Впервые за долгое время мне от злости и обиды хотелось не швыряться огнем, а плакать. Я стояла столбом, не в силах ни просто уйти, ни остаться и просить мать отменить свое решение. Если она готова вот так меня вышвырнуть, вот за это, — я не буду проситься обратно.

- Довольна, Глена? - спросила она, и голос ее показался мне грустным и уставшим, но я не особенно обманывалась на ее счет: она всегда так разговаривала после очередного особенно разрушительного приступа злости. А куда уж разрушительнее, чем на этот раз. - Доигралась?

Тут я вспомнила, что на мне сейчас два семейных кольца, кулон и гребень в волосах. Я сняла кольца, вытащила гребень, положила их на край стола.

- Так ничего и не скажешь? - снова очень ровно спросила мама. Расстегнуть цепочку оказалось трудно: пальцы были ватные и еле слушались. - Оставь себе, что за пафосные жесты.

Пафосный жест — это отлучать дочь от семьи за то, что она не слушается. Я рванула цепочку с шеи, хорошо, что плетение было тонкое. То есть, конечно, плохо, чинить будет дорого, там надо без магии, а просто у мастера... впрочем, все это были уже не мои проблемы. Цепочка порвалась, я положила кулон на стол и вышла. Вернулась обратно, чтобы положить еще свою часть платы за кофе, к которому так и не прикоснулась. Вышла снова.

Я шла и подсчитывала свои убытки. Я осталась без фоновой, слабенькой, но все же ментальной защиты (гребень), без оберега на здоровье и на концентрацию внимания (кольца) и без кулона, посвященного Огненному Богу, который, вроде бы, облегчал обращение с огнем. Шла и думала, насколько труднее будет мне учиться без этого набора?

Я старалась не думать об огненных книгах, оставшихся у матери, тех, до которых я еще не успела добраться. Не думать о доме вообще. Не думать об отце и матери, о Дине, Борее и Антоне. И особенно не думать о Варе, которая очень скоро вернется в Академию. И которую надо как-то умудриться не убить, и как же хорошо, что мне есть где отсидеться, чтобы не встречаться с ней каждый вечер.

Я шла и думала: а вот если Джанна теперь меня бросит, то получится, что я останусь и без Джанны, и без семьи. И если я скажу Джанне о том, что случилось, то она это тоже поймет. Значит, говорить нельзя ни в коем случае. Она не должна быть виновата в этом и как-то мне обязана за то, что случилось. Она наверняка скажет, что это из-за нее. Я шла и из последних сил натягивала на лицо спокойное выражение, чтобы сказать, что да, мы поругались, вышло неприятно, но ничего, как поругались, так и помиримся.

Ничего у меня, конечно, не вышло.

Я еще только зашла в квартиру, а Джанна выскочила ко мне из кухни, переменилась в лице, осмотрела мою прическу, бросила взгляд на шею и убитым голосом спросила:

- Это из-за меня, да?

- Не бери в голову, - попыталась отмахнуться я. - Подумаешь, поругались.

- Не «подумаешь»! - резко сказала она, но тут же сбавила тон. - Извини, просто не надо мне врать. Ты без семейных украшений, и тебе плохо. Скажешь, вернула маме на подзарядку?

- А если и так?

- Твое право, Глена, - погрустнела она. - Не хочешь — не говори. Проходи на кухню, я тут готовлю.

- Зелье какое-нибудь? - подозрительно уточнила я, заворачивая вымыть руки.

- Нет, - рассмеялась она. - Плов. И еще пирог стоит в духовке.

- А ведь правда, запах-то какой, - вдруг почувствовала я. Честно говоря, подозревала, что мне кусок в горло не полезет после сегодняшней встряски. А оказалось, что очень даже полезет, и что готовит Джанна вкусно.

Позже, на кухне, пока Джанна доставала из духовки пирог и заваривала чай, я обдумала всё еще раз. Если бы я смогла всё скрыть, имело бы смысл так и оставить и не нагружать Джанну моими проблемами. Но она все равно уже все знала, так что отпираться дальше — только обижать ее лишний раз. И я сказала:

- Да, мы действительно поругались очень сильно. Похоже, меня выперли из семьи.

Джанна поставила передо мной чашку и тарелку с пирогом, присела рядом.

- Я понимаю, что это неравноценная замена, но знай, я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось.

Похоже, теперь вместо семьи у меня была Джанна.

