Скорострел, например, похож на людской арбалет — стрелковое оружие, состоящее из лука, поставленного поперек деревянной ложи, с механизмом для натягивания тетивы и механическим спуском. Стрелы для этого оружия магия наделила разумом, так что они способны разглядеть видимую цель и навестись на нее. Магический стреломет — уменьшенная копия самострела, его; можно носить в футляре на бедре и стрелять с одной руки. Ни люди, ни гномы не обладают магией, позволяющей делать разумное оружие, и разбойники, продавая его на черном рынке, могут диктовать свои цены.
Но Пайтан принял некоторые меры против ограбления. Квинтин (эльф, который жил в их семье со времен Пайтанова детства) сам упаковывал корзины, и только он и Пайтан знали, что на самом деле спрятано под куклами, самоплавающими корабликами и чертиками в коробочках.
Люди-рабы, в обязанности которых входило погонять тиросов, думали, что везут партию безобидных игрушек для детей, а не смертельные игрушки для взрослых.
Втайне Пайтан считал, что это была ненужная предосторожность. Оружие Квиндиниаров было высокого качества, куда лучше, чем продукция обычной эльфийской мастерской. Владелец квиндиниаровского самострела должен был сказать кодовое слово, прежде чем пробудить магию, и знал это слово только Пайтан, который и сообщал его покупателю. Но Каландра была уверена, что всякий человек — непременно шпион, вор и убийца, только и выжидающий случая ограбить, украсть и утащить.
Пайтан пытался доказать сестре, что это не разумно — с одной стороны, она приписывает людям феноменально развитый и изощренный разум, а с другой — относится к ним немногим лучше, чем к животным.
— На самом деле, Калли, люди не очень сильно отличаются от нас, — как-то сказал Пайтан.
Никогда больше он не пытался прибегнуть к подобной логике. Каландра так встревожилась из-за его либерального отношения к людям, что была всерьез намерена запретить ему посещать людские поселения. Панической боязни остаться дома было достаточно, чтобы он никогда больше об этом не заговаривал.
Первый этап путешествия был легким.
Единственным препятствием был залив Китни, огромная масса воды, которая разделяла эльфийские и людские владения, и простиралась далеко на закад. Пайтан наслаждался дорогой и радовался тому, что снова принадлежит сам себе.
В солнечных лучах джунгли сверкали всеми оттенками зелени, воздух был напоен ароматами мириадов цветов, частые дождички приятно охлаждали разгоряченных движением путников. Иногда до слуха доносились звуки осторожных шагов и шуршание, но Пайтан обращал мало внимания на живность, водившуюся в джунглях. Встретившись лицом к лицу с драконом, Пайтан решил, что ничего хуже ему встретиться уже не может.
Но именно теперь, среди этой тишины и покоя, ему вспомнились слова старика:
«Рок придет вместе с тобой!»
Однажды, когда Пайтан был маленьким, в ухо ему залетела пчела. Ее отчаянное жужжание сводило его с ума, пока мать не смогла извлечь насекомое. Пророчество Зифнеба, точь-в-точь как та пчела, засело у него в голове, повторяясь снова и снова, и ему казалось, что он вряд ли сумеет избавиться от него.
Он попытался забыть об этом пророчестве, посмеяться над ним. В конце концов, мозгов у старика не больше, чем в треснувшей тыкве. Пайтан уже почти успокоил себя этой мыслью, когда снова вспомнил глаза волшебника — проницательные, мудрые и непередаваемо печальные. Эта печаль смущала Пайтана. Ему становилось холодно и неуютно, словно он стоял над незасыпанной могилой. Он вспоминал о матери — и о том, что старик говорил, будто бы мама хочет снова увидеть своих детей.
На эльфа нахлынула волна сладкой боли, смешанной с печалью и чувством вины. А если то, во что верит отец, на самом деле правда? Что, если Пайтан может на самом деле встретить мать спустя столько лет? Он тихо присвистнул и тряхнул головой.
— Прости, мама. Полагаю, ты будешь не слишком довольна.
