Толстуха остановила лошадей.

- Жди меня, я скоро, - передала мне вожжи и посеменила к неприметной калитке рядом с воротами. На тихий стук вышла женщина, держащая в руке огромный чугунный фонарь. На улице были уже сумерки и мне не удалось ее как следует рассмотреть. Увидев маркитантку, женщина с фонарём отступила внутрь дома и впустила толстуху, закрыв за ней дверь. «А не бедно живут в обители!» - подумал я, рассматривая убранство дома и оценив художественную красоту ставень. Имелся даже водосток и дренажные канавы вдоль самого настоящего мощёного тротуара. Город всё больше не походил на знакомые мне исторические описания средневековых городов. Неестественная чистота, широкие улицы, инквизиция, объединяющая функции уголовного розыска и миграционной службы! Магия и Религия в одном государстве..., пожалуй, надо быть внимательнее и перестать быть рабом стереотипов. Ошибки могут дорого стоить. Я решил и дальше придерживаться прежней тактики: чаще помалкивать, осторожно спрашивать, внимательно слушать и запоминать услышанное.

Наконец калитка отворилась, из неё вышла Хейген и поманила меня. Я привязал вожжи к крюку на облучке и приблизился к воротам.

- Мария, это тот самый Эскул, о котором я говорила. Холиенн, а это - Прима обители Трёх Сестёр, Мария Золано. Теперь твоя жизнь и будущее в её руках. Я поеду, надо успеть до полуночи занять место на рынке. Завтра вечером навещу тебя, узнаю, как устроился.

Я глубоко поклонился маркитантке и внезапно, по наитию, шагнул к ней, взял её руку и поцеловал. Некоторое время изумлённая толстуха не могла ничего сказать.

- А ты не говорила, Матильда, что твой протеже благородного происхождения, - мягкий грудной голос раздался из темноты дверного проёма, - не будем тебя задерживать, проходите Холиен, не стойте столбом.

Я шагнул в темноту и увидел двух женщин, одетых в рясы таким образом, что были открыты только кисти рук и голова. Волосы у обоих были стянуты в тугие узлы и украшены деревянными заколками с какими-то символами. У одной в руках был уже знакомый мне фонарь, которым она освещала лестницу за своей спиной.

- Следуйте за нами, клирик, - вторая женщина, скорее всего именно она была та самая Прима обители, повернулась и стала подниматься по лестнице.

Мы вышли на балюстраду, стал виден внутренний двор дома, погружённый в темноту. Пройдя по галерее, мы спустились, а затем поднялись ещё по двум лестницам. Прошли между несколькими одноэтажными постройками и оказались у другого дома, в темноте напоминающего длинный ангар. Открыв двери, мы оказались в просторной прихожей, из которой шёл коридор вдоль внешней стены дома. Освещён он был маленькими трёх рожковыми канделябрами.

Прима подошла к пятой по счёту двери и открыла её ключами из связки на поясе. Вторая сестра зашла в открывшуюся комнату, ловко зажгла у двери свечу в подставке от карманного огнива.

- Клирик, жить будешь здесь. Завтрак в шесть утра, не опаздывай, потом получишь наряд на работу и специальную одежду. Старайся не опаздывать, ждать тебя никто не будет. Завтра, когда освобожусь, побеседуем. Все вопросы сестре Абигайль, - и Прима Золано удалилась, тихо шурша полой рясы.

Я молча развернулся к второй женщине. Точнее молодой девушке. Её простое лицо было сосредоточено, ладони сложены на груди, глаза опущены. Я заметил, что кожа на кистях рук была грубой и сухой, ногти обрезаны максимально коротко. М...да, белоручек здесь не держат.

- Простите, сестра Абигайль, не подскажете, где я могу умыться с дороги и ...

- Брат Холиен, отхожее место во дворе справа от дорожки, по которой мы шли. Возьмите свечу, там темно. Умываться можете в комнате, там есть таз, кувшин и льняное полотенце. Вода во дворе в колодце.

- Спасибо, дорогая, а мыло или что-нибудь его заменяющее?

Лицо Абигайль потемнело, ладошки сжались в кулачки.

- Брат Холиен, в таком тоне недопустимо обращаться к сёстрам обители! Вы - новичок, поэтому на первый раз простительно. Но впредь, называйте меня "сестра Абигайль" и никак иначе! Днем, вы можете ходить свободно по всей территории, кроме корпуса с кельями сестёр. С наступлением ночи ваши перемещения ограничиваются крылом наёмных работников, то есть этим зданием и двориком. Наряд на работу получите завтра после завтрака, спокойной ночи, - и девушка, круто развернувшись, открыла в дверь и канула в темноту. Обиделась. Но я же не знал.

