– Сегодня я не вернусь. Переночую в отеле.

– Да, там куда спокойнее, – кивнул Прескотт с извиняющимся вздохом и, немного отойдя, обернулся и добавил с легкой улыбкой: – Рано утром из Рима звонил мистер Бенедикт. Я сказал, что прошлой ночью нам пришлось выйти из марины. Он велел передать, что там, где сейчас находится, все восхитительно тихо и мирно.

Митчел оценил шутку Зака легкой улыбкой. Зак жил в римской квартире Митчела, пока снимался в новой картине, а потом вместе с Джулией собирался лететь на Сен-Мартен.

После ухода Прескотта Митчел еще посидел немного, наблюдая, как над яхтой кружат чайки, и думая о своем, по меньшей мере, странном обращении с Кейт Донован.

Утром, при свете дня, он был удивлен и немного пристыжен теми крайностями, на которые пошел, чтобы ей угодить. Когда она попросила помочь бродячему псу, он немедленно вызвал «скорую» и врача, после чего вызвался отвезти собаку к ветеринару. Позже она фактически предъявила ему ультиматум, когда отказалась не только спать с ним, но и вообще встречаться, если он не захочет рассказывать о себе. Митчел это понимал. И не желал, чтобы им манипулировали. Поэтому и ушел, поступив, как следовало в подобном случае, Но всего через несколько минут, терзаемый неумолимой, жесточайшей, лишающей разума похотью, сдался и вернулся, чтобы ответить на ее вопросы. И словно этого было недостаточно, побуждаемый совершенно дурацким приступом благородства, отказался спать с ней в номере ее любовника, решив подождать до завтра и повезти ее в отель на Сен-Мартене.

И это было особенно странно и глупо, тем более что он был совершенно откровенен относительно своих намерений переспать с ней.

Ели судить задним числом, его поведение прошлой ночью было совершенно обескураживающим, и все же тому были причины. Стоило ему войти в ее номер, как он действительно потерял голову. Наверное, потому, что впервые встретил столь необычную женщину.

Так он, по крайней мере, чувствовал вчера. Но настал другой день, и безлунного света и музыки, без сочетания обстоятельств, которые сделали этот вечер абсолютно незабываемым, вполне возможно, что волшебство растает. Прямо сейчас Митчел вовсе не был уверен, чего хочет. С самого приезда брата и его семьи в Лондон Митчел временами ощущал, что становится мягче душой, и подобные эмоции казались ему чуждыми и раздражающими. Сначала до него достучался Уильям, потом он позволил тете Оливии пробраться к нему в сердце и даже пожал руку деду. И вот теперь в его жизни появилась рыжая ирландочка!

Погруженный в размышления, Митчел не сразу заметил очередной паром, идущий прямо к яхте, и, вместо того чтобы потянуться за газетой, схватил тост, оторвал кусок и бросил за борт. Чайки с криками ринулись на добычу. Он продолжал бросать куски поджаренного хлеба, на которые отовсюду слетались белые птицы.

– Леди и джентльмены, – прогромыхал голос капитана, – если вы поклонники кинозвезды Зака Бенедикта...

Митчел снова швырнул птицам корм, и они дождем посыпались с неба, оглушая туристов пронзительными воплями и пикируя вниз, подобно крохотным истребителям.

– Приготовьте камеры...

Митчел схватил остатки хлеба и медленно скрошил за борт. Лавина чаек жадно набросилась на добычу.

– Берегитесь чаек...

Митчел глянул на часы и отодвинул стул. Еще нужно успеть покидать в сумку кое-какие вещи на вечер. Защищенный от любопытных глаз стаями обезумевших птиц, он медленно пошел по палубе.

Темно-синяя багажная сумка Кейт, уже собранная и закрытая, лежала в изножье постели. Сидя на белой софе в гостиной, она лениво гладила Макса по голове, неотрывно глядя на сумку и пытаясь возродить эмоции, обуревавшие ее прошлой ночью, – эмоции, казавшиеся совершенно естественными и правильными и побудившие ее согласиться провести с ним ночь. Но утром все вчерашние переживания казались чем-то вроде приступа временного умопомешательства.

