— Что за корабль? — спросил Кенто. — Эта трусливая шаровая окраска скрадывает его очертания.

Старпом быстро перелистал справочник. Потом прильнул к окуляру подзорной трубы.

— Скорее всего — тяжелый фрегат «Такона», обрат капитан.

Оба замолчали, поскольку любому моряку известно, что фрегаты имеют более узкие корпуса, и, следовательно, обладают превосходством в скорости над линейными кораблями. Особенно фрегаты Поммерна. Особенно в сравнении со старой, широкой и тупорылой «Орейей», которую специально и проектировали-то широкой и тупорылой. Под тяжелые 36-фунтовые пушки при не слишком большом водоизмещении (экономия!).

Покаянские адмиралы непоколебимо верили, что такое дорогое оружие, как линейный корабль, предназначено отнюдь не для суматошной беготни по волнам. Оно предназначено для того, чтобы ломать хребет вражескому флоту. То есть для солидного эскадренного боя, в котором огневая мощь куда важнее скорости.

На мостике все кроме бубудуска поняли, что «Орейя» гонку проиграет. Через некоторое время это понял и бубудуск.

— Они плывут быстрее. Почему? — спросил он.

Увы, объяснять обрату эмиссару азы теории корабля никто не брался ввиду большой сложности задачи. Обрат эмиссар ни за что не согласился бы с тем, что окайники-померанцы хоть в чем-то превзошли богосмиренную империю. Особенно — в скорости. Такого не могло быть, поскольку такого не мог допустить сам Пресветлый. Однако такое допускали законы гидродинамики, о которых святой отец и слыхом не слыхивал.

«Такона» первой достигла нужного места и легла на курс зюйд, повернувшись носом к Сострадариуму. Над ее баком немедленно вспухли облачка дыма. В сторону главного здания ордена полетели не очень заметные на фоне предрассветного неба светлячки.

Обрат эмиссар на минуту перестал метаться от борта к борту.

— Послушайте, а мы-то почему не стреляем? — поинтересовался он.

— Дистанция слишком велика, — неохотно отозвался Кенто.

— Тогда почему стреляют померанцы?

— Потому что их пушки могут бить на большее расстояние.

В подтверждение его слов, прочертив очень длинную дугу, два или три брандскугеля угодили в купол Сострадариума.

Старший офицер непроизвольно охнул.

— Как. Вы. Это. Допустили? — с патетическими остановками и придыханиями спросил обрат эмиссар.

Кенто промолчал.

— Сострадариум стоит уже два с половиной века! И ни разу… Со дня основания… Да окайники и близко не подбирались! Мечтать не смели! Вы отдаете себе отчет, несчастный?!

Капитан вновь не ответил.

Зато «Такона» не молчала. Разрядив носовые пушки, она увалялась под ветер и открыла беглый огонь всей артиллерией правого борта. В короткое время воздух наполнился десятками поганых померанских зажигалок.

Эмиссар побледнел.

— Вы намерены хоть что-нибудь предпринять для защиты резиденции его люминесценция, обрат капитан?

Вместо ответа Кенто приказал дать выстрел из палубной четырехфунтовки.

Пожилой матрос ткнул пальником. Орудие исправно грохнуло, отскочило, натянуло канаты. Быстро уменьшаясь в размерах, черный шарик устремился в небо. Затем, превратившись в точку, начал опускаться.

Не только обрат эмиссар, но и офицеры напряженно следили за его полетом. Вопреки точным, трезвым знаниям и немалому опыту, в глубине души каждый из них надеялся либо на благоприятный порыв попутного ветра, либо еще на какое-нибудь чудо. На мостике «Орейи» уже успели оценить масштабы бедствия, постигшего Домашний флот. Никто об этом не решался заговорить, но все страстно ждали первого проблеска удачи в этой ночи позора. Казалось, попади ядро в «Такону», и все переменится.

Но нет, даже этого чуда не случилось. Ядро упало примерно в полумиле от неприятеля, подняв хорошо заметный султан воды.

— Обрат капитан! Вы ведь не хотите сказать, что у окайников более дальнобойная артиллерия? — подозрительно осведомился бубудуск. — Этого не может быть!

— У вас есть другое объяснение?

— Ну… а в пушку положили достаточно пороха?

