— А что входит?

— Трюмная команда.

— Эге! Так вы инженер?

— Так точно.

— Морской корпус заканчивали?

— Нет, Мохамаут. Потом подписал контракт, окончил ускоренные курсы. Ну и — сюда.

— Понятно. Слушайте, возьмите меня в свою команду.

Мичман озадаченно отложил нож и вилку.

— Вас? Простите. В качестве кого?

— В качестве аварийного расписания.

— А кто вы по образованию?

— У меня такой же диплом судостроительного факультета, как и у вас.

— О!

— Ага. Так что, договорились?

— Разумеется. Правда, я должен еще получить добро от старпома, но думаю, он возражать не будет. Как вы относитесь к экскурсии по кораблю, коллега?

— С превеликим удовольствием. Я ведь изучал чертежи! А что, сильно течет посудина? Восемнадцать лет ведь плавает.

Мичман едва не подавился от возмущения.

— Да ни капли! Сударь, «Поларштерн» не на магрибской верфи строили.

Отработанным движением Кэйр и Бурхан наступили мурмазею сразу на обе ноги. Франц тоже пытался, но опоздал и наступил на ногу Кэйра.

Ждан охнул и принялся заглаживать промах.

— Ну, ну, не серчайте. Это ж я так… любя спросил.

— Любя?

— Без преувеличений. Вот именно. Разве можно оставаться равнодушным к такому кораблю, как «Поларштерн»? Это же сказка! Это ж… фея океанов! Вспомните изысканную заостренность носовой части, изящный подъем линии киля к корме, или этот восхитительный, полный свободы развал шпангоутов на миделе! А шкотовые лебедки? Ненамокающие паруса?

— Оу, — сказал Петроу.

— А система самотечного водозабора по трубам от форштевня? А высота мачт? А свинцовый балласт? А устойчивость на курсе? Нет, назовите мне еще хотя бы один корабль, не оставляющий волн в кильватере!

— Не могу, — признался мичман. — Волны, вообще-то… немного есть.

— Быть может, тогда вы знаете какое-то иное судно, сохраняющее сухой бак при волнении до пяти баллов?

Глаза Петроу-младшего загорелись.

— Таких больше нет.

— Герр Петроу…

— Зовите меня Виталием!

— Продолжим, Виталий. Если вы и видели коробку, которая при водоизмещении почти в две тысячи тонн имеет скуловые кили и при этом совершает циркуляцию радиусом…

— Довольно! — воскликнул сраженный Петроу. — Сударь, сразу после завтрака жду вас в грузовом трюме. Если опоздаете хоть на минуту — обижусь. Вы сами увидите, с какой точностью…

Кузема многозначительно глянул на друзей.

— Силен, — прошептал Бурхан. — Могет.

Франц показывал сразу два больших пальца.

— Безотказный механизм, — усмехнулся Кэйр. — Стоит наступить на ногу, как тут же просыпается гений.

Сразу после завтрака исчез не только Ждан, но и Франц; последний, конечно же, отправился осваивать санитарное дело.

А вот Кэйру и Бурхану идти никуда не пришлось, — их определили в аварийную команду пассажирской палубы.

Под руководством Асмодея Сидорыча, младшего боцмана, но при этом, что было гораздо существеннее, еще и старшего буфетчика, они принялись изучать расположение спасательных средств, аптечек, пожарных помп и брезентовых рукавов. Пассажирскую палубу прошли из конца в конец, — от четырехтонных пушек в кормовом салоне до таких же чудовищ в носу.

Обучаемые проявили неподдельный интерес и высокое уважение к наставнику, чем быстро завоевали его расположение. Расщедрившись, боцман повел их показать даже корабельную крюйт-камеру.

— Так не положено же, Сидорыч, — сказал один из часовых.

— Да будет тебе, — сказал Асмодей, хитро щурясь. — Пущай одним глазком глянут. А я уж вас при раздаче харчей не обижу.

Матросы переглянулись.

— Лучше лишней чарочкой не обойди.

— Заметано, — кивнул Сидорыч.

Старший часовой выглянул в коридор и махнул рукой.

— Только быстро, — сказал он. — И через окошко глядеть будете, в самое нутро не пущу.

— А в самое и не надо.

— Спички выкладывайте, — потребовал второй матрос. — Зажигалки, кресалы. В общем, все огнеопасное, у кого что есть.

В крюйт-камеру вели тамбур и две двери.