Как она обрадовалась, когда Митчел подошел сзади и сказал, что его брата зовут Уильям! Подумать только, она потеряла голову из-за мужчины лишь потому, что он неохотно согласился упомянуть о брате и его семье и перечислить языки, которыми владел. Полнейший абсурд!

Вероятно, на нее так повлияла обстановка, в которой они оказались, – обстановка в сочетании с его фантастической красотой и редкостным обаянием. Все это и сбило ее с толку, чего, очевидно, он и добивался. С самого начала вечера он и не пытался скрыть, что намерен уложить ее в постель.

«Страшно подумать, что вы могли бы стать монахиней... Я хочу быть уверенным, что мы с вами в одной команде... Но я намереваюсь уложить вас в постель...»

Даже его поцелуи были намеренно соблазняющими. Эти медленные возбуждающие поцелуи, превратившиеся в жаркие и требовательные... умелые ласки его рук, прижимавших ее бедра к откровенному свидетельству его желания... Эти поцелуи имели одну упорную, безошибочно определимую цель. Однако она не так глупа, чтобы чувствовать себя обязанной спать с ним только потому, что согласилась сделать это вчера вечером.

После ухода Митчела она слишком нервничала и волновалась, чтобы сразу уснуть, поэтому стала разбирать привезенную с собой одежду, чтобы составить комплект, который подошел бы на все случаи, чем бы они ни решили заняться на Сен-Мартене. К тому времени, когда она закончила, было уже почти три часа ночи, и около сумки были аккуратно разложены несколько костюмов вместе с туфлями, сумочками, браслетами и сережками. Оставалось только решить, что она наденет, когда он приедет за ней, и как уложить волосы.

Но утром она была слишком погружена в невеселые мысли, чтобы заботиться о своей внешности. И вместо того чтобы возиться с волосами, Кейт просто стянула их в хвост, открыла шкаф и выбрала первое, что попалось на глаза: джинсы, футболку с короткими рукавами и кожаные босоножки.

Тяжело вздохнув, она подалась вперед и взъерошила шерсть на голове Макса.

– Во всем ты виноват, – пошутила она. – Если он помог мне спасти тебя и добыл порошок от блох, еще не значит, что я обязана с ним спать...

Последние слова заглушил громкий, уверенный стук. Макс с трудом встал и пошел за ней, волоча по полу импровизированный поводок, который она связала из двух поясков от гостиничных махровых халатов.

По дороге она взглянула на часы. Ровно десять.

Кейт уже взялась за ручку двери, но приостановилась. Сейчас она окажется лицом к лицу с фактически незнакомым человеком. Человеком, с которым она в момент явного безумия согласилась провести ночь. Наконец она растянула губы в приветливой улыбке, на случай если он собрался сразу же поцеловать ее в знак приветствия, и спокойно отступила на три шага, одновременно открывая дверь.

На пороге возникла высокая фигура Митчела. Одетый в простые черные слаксы и черную тенниску, подчеркивающие загар и придающие глазам цвет синей стали, он выглядел убийственно красивым и невероятно сексуальным.

Кейт осторожно отступила еще на шаг.

– Вижу, вы вовремя, – жизнерадостно объявила она.

Он немного помедлил, измеряя взглядом расстояние, которое она так поспешно установила между ними, прежде чем понимающе кивнуть и медленно ступить в комнату.

– Пунктуальность – одна из моих немногих добродетелей, – пожал он плечами, словно между делом оглядывая комнату. Очевидно, он сразу заметил синюю сумку, после чего перевел взгляд на стоявшего перед ним пса. – Как Макс?

– По-моему, чудесно. Надеюсь, в вашей сумке лежат ошейник и поводок. Мне пришлось связать два пояска от халатов, чтобы вывести его сегодня утром.

– Я заметил. Выглядит он так, словно сбежал с собачьего курорта, – пошутил Митчел, вручая ей пакет.

На нее внезапно нахлынули воспоминания о вчерашних шутках и дружном смехе... нахлынули и утопили неловкость, которая все утро не давала ей покоя.

– Я запру двери, – вызвался Митчел, направляясь к террасе.

– На столе много чего осталось от завтрака. Если хотите есть, не стесняйтесь, – бросила Кейт ему в спину, разворачивая плоский, почти невесомый бумажный пакет.