Я принял решение: после встречи с Мюнцером мы возвращаемся домой. И я приглашаю фройляйн Уту, госпожу Алаэтэль и тебя, мастер гном, быть моими гостями.

Но времени, для того, чтобы перехватить Мюнцера, у нас мало, поэтому скакать придётся быстро. Я считаю, что всем ехать и не нужно – это сильно затянет время в пути, да и погода пока не располагает к длительным поездкам, ночи ещё холодные. Поэтому я поеду вдвоём с Карлом, если он, конечно, согласится меня сопровождать. По моим расчётам, за десять дней, максимум, за две седмицы мы доберёмся до Праги, два-три дня там, две седмицы на обратный путь. В середине апреля мы будем в Вартбурге, а уж отсюда все вместе тронемся в Альтенберг. Что скажете?

– У меня в лаборатории зреет яйцо! – немедленно сообщил Рупрехт, – я ехать не могу!

– Так, отлично, – кивнул Вольфгер, – а ты, Карл?

– Зачем вы спрашиваете, господин барон? – спросил оборотень. – Куда вы, туда и я.

– Отец Иона, не обижайся, но я думаю, что предстоящая нам скачка тебе будет не на пользу, лучше останься в замке, – осторожно сказал Вольфгер.

– Конечно, сын мой, поезжай и обо мне не беспокойся, – на удивление легко согласился монах, – похоже, я и правда уже стар для таких путешествий.

– Госпожа Алаэтэль? – обернулся Вольфгер к эльфийке.

– Я не люблю ваших городов, – сморщила носик та, – там трудно дышать, слишком сильно ментальное давление множества злобных и мелких душ. Если моё присутствие не есть обязательно, я предпочитаю остаться.

– Ну, а ты, Ута? – обратился к девушке барон. – Может, всё-таки, останешься? Я знаю, тебе нездоровится, а мы выедем уже завтра, рано утром. Боюсь, тебе будет трудно…

Ута нехотя кивнула. Оба помнили разговор о том, что Ута не отпустит Вольфгера одного, но теперь выходило, что ей ехать нельзя.

– Отлично! – с облегчением сказал Вольфгер, который не рассчитывал на столь быструю победу, – значит, решено. Ну, нам с тобой, Карл, собираться недолго, вещей много брать не будем, места там обжитые, еду будем покупать по дороге.

– Я больше не нужен? – сварливо спросил Рупрехт. – Мне надо идти, а то если пропустить стадию павлиньего хвоста, все труды насмарку. А сейчас как раз…

– Да иди уже, – отмахнулся Вольфгер, – смотри только, чтобы половина замка не взлетела на воздух!

Гном с грохотом отодвинул табурет и выскочил из комнаты.

– Кто-нибудь знает, кто такой этот Гермес Трисмегист? – с усмешкой спросил Вольфгер.

Никто ему не ответил.

***

Как и планировали, Вольфгер и Карл покинули Вартбург на рассвете. Никто их не провожал.

Ехали о двуконь, каждый всадник вёл в поводу заводную лошадь, на которую было навьючено нехитрое походное имущество. Отдохнувшие лошади бежали резво, и замок вскоре скрылся из виду.

Весна выдалась ранняя и дружная, солнце пригревало, и снег на открытых местах уже растаял, обнажив мёрзлую землю, по которой гулко стучали лошадиные копыта. Под деревьями и в тени ещё оставались языки грязноватого, осевшего снега, из-под которых бежали ручейки талой воды. На деревьях орали и склочничали галки, иногда через дорогу длинными скачками перелетал облезлый, клочкастый заяц.

После зимы, проведённой среди мощных замковых стен, Вольфгеру казалось, что он вырвался из тюрьмы, поэтому чувствовал себя молодым, сильным и весёлым. Густой весенний воздух, настоянный на запахах тающего снега, земли и пробуждающихся после зимних холодов растений, пьянил, как молодое, пенистое, мутное вино, ударяющее в голову, заставляющее плясать, хохотать во всё горло и без счёта швырять гульдены.

Карла пробуждение природы, казалось, не трогало. Он ехал за Вольфгером собранный, внимательный и молчаливый, с отточенной, сияющей синеватой сталью секирой под рукой, готовый отразить любое нападение.

Вскоре знакомые места, которые Вольфгер и Карл посещали во время конных прогулок вокруг замка, закончились, и дальше ехали, сверяясь с картой, присланной Антоном Фуггером. Карта была на диво подробной, с указанием всех городов, деревень, рек и мостов, через которые предстояло проехать. Дорога маленького отряда лежала через Хофский перевал невысоких Рудных гор, потом надо было въехать в Богемию, а там, минуя Хеб и Карлсбад, достичь Праги.

