— Вот только какого хера ты, мразь, решил, что вправе распоряжаться чужими жизнями? Ставь ты опыты на себе, «во благо человечества», я бы и слова не сказал. Может даже наоборот, похвалил бы: «Спасибо за попытку сделать мир лучше», и положил цветы на твою могилу. Но ты же, без сомнений и жалости жертвуешь не собой, другими, ради своих представлений о «светлом будущем»! Как ты вообще себе представляешь результат всего этого? «Возрадуйтесь люди! Я принес вам спасение и счастье! Правда для это пришлось замучить несколько тысяч человек, но оно того стоило!»

— Заткнись, тупое мясо! — заорал, потерявший самообладание Михаил. — Твоя демагогия — всего лишь попытка сохранить свою жалкую, бессмысленную жизнь. Думаешь, я этого не понимаю?! Глупый, животный страх, не более того! Ты полагаешь, всё это — лаборатория, оборудование — минутный каприз, а предыдущие эксперименты — «ошибки молодости»? Вот, я такой сейчас схвачусь за голову и воскликну: «Ах! Прости, я было не прав!» Да?

— Я тебе голову твою, плешивую оторву, так что и хвататься будет не за что! — пообещал ему Павел и замолчал.

— Ой, ой! Как страшно! — принялся поясничать он. — Ну давай, придумай что-нибудь пострашнее да поинтереснее!

Павел молчал. Он и сам понял, что говорить что-то бесполезно, всё давно решено и никакие слова ничего не изменят. Всё, что он мог сейчас сделать — это, насколько возможно, сохранять достоинство.

— Вот и молодец. Не надо меня отвлекать от работы пустым сотрясанием воздуха. — продолжил он. — В конечном счёте, чтобы ты не думал, это эксперимент, а не казнь. Своего рода лотерея, ты ведь знаешь, что это такое? Так что у тебя есть пусть мизерный, но всё же шанс сорвать джекпот.

Пройдя в другой угол помещения, что находился за пределами поля зрения Павла, Михаил прикатил медицинскую каталку с примотанным к ней цепями и опутанном сетью пауком. Судя по слабым движениям, тот был всё ещё жив.

— Видишь, твой будущий «кровный брат» всё осознал и не дёргается. — он опять глупо хихикнул. — Впрочем, он тут вообще не рискует… Так, потерпеть немного… Где тут моя дрель?

Достав дрель и поставив на неё нужное сверло он принялся сверлить панцирь, сквозь ячейку сети. Прошло не менее десяти минут, пока сверло не взвизгнуло и не провалилось вовнутрь. Быстро подсоединив трубку он подключил к нему свою установку, и красная, словно бы человеческая кровь паука побежала по системе.

Михаил Сергеевич засуетился, видимо, контролируя процесс. На другом конце стола, в колбу закапала прозрачная, чуть отливающая перламутром жидкость.

— Ага! Всё хорошо… Не будем терять время…

Он подкатил каталку с примотанным к ней Павлом, вместе с подключёнными к нему медицинскими мониторами, к своей установке и довольно ловко вогнал иглу в вену на его правой руке, после чего подсоединил к ней трубочку от капельницы, а ту к ёмкости, в которую начала собираться очищенная кровь паука.

Павел зачарованно наблюдал за тем, как мутноватая, опалесцирующая жидкость побежала по трубочке к игле в его руке и вошла в тело. Вонзилась в тело, как раскалённый докрасна металлический прут.

Павел зашипел от боли и стиснул зубы. От локтевого сгиба, словно по бикфордову шнуру, огонь быстро поднялся до подмышки, а оттуда, секунду спустя, достиг сердца. Казалось, по центру груди взорвалась граната. Боль и жар хлынули во все стороны, охватывая всё тело и ударяя в голову.

Заорав изо всех сил, он забился, прикованный к каталке, пытаясь освободится. Боль словно бы отодвинула разум в сторону, и, пробуждая в нём древнейшие инстинкты, в панике стала перебирать доступные варианты, чтобы спастись, мобилизуя все силы организма, запуская органы и системы на полную мощность и даже более того, сверх всяких пределов, на износ, без жалости, лишь бы преодолеть этот кризис.