Кенто вздохнул.

— Один картуз. То есть полную норму Если засыпать сверх того, орудие разорвет. Потерпите, обрат эмиссар. Скоро мы догоним эту зловредную «Такону» и рассчитаемся сполна. У нас на два десятка орудий больше, да и главный калибр покрупнее. Тридцать шесть фунтов против двадцати четырех. Уверяю, мало им не покажется.

— Почему вы так уверены, что мы догоним эту «Такону»?

— Потому что прямо по курсу у нее — устье реки Ниргал. То есть тупик, ловушка, — терпеливо объяснил Кенто. — Направо она повернуть не может, потому что тогда пойдет к нам навстречу. А севернее стоит магрибинская эскадра, видите? Туда померанцам лучше не соваться. Они обязательно повернут назад, чтобы не подвергаться риску оказаться под огнем сразу трех кораблей эмира. Но при повороте потеряют и время, и скорость, поскольку попутный ветер для них превратится во встречный. Тут мы к ним и подойдем. Чтобы поближе познакомиться…

Вскоре «Орейя» оказалась на линии между «Таконой» и Сострадариумом.

Кенто надеялся, что отвлечет огонь на себя, однако и эта надежда не оправдалась. Померанские брандскугели один за другим пролетали над мачтами «Орейи» и продолжали сыпаться на величественный купол Сострадариума. После двух дюжин попаданий над крышей дворца появились первые, пока еще жидкие струи дыма.

Кенто приказал лечь на курс норд и идти на сближение. «Такона» без промедления тоже повернулась к северу и открыла огонь из кормовых пушек. Опять брандскугелями, и опять — по резиденции эпикифора. Но это были уже последние выстрелы. Уходя от преследования, фрегат одновременно удалялся и от Сострадариума.

Впрочем, свою задачу он выполнил. В Сострадариум угодило не меньше трех десятков брандскугелей и дворец загорелся. Скорее всего, пожар начался на вечно захламленном чердаке, а потом распространился вниз, на пышные драпировки Циркулюса. Этот круглый зал предназначался для особо важных совещаний высших иерархов ордена. Большего святотатства для любого сострадария не существовало.

— Не сносить вам головы, если не накажете окайника, — тусклым голосом сообщил обрат эмиссар.

— А вам? — поинтересовался Кенто.

— И мне.

— Наконец-то у нас появилось хоть что-то общее.

Обрат эмиссар этому обстоятельству обрадовался не особенно. Зато минут через пять появилась надежда, что военное счастье улыбнулось наконец и обрату капитану, и обрату эмиссару.

Чтобы не входить в зону огня магрибинцев, «Такона» действительно повернула к весту и легла на обратный курс. При этом она оказалась при встречном ветре. Как и предсказывал Кенто.

А для «Орейи» этот ветер оставался более благоприятным, боковым, поэтому расстояние стало сокращаться.

Вскоре последовала долгожданная команда начинать пристрелку из носовых орудий. Первые же ядра легли очень близко к цели — перед бушпритом и у миделя «Таконы». Фрегат не отвечал, поскольку все свои орудия разрядил в Сострадариум.

И тут не сдержался старпом. Игнорируя обрата эмиссара, он выругался не хуже боцмана.

— В чем дело? — недовольно осведомился капитан.

Помощник махнул в сторону.

— Да так, неприятный пустячок. Теперь уже вся померанская эскадра прет к Сострадариуму, обрат капитан! Видимо, им надоело расстреливать верфи. Теперь они хотят оторвать нас от «Таконы». Заботливые…

— О Пресветлый! Черт бы их побрал, — багровея, пожелал уже обрат эмиссар. Даже он представлял, что случится, если по Сострадариуму, которому и без того уже немало перепало, отстреляется целая эскадра.

Капитан Кенто не стал тратить время на эмоции.

— На руле!

— Есть на руле.

— Поворот оверштаг! Ложимся на обратный курс.

«Орейя» медленно выполнила очередной поворот и вновь отправилась в сторону уже не на шутку горящего Сострадариума. Затем немного уклонилась к весту, чтобы перерезать курс колонне померанских кораблей и попытаться перехватить их до того, как они смогут обстрелять главную резиденцию и святыню ордена.