– А куда уехал, не сказал? – спросил Вольфгер.

– Сказал, а как же, – ответил Ян, – и гуситы мне передали, да только вот беда, название я не запомнил, как следует. В этот, как его… Миль… Мель…

– В Мюльхаузен? – подсказал Вольфгер.

– Во, ваша милость, в самую точку, в этот самый Мюль… хаузен! – обрадовался Ян.

– Ну что ж, значит, опять нам не повезло. Выходит, что в Праге нам больше делать нечего, завтра утром уедем обратно в Саксонию.

– Только через Прагу вам ехать нельзя, – озабоченно сказал Бржихачек. – Монаха вы не убили, он, слава богу, жив, и подручные его живы, но отец Иржи плох, лежит пластом и, похоже, у него insultus:[107] говорить не может и правая половина тела не ворочается… Так что стража землю роет, сыскные листы по всему городу развешаны. Поезжайте по левому берегу вверх по течению, отъедете подальше, там найдёте брод или лодку какую для переправы.

– Так мы и сделаем, – устало сказал Вольфгер, – сколько я тебе должен за труды?

Апрель 1525 г., канун дня св. Вальбурги

Обратный путь из Праги выдался на удивление спокойным. Переправились через Мольдау ниже по течению, в двух днях пути. Никакого моста там, понятно, не было, зато удалось найти паром – пару больших лодок с дощатым настилом. Правда, для двух лошадей паром оказался маловат, так что пришлось переправляться по очереди.

Сначала ехали с опаской, настороженно глядя на каждого встречного и объезжая стороной деревни, но, убедившись, что погони за ними нет, постепенно успокоились.

– Неужто все беды, которые судьба насыпала для нас в мешок, закончились? – с улыбкой спросил Карл. – А может, в мешке протёрлась дырка, наши беды высыпались на дорогу, и теперь достанутся какому-нибудь жадине, который их подберёт?

– Сплюнь! – посоветовал Вольфгер и скрестил пальцы на левой руке.

Карл заметил это и рассмеялся:

– Оборотни, в отличие от людей, не верят в приметы! Хоть в этом нам проще живётся.

Суеверный, как все воины, Вольфгер решил от греха сменить опасную тему.

– Понравилась тебе Богемия, Карл? – спросил он.

– Ну, пиво хорошее… – уклончиво ответил оборотень.

– А кроме пива что, ничего не понравилось?

– Да как сказать? Вот, к примеру, едем мы сейчас по лесу. Чем лес в Богемии отличается от леса в Саксонии?

– Пожалуй, что ничем.

– Вот и я так думаю, ничем, а Прага чем от Дрездена отличается? Богатые дома, бедные дома, рынки, церкви, площади, всё похоже, как будто никуда и не ездили. Чему там нравиться? Люди тоже одинаковые, даже говорят по-немецки. Мольдау вон и та в Эльбу впадает. Кстати, господин барон, а почему бы нам не спуститься по реке до Дрездена?

– Была у меня такая мысль, – ответил Вольфгер, – но Ян объяснил, что ничего из этого не выйдет. Мольдау не судоходна, барка по ней не пройдёт, значит, пришлось бы продавать лошадей, да и маленькую лодку всё равно пришлось бы на руках перетаскивать через пороги. Нет, пусть уж лучше кони несут нас, чем мы лодку. Да и потом, мне жалко было бы расставаться со своим вороным.

– Ну, что ж, раз так, поедем и дальше верхом, нам с вами не привыкать. А по поводу Богемии я вот что скажу. Когда я был маленьким, мне казалось, что за лесом, окружавшим нашу деревню, лежит совсем другая, чудесная земля. Там всё не так, как у нас: и живут легко, и едят сладко, и так мне хотелось за лесом побывать, аж до слёз. Матушка ещё удивлялась, чего это я плачу, ай, обидел кто? А как ей объяснишь? Ну и молчал я. А потом, когда… ну, словом, когда деревни не стало, вы знаете, о чём я, господин барон, вот тогда и прошёл я через лес. Он, кстати, и не таким большим оказался, а за ним – такая же земля, и люди такие же, и всё у них обычное, скучное, серое… Тогда я решил: ну, уж в городе-то! Непременно мне надо город повидать, неважно какой, лишь бы город. Там люди в каменных домах живут, на серебре едят, каждый день вино пьют… Что ж, побывал я и в городе, да не в одном. И там нехорошо… Что делать, куда податься? Теперь вот с вами в другой стране побывал, а она от нашей ничем и не отличается. Те же люди, то же горе, только на свой лад. Как говорится, в каждом домике свои гномики. Конечно, если совсем далеко уехать, к сарацинам, например, там, может, и правда, всё совсем другое. Да только мне это другое не нужно. Поверите ли, во сне Альтенберг видеть стал… Домой нам пора. Забирайте вы, ваша милость, фройляйн Уту, монаха, и поедемте мы с вами домой. А уж будет конец света или не будет, то не нам решать. Мы, что могли – исполнили, совесть нас тревожить не будет. Я так думаю.