Вдруг, он словно бы «нащупал» мыслью что-то у себя в голове, как забытую купюру в кармане старой куртки, как дверную ручку в полной темноте. Нащупал, и в отчаянии потянул на себя.

* * *

Пролетев около метра Павел свалился на землю. Слой опавших листьев чуть смягчил удар, впрочем, упади он на бетонный пол, едва ли он бы почувствовал разницу. Как-то не до того ему было в тот момент. Завывая от боли он покатился по земле, суча ногами, врывая мягкий дёрн и разбрасывая сухую листву.

Сколько прошло времени… трудно сказать, по крайней мере он бы не смог ответить на этот вопрос. Может пять минут, а может и час, но жар стал спадать, а вместе с ним и сводящая с ума мука. Прохладный воздух обдувал его тело, проникал в лёгкие через плотно сжатые зубы. Дыхание и сердцебиение замедлялись, боль ушла и на её место вернулся рассудок, а вместе с ним и вопросы.

Он что, потерял сознание, а эта тварь в человеческом обличьи вывезла его куда-то и выкинула? Едва ли. Раз он, каким-то чудом, пережил этот эксперимент, ну или пока пережил, то этот вивисектор, наверняка, выпотрошил бы его заживо, чтобы понять, как ему это удалось. Так что тут явно что-то другое.

Приподнявшись на локте Павел огляделся. Темно. Какая-то яма или овраг. Сверху виднеются кроны деревьев и звездное небо. Для могилы великовато, чем-то похоже на заросший котлован под фундамент дома.

Он попробовал встать. Ноги держали плохо, голова кружилась, да и в глазах двоилось. Ему удалось сделать, буквально, два — три шага, как на него опять накатила какая-то волна, все потемнело и он, внезапно, снова оказался в лаборатории.

Слава богу, в этот раз хоть не привязанным к медицинской каталке, а в метре от неё. Павел нахмурился, пытаясь собраться с мыслями, но удивлённая ругань Михаила отвлекла его, и он переключился на своего «лечащего врача», стоящего неподалёку.

Говорить о чём-то, выяснять отношения, угрожать или злорадствовать… было бессмысленно. Время разговоров прошло. Сейчас Павел видел перед собой врага, которого надо уничтожить. Не раздумывая, он, с мутным взглядом, шатаясь словно зомби, бросился на него, и они с покатились по полу, задевая столы, роняя на пол стеклянную посуду и медицинские инструменты.

Подобный клинч выглядит, откровенно говоря, безобразно. Пыхтение, сопение, рычание, сквозь стиснутые зубы… Но оружия у Павла не было, да и не в том он был физическом состоянии, чтобы устраивать грамотный мордобой. Ну а его противник мало того, что имел все признаки малоактивного образа жизни, так ещё и был старше, а в данном случае точнее будет сказать — старее его, лет на десять — пятнадцать, так что силы были примерно равны.

Первым это осознал Павел, и его руки вцепились в горло Михаила Сергеевича. Тот попытался было оторвать их, но, питаемая ненавистью хватка, была очень уж сильна. Всё так же продолжая левой рукой защищать своё горло, от стискивающих его пальцев, правой потянулся в карман, и, извернувшись, достал из него шокер и вонзил его в бок Павла, одновременно нажимая на кнопку.

Ощутив укол через одежду и разряд тока, Павел моментально понял в чём дело. Вот только, отчего то, шокер не сработал как надо. То ли используемый в качестве батареи камень сел, то ли что то ещё, но разряд лишь неприятно пощекотал его бок.

Вдруг, под его пальцами, горло противника стало удивительно мягким, словно варёная курятина. Руки провалились в него и обхватили позвоночник. Лёгким движением руки оторванная голова отлетает в сторону.

Вытерев об одежду Михаила перепачканные ладони, Павел встал на ноги. Держали они неплохо. Да и вообще, состояние было вполне приемлемым.

— Я же обещал, что оторву тебе голову, а ты не верил! — произнес он, обращаясь к телу. — Сколько же в тебе кровищи то… — он попятился от растекающейся лужи и огляделся.