- Вы что мне принесли? - со сдержанной паникой в голосе говорит Зверин. Я его не вижу, а вот он меня, видимо, вполне. - Вы как вообще его донесли? Каким чудом?

Значит, он пока что не про меня, а про Дана.

- Если вам не надо — обратно унесем, - огрызается Яр.

- Я вам унесу! Сюда кладите! Вы в курсе, что у него в животе проклятая пуля? Он вообще уже дышать не должен!

Проклятая пуля? Дорого, сложно, накладно... никто никогда такого не делает, потому что никто никогда не приносит на магические битвы огнестрельное оружие, а значит, выстрелить проклятой пулей (дорогой, сложной, накладной) не из чего. А Розен добыл, подготовил, принес. И выстрелил. Ладно, он не боится разговоров и слухов. Понятно, что кто победит, тот и будет направлять слухи и разговоры, а он рассчитывал победить. Но как он богов-то не боится? И почему, кстати, ему до сих пор не прилетело от них?.. А, впрочем, нет. Ему прилетело — от нас. Приятно ощущать себя дланью богов.

Вру. Не приятно. Очень больно.

«Уже дышать не должен», вот как.

- Все вопросы к Вересковой — и не сейчас, а потом! Доктор, давайте спасайте.

- Верескова? - лицо медика вплывает в поле моего зрения. - Вы как, держитесь пока? Еще не меньше часа нужно будет.

- Я нормально. Меня тоже... держат, - выдавливаю я, продолжая сжимать ладонь Джанны.

Зверин неопределенно хмыкает.

- Интересная у вас тут конструкция. Ладно, держитесь. В ближайшее время, возможно, станет хуже.

Вот ведь обрадовал-то, а. Я поворачиваю голову, чтобы видеть Джанну. Лицо у нее странное, сосредоточенное и, кажется... сердитое?

- Больно? - спрашиваю я.

- Ерунда, это только эхо твоих ощущений, - говорит она. - Но кажется, ты должна кое-что мне объяснить.

- Да? Разве? - я стараюсь говорить безучастно, а сама с трудом сдерживаю любопытство. Она что-то почувствовала? Интересно, что? Спрашивать я не хочу, потому что, кажется, у Джанны ко мне претензии. Ну... да, я умудрилась выйти замуж, не приходя в сознание. Учитывая, что мы с ней тоже связаны браком, да, наверное, ее претензии в какой-то мере обоснованы, но...

Да нет, не обоснованы. И это она, для начала, должна объяснять мне, как же это все так получилось, что я до сих пор не знала, что мы с Джанной поженились. Почему такую важную информацию я должна узнавать на бегу, восстанавливать по крупицам в тот момент, когда мне и так есть о чем заняться!

- Мне кажется, что да, - сдержанно кивает Джанна. - Что у тебя с Даном?

Вот теперь мое время признаваться в грехах, да? Вот тогда и посмотрим, чего стоит раскаяние Джанны. Мне по-прежнему кажется, что мой проступок куда меньше — в конце концов, я Дана спасала! Как могла, так и спасала. Если Джанна решит, что для нее это чересчур, ну что ж... значит, зря я понадеялась, что мы можем что-то восстановить. И брак тут ничего не меняет, жили же мы как-то порознь до сегодняшнего дня — и ничего.

- Я вышла за него замуж. Чтобы вытащить оттуда. А больше между нами ничего нет. А, хотя есть! - каяться так каяться. - Он меня сегодня поцеловал. Один раз. Думаю, поэтому я и смогла его вытащить.

- Ты врешь. Он должен был как минимум сделать тебе предложение. Значит, у вас что-то было?

- А если даже так? - спросила я, отводя от нее глаза. - Ты считаешь, я чем-то тебе обязана? Ты считаешь, за прошедший год у меня не могло быть ничего и ни с кем? С чего вдруг?

- Но ты же знаешь... - Джанна запнулась. - Мы же... у нас же брак, и... как ты могла, Глена?

- Да запросто я могла. Я только сегодня узнала, что у нас был какой-то там брак! - я говорю тихо и радуюсь, что вокруг никому нет до нас дела. Мне постепенно становится больнее, а я сама становлюсь все злее. Боги, там Зверин Дана спасает, а мы выясняем отношения! - Ты же не соблаговолила мне сообщить об этом! Я считала себя совершенно свободной от тебя.