Произнеся эту непривычно длинную речь, Карл замолчал.

Вольфгер удивлённо посмотрел на своего обычно молчаливого и сдержанного спутника, от которого не ожидал так откровенно прорвавшейся тоски по дому.

– Прав ты, Карл, кругом прав, – со вздохом сказал он, – так я и сделаю. Вот доберёмся до Вартбурга, вещи соберём, и домой… А Фуггеру я напишу, что всё, мол, конец нашему анабазису…

– А что это – анабазис?

– Это из греческой истории, в переносном смысле – вроде как военный поход в земли, населённые врагами, – пояснил Вольфгер.

***

Вартбурга путешественники достигли в полдень, но, против обыкновения, замковые ворота оказались запертыми.

– Что это они? – удивился Вольфгер. – Карл, постучи.

Карл громыхал в ворота рукоятью секиры до тех пор, пока в них со скрипом не открылось зарешёченное окошко.

– Чего шумим? Кто такие? Чего надо? – лениво спросил невидимый стражник.

– Открывай ворота, барон фон Экк приехал! – рявкнул Карл.

Вольфгер молча встал так, чтобы его можно было разглядеть через окошко.

– А-а-а, ваша милость, господин барон! – облегчённо воскликнул стражник, – с возвращением вас! И слуга ещё, значит, с вами, ага. Привет, Карл! Только уж не гневайтесь, пока господин комендант приказ не отдаст, я вас впустить не могу.

– Это ещё почему? Что за новые порядки?

– Не могу знать, господин барон, так уж герр комендант Берлепш приказал. Строго-настрого запретил держать ворота открытыми и пускать в замок без его самоличного разрешения. Да он сейчас сам сюда придёт, Ганс за ним побежал…

– Не пойму, чума, что ли, в Айзенахе? В замке все здоровы, не знаешь?

– Как есть, все здоровы, господин барон, – словоохотливо отвечал скучающий стражник, – и фройляйн Ута, и фройляйн Ала… Атала… ну, эта…

– Да понял я, понял, Алаэтэль, – досадливо прервал его Вольфгер, – а отец Иона как?

– Это монах-то? Здоров, видел я его вчерась, – ответил стражник. – И мастер Рупрехт здоров, только вот отмыться долго не мог, воняло, извиняюсь, от него…

– Чем воняло?!

– Дык яйцо его алхимическое… Сначала протухло, а потом и рвануло, да так, что двери вынесло. Ну и запах опять же. Это он сам так объяснил, когда заикаться перестал. Ох, вон и комендант поспешает, извиняйте, не положено мне на посту разговаривать!

Стражник быстро отошёл от ворот, не закрыв окошко, и Вольфгер услышал, как комендант сходу начал орать на своё воинство:

– Кто там?! Господин барон фон Экк?! Олухи! Немедленно впустить! Открыть ворота! Ну что стоишь, дубина?! Бросай алебарду, она тебе сейчас не понадобится, помогай Фрицу, ну!

Ворота медленно открылись, Вольфгер и Карл въехали в замок. За барбаканом их ждал взмокший от быстрой ходьбы и ругани комендант. Он снял шляпу и раскланялся, подметая камни мостовой уже изрядно посёкшимися орлиными перьями.

– Добро пожаловать в Вартбург, господин барон! Покорнейше прошу извинить моих остолопов за то, что они, ну, это, заставили вас ждать перед закрытыми воротами!

– А почему ворота днём закрыты? Мор, что ли в городе?

– Никак нет, – ответил комендант, привычно нахлобучивая шляпу ударом кулака, – но вот, значит, это… ну, хуже мора.

– Хуже мора? Что же может быть хуже?

– Смерды, ваша милость, смерды. Их шайки так и рыщут вокруг замка, как эти, ну, волки. Вот я и приказал держать ворота на замке.