Роланд, устало опустившийся на серый мох, посмотрел на «жену». В его взгляде читалось: «Почему я ?»

Рега искоса взглянула на своего «мужа»: «Оставить меня с ним наедине — это твоя идея».

Роланд поднялся и поплелся в джунгли, прихватив фляжку.

Это было самое подходящее время, чтобы продолжить соблазнение эльфа. Пайтан явно обожал ее, относясь к ней с непременной учтивостью и почтением. На самом деле она никогда не встречала мужчину, который обращался бы с ней так хорошо. Но, держа узкие белые руки с длинными изящными пальцами в своих маленьких темных ладошках, Рега вдруг почувствовала смущение и стыд, как девчонка на своих первых танцах.

— У тебя нежные прикосновения, — сказал Пайтан.

Рега вспыхнула, и глаза ее блеснули из-под длинных черных ресниц. Пайтан разглядывал ее с необычным для беспечного эльфа выражением — взгляд его был суров и серьезен.

Я хотел бы, чтобы ты не была женой другого.

Я ему не жена! — хотела крикнуть Рега.

Ее пальцы дрогнули, и она отдернула руку, роясь в сумке. Что со мной? Он же эльф! Его деньги — вот все, что нам нужно. Только они и имеют значение.

— У меня есть мазь из спорновой коры. Будет жечь, но к утру она все излечит.

— Рана, которую я получил, не излечится никогда. — Пайтан нежно и осторожно коснулся руки Реги.

Рега не шевельнулась, позволив его руке скользнуть выше. Ее кожа горела, пламя пылало в груди и мешало дышать. Эльф обнял ее, притянул к себе. Рега крепко сжала баночку с мазью; она не сопротивлялась, не смотрела на него — не могла. Это сработает, твердила она себе.

Руки эльфа были тонкими, с гладкой кожей, тело — стройным. Рега попыталась не обращать внимания на то, что сердце ее колотится так, будто готово выскочить из груди.

Роланд вернется и обнаружит, что мы.., целуемся.., а потом мы с ним возьмем с этого эльфа…

— Нет! — выдохнула Рега и вырвалась из объятий Пайтана. Ее била дрожь. — Не… делай этого!

— Прости, — сказал Пайтан, отодвигаясь в сторону. Он тоже прерывисто дышал. — Я не знаю, что на меня нашло. Ты замужем. Я должен смириться с этим.

Рега не ответила. Больше всего ей хотелось, чтобы он обнял ее, но она знала, что стоит ему это сделать, как она снова вырвется.

«Это сумасшествие! — сказала она себе, утирая слезы. — Я позволяла мужчинам, за которых не дала бы и пары камней, щупать меня где угодно, а этот… Я хочу его.., и я не могу…»

— Больше такого не случится, обещаю тебе, — сказал Пайтан.

Рега знала, что так и будет, и мысленно прокляла себя. Она должна сказать ему правду.

Слова готовы были сорваться с ее языка, но она вовремя остановилась.

Что она скажет? Что они с Роландом не муж и жена, что на самом деле они брат и сестра, что они лгали ему и втянули его в это путешествие только для того, чтобы обвинить в соблазнении чужой жены, скомпрометировать и выманить у него деньги шантажом? Она уже видела его взгляд, полный отвращения и ненависти. Может, он уйдет!

Так будет лучше, прошептал холодный суровый голос логики. Разве у тебя есть шанс на счастье с эльфом? Даже если ты найдешь способ сказать ему, что ты свободна, чтобы принять его любовь, как долго это продлится? Он не любит тебя, ни один эльф не способен полюбить человека по-настоящему. Он развлекается. Вот и все. Развлечение на сезон-другой. Потом он уйдет, вернется к своему народу, а ты станешь отверженной среди своих за то, что приняла ухаживания эльфа.

«Нет, — возразила самой себе Рега. — Он действительно любит меня. Я прочла это в его глазах. И я уверена в этом — он не попытался продолжить свои заигрывания».

Очень хорошо, сказал внутренний голос, он любит тебя. И что дальше? Вы женаты. Вы оба — вне закона. Он не может вернуться домой, и ты тоже. Ваша любовь бесплодна, потому что у эльфа и человека не может быть детей. Вы бродите по миру в одиночестве, годы идут. Ты стареешь, болеешь, а он остается молодым и сильным…

— Эй, что здесь такое? — спросил Роланд, внезапно выныривая из кустарника.

