– Вот и ты попал под чары эльфийских женщин, – заметил Алаэтор и по его лицу скользнула тень грустной улыбки. – Мы, эльфы, привыкли к своим женщинам, и для нас, наоборот, часто более желанны представительницы вашей расы. Когда-то и я не устоял, – с грустной улыбкой сказал он. – Она была воистину прекрасна, я любил её, как только мужчина может любить женщину, но ваш век так короток… И вот, я один, а моя дочь вернулась в мир людей, впрочем, как я теперь понимаю, не по своей воле.

Что ж, все слова сказаны, нам пора прощаться. Мы никогда больше не увидимся с тобой, Вольфгер фон Экк, поэтому в качестве прощального дара предлагаю тебе задать мне любой вопрос. Обещаю, что отвечу на него. Эльфы владеют многими знаниями, скрытыми от людей. Я слушаю тебя.

– Скажи, почему мир людей и мир эльфов расходятся? – неожиданно для себя спросил Вольфгер.

– Не ожидал от тебя такого вопроса, – удивлённо сказал эльф, – но я дал слово, и сдержу его.

Всё Обетованное устроено необычайно сложно. То, что кажется нам незыблемым и вековечным, на самом деле, подвижно и изменчиво, только человеческой жизни недостаточно для того, чтобы ощутить эти изменения. Представь себе реку, по которой течение несёт льдины. Они кружатся, сходятся и расходятся, иногда ударяются друг о друга и раскалываются, но всё равно их несёт течением. Течение – это река времени, величайшее создание Творца всего сущего, постоянная в своей изменчивости, непрерывная, мощная и всесокрушающая. Время воздвигает и разрушает горы, меняет границы суши и моря, время может всё. Работа времени сочетает в себе величайший хаос и тонкую упорядоченность. Многие тысячелетия река времени несла в одном потоке мир людей, мир эльфов и других волшебных существ, множество других миров – мёртвых и населённых странными и страшными существами. Иногда они сходились, иногда расходились, иногда соударялись и частично пересекали друг друга, так в ваш мир, например, попали драконы и некоторые другие существа, породившие множество легенд. Но иногда бывает так, что в мир приходит некая могучая сила и нарушает естественный порядок вещей, как будто в реку времени бросили камень. Тогда чаши незримых весов выходят из равновесия, и случаются катаклизмы. Проходят века, поверхность реки времени успокаивается, чаши весов устанавливаются в новом положении равновесия, и всё опять идёт по-прежнему. Но может случиться и так, что брошенный камень окажется слишком большим, тогда поток времени будет разделён на отдельные рукава, и миры людей и эльфов разойдутся навсегда. Если же брошенный камень сорвёт чаши весов с коромысла, нашему миру придёт конец, но на смену ему придёт какой-то другой мир. Какой – эльфы не знают. Наши предания не сохранили, да и не могли сохранить память о таком катаклизме…

– И сейчас в наш мир пришла именно такая сила? – сдавленным голосом, преодолевая волнение, спросил Вольфгер.

– Да, – просто ответил Алаэтор, – она пришла. Я чувствую её.

– Что же это за сила? Мы, люди, тоже чувствуем её, но по-другому. Я со своими спутниками для того и отправился в путь, чтобы постичь смысл происходящего. Я хочу знать, кто раскачивает наш мир, потому что если верить нашим священным книгам, близок конец света. Мы видим его признаки, в церквах иконы заплакали кровью, зимой расцветают розы, а летом выпадает снег, люди и животные порождают уродов, брат идёт войной на брата, доселе мирные пахари убивают женщин, стариков и детей, жгут усадьбы, кругом кровь, плач и стоны…

– Я ничего не понимаю в вашей религии, извини, – покачал головой эльф, – поэтому мне трудно понять тебя. Но сила пришла, и это не подлежит сомнению. Я чувствую её мощь и содрогаюсь. Она изменит мир, да, собственно, уже меняет, просто ты не видишь этого, или видишь только внешние проявления.

– Странно, но примерно то же самое я уже слышал полгода назад, – задумчиво сказал Вольфгер.

– От кого же? – приподнял брови эльф.

– От лесного гоблина, которого мы встретили в самом начале путешествия при странных обстоятельствах.

– Гоблин… вот как… – пробормотал эльф, – а я-то думал, что они давно покинули круг вашего мира.