Одна из них была завешена шторой из грубошерстного сукна, — чтобы препятствовать свободному проникновению воздушных потоков. Поскольку порох боялся сырости, наружные стенки камеры были обшиты листами жести, а изнутри — пластинами свинца с тщательно пропаянными стыками. Освещалось адское помещение фонарем, расположенным за стеной и отделенным двойным слоем толстого стекла. Через окошечко с такими же стеклами Кэйр с Бурханом несколько секунд рассматривали зловещие бочки и груды артиллерийских картузов.

— Жуткое дело, — сказал Бурхан. — Тут ведь тонны пороха!

— Тонны, — кивнул часовой.

Сидорыч не забывал о главной задаче.

— Запомните, господа: Крюйт-камера находится ниже уровня ватерлинии. На случай пожара она при помощи трубы соединена с забортным пространством, — сказал он. — А клапан располагается вот за этой стеной, в сухарной кладовой. Если его открыть, крюйт-камера доверху заполняется водой за четырнадцать минут.

— Целых четырнадцать? Не слишком ли долго, чтобы предотвратить взрыв? — спросил Кэйр.

— А никто не пробовал проверять, — усмехнулся часовой. — Неинтересно.

Асмодей Сидорыч щелкнул крышкой карманных часов.

— Занятие закончено, господа, — объявил он. — Можете подышать воздухом.

С минувшего вечера Кэйр с Бурханом на верхней палубе не появлялись. За это время произошло много изменений. В кильватере «Поларштерна» появились два корабля-близнеца с невысокими узкими корпусами. А впереди с борта на борт медленно переваливался огромный флагманский линкор «Денхорн», на котором плыл сам гросс-адмирал Мак-Магон.

Текла заметно расширилась. С малооблачного неба сиял Эпс. Шумела вода. Дул устойчивый юго-восточный ветер.

Вся небольшая эскадра безостановочно двигалась вниз по реке и к четырем часам пополудни достигла курфюрстенбурга Сентубал, столицы федеральной земли Сентуберланд. На палубе появились оба величественных старца и принялись неторопливо беседовать, поглядывая на город. Некоторые из их фраз были слышны.

— …Помилуй, Саймон, ты всерьез считаешь, что твоя опера лучше…

— …Нет, дорогой мой, это больше, чем необходимость. Это — благо. Иначе выродимся.

— …Альфонс? Ну почему, вполне вменяем. Но давай-ка…

Тут один из старцев взял другого за локоть и оба преспокойно поднялись на капитанский мостик. Вахтенный офицер отвесил им почтительный поклон.

Очень заинтригованные Кэйр и Бурхан молча переглянулись. Кэйр развел руками, — мол, если на корабле есть принцесса, то почему бы не быть и… Бурхан понимающе кивнул.

…В Сентубале эскадру явно ожидали. На идущий почти восьмиузловым ходом «Денхорн» с почтового баркаса ловко перебросили несколько пакетов. Несмотря на дневное время, мост через Теклу оказался разведенным, старинная цитадель салютовала орудийными залпами, а из устья Сенты на всех парусах вышел еще один линкор. Он обогнал «Поларштерн» и пристроился сразу за флагманским кораблем.

— Ого! «Василиск», — прочел Бурхан. — Наша охрана усиливается.

— Вряд ли ее достаточно, чтобы одолеть флот базилевса.

Эффенди пожал плечами.

— Вероятно, это понимаем не только мы.

— Будем надеяться, — вздохнул Кэйр.

Но вскоре от тревожных мыслей его отвлекли живописные пейзажи средней части Теклы.

Подгоняемые течением и ветром, корабли миновали небольшой городок Руссиш-Мишке и приблизились к примечательному месту.

Здесь с двух сторон к руслу реки тянулись лесистые отроги Вест-гор и Рудного хребта. Исполинскими сторожевыми башнями над долиной господствовали слева пик Арвадор, а справа — плоская гора Обенаус, увенчанная старинным баронским замком. Обе вершины опоясывали хвойные леса, ниже которых желтели поля пшеницы. А вдоль реки были видны черепичные крыши многочисленных ферм.

В этих горных вратах, проточенных Теклой задолго до появления на ее берегах людей, постоянно дули сильные ветры. Причем дули то с севера на юг, то наоборот, с юга на север, помогая кораблям либо подниматься вверх, либо спускаться вниз по течению. Ветер также усердно трудился, вращая крылья мельниц; особенно много ветряков находилось в окрестностях деревушки Лерфурт, где оба берега буквально шевелились.