Его мать хотела, чтобы он получил образование — она хотела, чтобы все ее дети были образованны. Элитения была волшебницей на фабрике, когда Лентан Квиндиниар увидел ее и без памяти влюбился. Считавшаяся одной из самых прекрасных женщин Эквилана, Элитения всегда чувствовала себя неловко среди знати — Лентан никогда не мог этого понять.
— Твои платья куда лучше, моя дорогая. Твои драгоценности много дороже. Что такого есть у лордов и леди, чтобы ставить их выше Квиндиниаров? Скажи мне, и я сегодня же пойду и куплю это!
— То, что у них есть, ты не можешь купить, — печально говорила ему жена.
— И что же это?
— Они знают.
И она решила, что ее дети будут знать.
Ради этого она наняла гувернантку, которая учила ее детей, как это принято у знати. Но тут ее постигло разочарование. Каландра, даже в очень юном возрасте, точно знала, чего она хочет от жизни, и училась у гувернантки только тому, что ей было нужно — управляться с людьми и цифрами. Пайтан не знал, чего он хочет, но знал, чего не хочет — скучных уроков.
Он бегал от гувернантки, а если это ему не удавалось, откровенно бездельничал на занятиях.
Алеата, рано осознав свои чары, мило улыбалась, уютно устроившись у гувернантки на коленях, и от нее никогда не требовалось большего, чем умение читать и писать.
После того как мать умерла, отец оставил гувернантку в доме. Но Каландра отпустила ее, чтобы сэкономить деньги, и учебе пришел конец.
— Нет, боюсь, что мама не обрадуется, увидев нас, — виновато пробормотал Пайтан.
Осознав, о чем думает, он засмеялся — несколько смущенно — и потряс головой. — Я сдвинусь так же, как и отец, если не выкину это из головы.
Чтобы проветрить голову и избавиться от непрошеных воспоминаний, Пайтан взобрался на рога ведущего тироса и завел треп с помощником — эльфом обширного ума и большого опыта.
Они болтали допоздна, и Пайтан не вспоминал о Зифнебе и его пророчестве до самого печалечаса — да и тогда вспомнил только на несколько мгновений перед тем, как заснуть.
Путешествие во Встокпорт было мирным, без неприятностей, и Пайтан совершенно забыл о пророчестве. Удовольствие от путешествия, осознание своей свободы после давящей атмосферы дома подняло настроение эльфа. Через несколько циклов, проведенных в дороге, он мог с легким сердцем смеяться над стариком и его безумным словами и потчевал Квинтина рассказами о Зифнебе во время коротких привалов. Когда они добрались до залива Китни, Пайтан был немало удивлен: дорога показалась ему слишком короткой.
Залив Китни был огромным озером, естественной границей между Тиллией и Эквиланом, и тут Пайтан столкнулся с первым препятствием.
Одна из переправ была разрушена, так что действовала только оставшаяся. Караваны выстроились вдоль болотистого берега, ожидая очереди.
Прибыв туда, Пайтан послал помощника выяснить, сколько им придется ждать. Квинтин вернулся с номерком, отмечавшим их место в очереди, и сказал, что они, вероятно, смогут переправвиться в следующий цикл.
Пайтан пожал плечами. Он никуда особенно не торопился, а раз уж сложилась такая ситуация, нужно извлечь из нее максимум пользы и удовольствия. Площадка у причала напоминала палаточный городок. Всюду сновали караванщики, наносили визиты, обменивались новостями, обсуждали цены на рынке. Пайтан удостоверился, что его рабы были устроены и поели, что тиросов покормили и похвалили и что груз в безопасности.
Оставив все в руках опытного помощника, эльф пошел побродить.
Предприимчивый эльфийский фермер, услышав о скоплении караванщиков, поспешил к пристани с несколькими баррелями домашнего вингина, охлажденного льдом. Вингин — напиток из давленого винограда, крепленный перебродившей тохой. Его обжигающий вкус нравится равно людям и эльфам. Пайтан был немного знаком с этим напитком и, увидев толпу вокруг бочонков, присоединился к ней.
Там было несколько старых приятелей Пайтана, которые горячо приветствовали юного эльфа. Караванщики знали друг друга, а иногда объединялись — как ради безопасности, так и ради хорошей компании. Люди и эльфы подвинулись, давая Пайтану место, в руки сунули запотевшую кружку.