– Они и покинули, – подтвердил Вольфгер, – этот оставался последним.

– Что ж, гоблины – древний и по-своему мудрый народец, они владеют собственной магией и имеют отменное чутьё на подобные вещи. Значит, я был прав в своих предчувствиях.

– Но что же делать нам, людям? – воскликнул Вольфгер, – посоветуй, ты, мудрый и бессмертный!

– Мудрый не даёт советов, – покачал головой Алаэтор, – это тоже может нарушить течение реки времени, так что пусть всё идёт своим чередом. Впрочем, я, пожалуй, нарушу правило и один совет всё-таки дам. Забирай своих друзей и поезжай домой, возвращайтесь в свой Альтенберг. Живите спокойно, а там – будь что будет. Осенью отвезёшь мою дочь в лес, туда, где ты её нашёл, и круг замкнётся.

– Я не могу вернуться с полдороги, – невесело возразил Вольфгер. – Во-первых, я обещал съездить в Прагу и не могу нарушить данного слова, а, во-вторых, я должен дождаться своего друга. Возможно, ты будешь удивлён, но он – оборотень, вербэр, он неожиданно перекинулся в медведя и убежал в лес. Я не могу уйти без него.

– Я не буду удивляться, – улыбнулся эльф. – Нам, знаешь ли, стоило большого труда найти медведицу, которая выманила бы твоего друга с поляны. Он агрессивен и мог помешать нашему разговору.

– Так, значит, медведица – обман? – нахмурился Вольфгер.

– Разве я сказал, что она – обман? – удивился эльф. – Нет, медведица настоящая и самая обычная. Мы умеем находить общий язык с животными, так что скоро твой друг станет отцом семейства… медвежат. Не беспокойся, к утру он вернётся.

– А медвежата тоже будут оборотнями?

– Нет, скорее всего, это будут самые обычные медвежата, – легко поднимаясь на ноги, ответил эльф.

– Прощай, барон фон Экк, да будут твои дороги счастливы на много лет. А сейчас ложись и спи спокойно, ты в полной безопасности, заклятия эльфов будут хранить тебя до самого утра.

Алаэтор повернулся и исчез во тьме.

Вольфгер долго и задумчиво смотрел ему вслед, потом вздохнул, завернулся в плащ, улёгся на лапник и спокойно заснул.

Его разбудил запах жареной грудинки.

Вольфгер открыл глаза и увидел Карла, который, сидя на корточках, жарил на завтрак кусочки свинины, нанизанные на ивовые прутики.

– Карл! – радостно воскликнул Вольфгер, – ты вернулся! Как и предсказал эльф!

– Какой эльф? – удивился Карл, оборачиваясь к своему хозяину, – здесь не было никакого эльфа, на поляне нет чужих следов и запахов. Вам, наверное, что-то приснилось.

– Ну, не было, и хорошо, – радостно сказал Вольфгер, – а медведицы тоже не было?

– Не знаю, господин барон, я не помню ничего из того, что было со мной в медвежьей ипостаси, – ответил Карл, но по его довольному лицу Вольфгер понял, что оборотень всё отлично помнит.

Март 1525 г.

– Вот не знал, что в Богемии умеют варить такое вкусное пиво, – сказал Карл, с наслаждением прихлёбывая из громадной деревянной кружки. – По мне, так оно лучше саксонского! Может, ещё по кружечке, а, господин барон?

– Можно, – засмеялся Вольфгер, – тащи!

Путешественники сидели в придорожном кабачке. Перед ними на замызганном столе стояло большое глиняное блюдо с тушёной бараниной в густой подливе. Мясо они уже съели, и теперь, не торопясь, макали ломти свежевыпеченного хлеба в подливу и, блаженствуя, запивали каждый кусок пивом.

– Я бывал в Брабанте, – сказал Вольфгер, – там варят совсем не такое пиво, как здесь, оно тёмное, густое и крепкое, как вино. Больше двух кружек, пожалуй, и не выпьешь…

– А где это, Брабант? – с любопытством спросил Карл.

– Как я тебе объясню? Вернёмся в замок, напомни мне, покажу на карте.

– Да не умею я разбирать карту, господин барон.

– Научишься!

– А зачем мне? – спокойно спросил оборотень, – Вы-то, господин барон, в картах разбираетесь отменно, а я уж при вас…