Тяжесть внизу живота напомнила о новых, не совсем приятных, способностях моего персонажа, и, плюнув на умывание я пошел искать сортир. Выйдя во двор, я убедился, что, не смотря на все три взошедшие луны, освещенность места оставляет желать лучшего. Множество высоких и густых деревьев, растущих на каждом свободном клочке территории, заставили меня пожалеть о не взятой из комнаты свече. Усилившееся бурление в животе подстегнуло мои мыслительные способности и напомнило, что, по совету сестры Абигайль, двигаться нужно вправо. Вскоре характерный запах привёл меня к внушительному сооружению с несколькими дверями на задвижках, стоящему у забора. Хм, серьёзно тут у них. Классических окошек в виде сердечек в дверях не наблюдалось, как и дополнительного освещения. Торопливо войдя в крайнюю из дверей, я не стал её закрывать. Так создавалась хоть какая-то иллюзия света. Внутри пришлось сразу зажмурить заслезившиеся глаза. Я постарался ногой осторожно прощупать пространство впереди себя. Слава богам, ветерок, ворвавшийся в распахнутую дверь позволил мне всё-таки открыть глаза и осторожно водрузить свою тушку на помост. Потолки туалета были высокими, и я без помех подготовился к исполнению своего первого в Небытии акта дефекации. Свершившееся вскоре событие, не скрою принесло мне значительное облегчение. И даже не неприятные запахи, не скрипучие доски помоста, не темнота - не смогли омрачить моего счастья. Зато, его омрачила вполне трезвая и конкретная мысль о том, что я забыл о самом важном. Дело сделано, а средств гигиены в данном помещении не наблюдается. Да и откуда им взяться, книгопечатание в зачаточном состоянии, бумага дорогая, а ближайшие растения с широкими и мягкими листьями - в лучшем случае растут у забора. Успокаивая себя тем, что темнота всё спишет я привстал, поддерживая штаны правой рукой, и намереваясь, аккуратно сойдя с пьедестала, просеменить к искомым растениям. Естественно, при этом мысли мои были полны мало цензурных выражений и словосочетаний. И, скорее всего, моя ночная эпопея закончилась бы успешно. Если бы. Если бы, Аннушка не разлила масло (6).

Очередной порыв так помогавшего мне ветра с силой захлопнул дверцу туалета. Скорее от неожиданности, чем от страха, я суетливо сделал шажок вперёд. Ограниченные спущенными штанами ноги, сделали это по-своему. Подошва правой сандалии встретила пустоту. Я покачнулся, взмахнул руками. Просторное помещение не позволило опереться даже на стены. Левая нога скользнула на доске. «Боже, какой позор!» - недоумённо пронеслась мысль у меня в голове. Одновременно с ударом моей головы и лопаток раздался страшный треск досок. Угасающее сознание успело уловить потрясающую вонь, а уши - влажный хлюп. И всё померкло.

[Вы умерли, захлебнувшись фекалиями в бессознательном состоянии в отхожем месте обители Трёх Сестёр. Вы будете возрождены через час в десяти шагах от места гибели.]

Твою мать! Я лежал в зарослях так вожделенного мной лопуха у забора. Три луны насмешливо и весело светили надо мной. Хотелось смеяться и плакать. О, боги! Умереть в сортире. Победить лесного кота, выше себя уровнем и умереть в сортире, захлебнувшись дерьмом! Эпический провал миссии. Я с недоумением ощутил у себя на губах глупую улыбку. Немедленно вскочив, я придирчиво обнюхал рукава куртки. Фух, эта игровая условность работала. Чистый и без запаха. Иначе осталось бы только пойти и зарезаться от стыда. Но и это здесь невозможно.

Я пошагал в свою комнату, решив плюнуть на умывание и обходя колодец стороной. Сегодняшней ночью моя удача явно взяла отгул. В небольшой, три на три метра комнатке стоял добротный топчан с матрацем, набитым соломой и грубым шерстяным одеялом. Рядом стоял небольшой стол-бюро и колченогий табурет. На столе свеча в медном подсвечнике с удобной ручкой и поддоном. Тебя то мне, дорогая, так не хватало час назад! В противоположном углу комнаты на деревянной потемневшей колоде стоял небольшой медный таз и узкогорлый кувшин. Рядом на крюке висело серое льняное полотенце. Под ним на небольшой полочке я рассмотрел небольшую деревянную коробочку с двумя отделениями. В одном густая зеленоватая масса, пахнущая травами. Скорее всего, местный аналог мыла, в другой стопка плотных мягких лоскутков, на вид - из прессованного мха. Взяв одну в руки, я, пристыжённый уселся на топчан. Свеча уже почти догорела за время моих туалетных приключений. Лопушки, листики, газетки. Да то, что я держал в руках, с точки зрения прогресса личной гигиены, было просто революционным! Это и прокладка, и туалетная бумага, и тампон для раны и... чёрте что ещё! Я почувствовал, как краска заливает моё лицо. Надо было утонуть в сортире, обязательно надо. Что бы понять, что я со всем своим опытом врача 21 века здесь не прогрессор, а диковинка. И учиться у местных мне придётся заново. Только старт будет легче. В этом мне подспорьем базовые знания анатомии и физиологии, микробиологии и химии. Но, чувствую, будет трудно.