Кот, сидевший у ног Уты, прыгнул, на лету превращаясь в уродливого карлика, которого Вольфгер уже видел в замке Вартбург.

– Теперь все счёты до поры сведены. Прощай, Ута, и ты, смертный. Вы уйдёте отсюда невозбранно, но больше никогда сюда не вернётесь. Это место отныне запретно для вас. Но эта ночь – твоя, Ута, и твоя, Вольфгер – богиня впервые назвала барона по имени – помните, она особая. До рассвета ещё далеко, постарайтесь не потратить даром ни одной минуты!

Богиня закинула голову и расхохоталась, окружающая её нечисть ответила радостным лаем, воем и визгом. Какая-то могучая сила подхватила Вольфгера и Уту, миг – и они уже за стеной тумана. Окружающая местность разительно изменилась, сначала Вольфгер даже подумал, что их вынесло на противоположный склон горы. Угрюмый ельник исчез, его сменил светлый, чистый лиственный лес. Перед ними была уютная поляна с маленьким гротом, устланным свежей травой, в песчаном русле журчал ручеёк.

Ута потянула Вольфгера на поляну, одним движением распустила шнуровку платья и, дождавшись, когда оно упадёт к её ногам, обняла своего избранника, заглянула в глаза и прикоснулась к его губам в робком поцелуе.

Мир исчез, и двое, ставшие одним, опустились на траву и ночные цветы, пахнущие дурманной горечью.

***

Они проснулись на рассвете и, взявшись за руки, тихие и полные тем, что с ними произошло этой ночью, стали медленно спускаться. Вольфгер с изумлением увидел, что его тело окружает радужный, светящийся ореол. Точно такой же ореол появился вокруг Уты.

– Что это? – изумлённо спросил он.

– Броккенское диво. Я слышала о нём, но никогда не видела. Говорят, это знак особой милости Великой Богини, она отметила нас.

– Ты – как ангел Господень, у тебя вокруг головы нимб, и лицо сияет…

Ута нежно улыбнулась и приложила пальчик к его губам.

Они пошли вниз, где на поляне их ждал Карл.

Вальпургиева ночь закончилась.

Начинался новый день.

13 мая 1525 г.

– Ну, вот он, имперский город Мюльхаузен, – сказал Вольфгер, придерживая коня у ворот в крепостной стене.

– Надо же – город… – хмыкнул Рупрехт, выглядывая из-за плеча отца Ионы, с которым ехал на одной лошади, – судя по укреплениям, – это не имперский город, а имперский замок, построено-то на совесть!

Действительно, городские стены и сторожевые башни, сложенные из серого камня, выглядели внушительно.

– А что есть такое – имперский город? – поинтересовалась Алаэтэль.

– Это значит, что горожане платят налоги в казну императора, а не курфюрста, – пояснил Вольфгер, – и подчиняются только власти императора. Имперских городов в Германии немало, и это всегда богатые города, ведь чтобы получить этот статус, нужно внести в казну очень много денег. Вот Дрезден, например, не имперский город, и Виттенберг тоже нет, а Нюрнберг и Вормс смогли купить автономию.

– И что же мы будем делать в сём славном городе? – спросил гном.

– Ты – как обычно, будешь сидеть в трактире и накачиваться пивом, а я пойду искать контору Фуггеров. Только я тебя прошу, Рупрехт, никаких карт или костей!

– Вот когда особенно остро ощущаешь тягость изгнания! – пафосно воскликнул тот.

– Не пойму, чего ты возмущаешься, – сказал Карл, – разве у гномов разрешены азартные игры?

– Сравнил тоже! Конечно, запрещены! Ну должны же быть хоть какие-то маленькие развлечения у гнома на чужбине? Чем ему сгладить невыносимые страдания и тоску о доме, скажи, ты, медведь волосатый?!

Ута хихикнула, а Вольфгер исподтишка показал гному кулак.

Город, стиснутый крепостными стенами, оказался совсем небольшим, под стать ему была и река, скорее даже ручеёк, протекающий через Мюльхаузен.

– Да через эту речку и воробьиная струя перелетит! – гоготнул Рупрехт и тут же смутился:

– Ох, простите, фройляйн…

Ута махнула рукой, а Алаэтэль просто не обратила внимания на разухабистые шуточки гнома.

Вскоре на пути маленького отряда оказался постоялый двор, который понравился всем. Оставив своих спутников устраиваться на новом месте, Вольфгер отправился искать контору Фуггеров. Он успел привыкнуть к тому, что её хозяева всегда выбирают места в центре, поэтому пошёл, ориентируясь по шпилю самой большой церкви, которая носила имя святой Марии – Мариенкирхе. Однако рядом с ней конторы не оказалось. Не было её и на рыночной площади. Вскоре, обследовав весь центр, Вольфгер понял, что торговый дом Фуггеров по какой-то причине обошёл Мюльхаузен стороной. Это озадачило его, теперь предстояло решить, что делать дальше. Вернувшись на постоялый двор, барон зашёл в трактир и огляделся.

Народа в зале было много, стоял привычный трактирный гомон, пахло жареным мясом, пивом и сырыми опилками, которыми был усыпан пол.

Рупрехта и Карла Вольфгер обнаружил за столом в глубине зала. Гном уже успел изрядно набраться, и, как обычно в пьяном виде, пребывал в состоянии беспросветной тоски. Он что-то бормотал на своём языке, горестно качал головой и надолго припадал к кружке. Карла напоить было практически невозможно, он потягивал кружку за кружкой, незаметно, но цепко следя за залом.

Вольфгер подошёл к столу, ногой пододвинул табурет, уселся, и, подозвав служанку, тоже заказал пива.

– Ну, как, господин барон? – спросил Карл, – удачно сходили?

– Как раз неудачно. Мюльхаузен – первый на нашем пути город, в котором нет конторы Фуггеров. Не знаю, почему. И что теперь делать? У кого нам узнать про Мюнцера, не привлекая излишнего внимания? Ума не приложу…

Внезапно в зале раздались одобрительные крики: «Ого-го, шпильман,[110] шпильман пожаловал!» и стук кружек по столам. Вольфгер обернулся. На свободное место между столами вышел человек с испитым лицом в пёстром шутовском наряде. Служанка принесла ему табурет, он уселся, вытащил из-за спины фидель[111] и смычок, пристроил инструмент на левом колене, извлёк пару негромких аккордов, склонив голову набок и прислушиваясь к звучанию, затем подкрутил колки, ударил смычком по струнам и, притоптывая правой ногой, запел:

Посетители трактира встречали каждый куплет песенки радостным рёвом и хохотом, отбивая такт ударами кружек по столу.

– Интересно, кто этот доктор «с багряной бородою»? – задумчиво спросил Вольфгер, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это Томас Мюнцер, ваша милость, – внезапно прозвучало из-за его спины.

Вольфгер резко обернулся. У стола, выступив из густой тени, стоял пожилой человек в тёмно-коричневой одежде с невзрачным лицом и с длинными седеющими волосами, стянутыми на затылке ленточкой.

– Кто вы такой? – резко спросил барон, кладя руку на рукоять кинжала.