— Ничего, — холодно сказала Рега.

— Это я вижу, — пробормотал Роланд, подходя к сестре ближе. Рега и эльф находились на противоположных сторонах крохотной прогалины. — Что случилось, Рега? Вы поссорились?

— Ничего! Все в порядке! Только оставь меня в покое! — Рега смотрела в темноту, обхватив себя руками, и дрожала. — Это не самое романтическое место, знаешь ли, — тихо прибавила она.

— Ладно тебе, сестричка, — усмехнулся Роланд. — Ты займешься любовью и в свинарнике, если тебе хорошо заплатят.

Рега ударила его. Удар был сильный, прицельный. Роланд, прижав руку к пострадавшей челюсти, удивленно воззрился на нее.

— За что? Я полагал, это комплимент!

Рега развернулась на пятках и пошла прочь, в заросли. На краю прогалины она обернулась и что-то бросила эльфу. I— Вот, смажь этим раны.

«Ты права, — говорила она себе, продираясь сквозь джунгли, где она могла выплакаться в одиночестве. — Я оставлю все как есть. Мы продадим оружие, он уедет, и все кончится. Я буду ему улыбаться и поддразнивать его и никогда не позволю ему увидеть в этом что-то большее, чем просто хорошее времяпровождение».

Пайтан, которого застали врасплох, едва сумел поймать бутылку со снадобьем. Он смотрел, как Рега продирается через кусты, и слышал, как затихает в отдалении треск.

— Женщины, — сказал Роланд, поглаживая щеку и качая головой. Он кинул эльфу фляжку. — Может быть, пришло ее время.

Пайтан залился густым румянцем и неприязненно посмотрел на Роланда. Человек подмигнул.

— В чем дело, Квин, я сказал что-то не то?

— В моей стране не говорят о таких вещах, — одернул его Пайтан.

— Да? — Роланд оглянулся на кусты, в которых исчезла Рега, потом перевел взгляд на эльфа, и его усмешка стала шире. — Я полагаю, в твоей стране мужчины не делают множества вещей.

Вспышка гнева переросла у Пайтана в чувство вины. Видел ли Роланд нас с Регой рядом? Может, этим он дает мне понять, чтобы я не распускал руки?

Ради Реги Пайтану пришлось проглотить оскорбление. Он сел наземь и стал втирать мазь в пораненные ладони, вздрагивая, когда коричневая масса стала обжигать болью изорванную плоть и обнаженные нервы. Но он был рад этой боли

— она отвлекала его от боли в сердце.

Первые цикл или два пути Пайтану нравилось понемногу флиртовать с Регой, но внезапно он понял, что это стало ему нравиться чересчур. Он обнаружил, что пристально наблюдает за движениями ее сильных стройных ног, ловит теплый блеск ее карих глаз, ему нравится, как она в задумчивости проводит кончиком языка по губам.

На вторую ночь пути, когда она и Роланд расположились со своими одеялами на другой стороне поляны и улеглись рядышком в сумерках, наступивших из-за дождя, Пайтан подумал, что задохнется от ревности. Не имело значения, что он никогда не видел, чтобы они обменивались поцелуем или прикосновением. Они относились друг к другу с бесцеремонностью, которую он находил удивительной даже для отношений между мужем и женой. На четвертый цикл он решил, что Роланд — хотя и неплохой парень (для человека) — не заслуживает такого сокровища, как его жена.

Это рассуждение успокоило Пайтана, поскольку позволяло его чувствам к людской женщине расти и расцветать, в то время как он твердо знал, что их надо вырвать с корнем. И теперь он осознал, что они ранены оба. Было слишком поздно.

Рега любила его. Он знал, он ощутил это по трепету ее тела, он увидел это в одном коротком взгляде, который она бросила на него. Его сердце могло бы петь от радости. Но в нем царил мрак отчаяния. Что за безумие! Какое сумасшествие! Он наверняка мог получить удовольствие, как он делал это со множеством людских женщин. Любил их, потом оставлял.

Они ничего не ожидали сверх того, они не хотели ничего большего. И он тоже. До сих пор.

Ну, так чего же он хочет? Отношений, которые отрежут их обоих от привычной жизни?

Отношений, которые будут с омерзением восприняты в обоих обществах? Отношений, которые не дадут им ничего, даже детей? Отношений, которые неизбежно приведут к печальному концу?