Сначала Вольфгер рассчитывал останавливаться на ночлег в попутных городках и сёлах, но на первой же ночёвке оставил эту идею. Их встретили с такой неприкрытой враждебностью и насторожённостью, что о ночлеге нечего было и думать. Правда, напасть на двух хорошо вооружённых и бывалых путешественников всё-таки не рискнули, но Вольфгер не мог поручиться, что ночью им, сонным, не попытаются перерезать горло. Карл опасался того же, поэтому, купив втридорога хлеба, пива и деревенской колбасы для себя и по торбе овса для лошадей, путешественники решили заночевать в лесу. Ночи, правда, были ещё холодноваты, но выбора не оставалось. Нашли уютную поляну, разожгли костёр, приготовили ужин, сделали лежанки из лапника и спокойно, правда, по очереди, проспали до утра. Так стали поступать и в следующие ночлеги.

Перед тем, как въехать в горы, решили устроить привал подлиннее, чтобы как следует отдохнуть. Долго не могли найти подходящее место, но звериное чутьё Карла не подвело, и, в конце концов, они нашли маленькую поляну, через которую бежал ручей. Карл натаскал валежника, разожгли костёр, над лежанками растянули плащи, не торопясь, поужинали и разлеглись на пахнущих хвоей ветках, потягивая крепкое пиво, бочонок которого Карлу удалось купить в придорожном трактире. Невдалеке пофыркивали стреноженные лошади.

Холодало, по поляне поползли клочья тумана.

– А не сварить ли нам глювайна, а, Карл? – спросил Вольфгер. – От этого пива делается только холоднее.

– А что? Можно… Во вьюке моей лошади, вроде бы оставался бурдючок с вином, сейчас принесу.

Он встал, собираясь идти к лошадям, и вдруг застыл.

– Что с тобой? – встревожился Вольфгер.

Карл не ответил, только приложил указательный палец к губам, прося тишины.

Вольфгер прислушался. Ничего… Лишь шумит в ветвях ночной ветерок, журчит ручей, шумно хрупают овсом лошади. Но Карл явно что-то слышал.

– Вот… опять… – напряжённо сказал он, – слышите, господин барон?

Вольфгер покачал головой, он ничего не слышал. И вдруг на пределе слуха до него дошёл звериный рёв.

– Вот теперь слышу, вроде зверь какой-то ревёт. Что это, Карл?

– Медведица… – странным голосом сказал вербэр, – и она зовёт. Я должен… Должен идти…

Он обхватил плечи руками и вздрогнул, как от холода.

– Куда ты, Карл? Постой!.. – крикнул Вольфгер, но было уже поздно.

Вокруг оборотня сгустилось серое облачко, а когда оно рассеялось, на месте человека сидел огромный чёрный медведь. Не глядя на Вольфгера, он рыкнул, прислушался и, видимо, расслышав ответ, скользнул во тьму. Для такого громадного зверя, вербэр двигался удивительно тихо – под ним не треснула ни одна ветка.

– Карл, возвращайся! Пожалуйста! – крикнул вслед ему Вольфгер. – Я буду тебя ждать! Столько, сколько потребуется! Не забывай обо мне!

Оборотень не ответил.

Вольфгер вернулся к костру и уселся на лапник. Ему стало одиноко, теперь поляна показалась холодной, опасной и чужой.

Барон был так расстроен неожиданной трансформацией и уходом Карла, что не сразу заметил появление на поляне незнакомца. Сначала Вольфгеру показалось, что вернулся Карл, но он быстро понял свою ошибку: пришелец был так же высок, как оборотень, но куда уже в плечах. Незнакомец спокойно стоял, ожидая, что Вольфгер заметит его.

Стараясь не делать резких движений, барон отодвинулся в тень и потянулся за мечом. Незнакомец, однако, заметил это движение и произнёс глубоким и мелодичным голосом, который странным диссонансом прозвучал на лесной поляне:

– Барон Вольфгер фон Экк, ничего не опасайся, я и мои воины не причиним тебе вреда. Смотри, я безоружен.

Человек распахнул плащ и показал, что при нём нет ни меча, ни кинжала.

– Я пришёл не сражаться, а говорить. Но ты, если всё-таки боишься меня, можешь оставить оружие при себе.