Конечно, были и достаточно известные труды вроде «Дружеских бесед» Эразма Роттердамского, «О праве войны и мира» Гуго Гроция, «Государя» Н. Макиавелли, «О должности человека и гражданина» С. Пуффендорфа и его же «О естественном праве и праве общин для всех народов», а также энциклопедия и несколько словарей. Скоро за полторы сотни перевалит, и все не просто стоят на полках, а тщательно изучены.

У меня несколько специальных тетрадей, где зафиксированы понравившиеся мысли, причем не только из текстов, но и пришедшие на ум в результате чтения. Особенно по части экономики реальной и государственной, а также проведенных на практике экспериментов. При посадке новых культур пришлось внимательно следить за результатами. Как влияют почвы, погода, разные виды удобрения. Все по делу и никаких размышлений о жизни. Совсем не требуется, чтобы планы попались на глаза кому особо любопытному до времени. К примеру, уже некоторое время я обдумывал строительство хлопчатобумажной и ткацкой фабрик. Даже расчеты делал, и останавливало только отсутствие подходящего места. Требовалось достаточно большое количество рабочих рук и специалистов.

Мне этим заниматься не выйдет, разорваться не получится. А доверенного управляющего пока не нашел. То есть назначить кого-то не проблема, но мне требовался профессионал и готовый прислушаться к конкретным требованиям. Настоящие мастера обычно пропускали указания мимо ушей, считая себя более знающими. А за молодым надо стоять и контролировать хотя бы первое время. Потому что задумано было выстроить процесс и организовать так, чтобы, с одной стороны, на фабрику поступал хлопок-сырец, а с другой — выходила готовая хлопчатая ткань.

Изобретение хлопкоочистительной машины еще до моего превращения в помещика и высокие цены на сырье подтолкнули многих плантаторов переключиться на выращивание хлопка. За последние годы сбор вырос с трех тысяч кип (в каждой по пятьсот фунтов) до почти ста тысяч. Странно было бы не воспользоваться удачным моментом. К чему везти за океан исходное сырье, когда и в колонии можно его превратить в ткани. Лекцию Бэзила о выгодности продажи изделий и пагубности сырья для промышленности страны, как и долговую петлю на шее в результате отправки продукции в Европу, я запомнил навечно. Хлопок от табака в этом смысле ничуть не отличался. Дез Эссар определенно пообещал посодействовать. По части дивидендов с Асарко на меня точно не в обиде, и возможно, и этот проект через годик-другой начнет выполняться.

Впрочем, сейчас я книг не читал и выписок для дальнейшего обдумывания и запоминания по старой привычке не делал. В очередной раз изучал хозяйственные дела, проверяя цифры. Нравится или не нравится, но без этого не обойтись. Абсолютно честных людей на свете не бывает, и не стоит пускать на самотек денежные поступления. Например, рыбацкая артель вылавливала на Потомаке сига десятками, а сельдь сотнями тысяч штук. Гораздо удобнее засолить в бочках и подержать на складе до весны, когда устанавливалась хорошая цена. Но везти на побережье рыбу — не особо удачная идея. Там своей хватает. Зато поставлять на завод и шахты, где добывается уголь, — двойная выгода. Не приходится закупать у торговцев с накруткой на цене, по бухгалтерским книгам я разницу учитываю как продавец и записываю в доходы поместья.

Еще большая пекарня приносила неплохие доходы. Мой агент стабильно снабжал корабли, уходившие в долгое плавание через океан, галетами из муки собственного помола. Кстати, и соседи везли свое зерно на мельницу не бесплатно. Еще кукурузная и пшеничная мука шла на продажу в Вест-Индию. Частично во владения Соединенных Королевств, в немалой доле на испанские острова. Это было крайне выгодно, потому что там производили сахар, кофе, какао и многое другое, имевшее замечательный сбыт в Европе. А значит, в карман от поставок продовольствия шли немалые живые деньги. Хотя Яков Третий через год опомнился, позволив вернуться к прежним порядкам с печатанием в колониях собственных купюр, но настоящее золото и серебро ценилось выше. А его всегда не хватало.

Прерывая хозяйственные заботы и изучение документов, в библиотеку впорхнула Элизабет. Вид у нее был сногсшибательный. Обтягивающее высокую грудь, демонстрирующее ее в глубоком вырезе платье из тончайшей ткани, название которой мне сроду неизвестно, однако по одному виду ясно, насколько дорогая.

— В этом я пойду на бал, — явно заметив мое судорожное сглатывание, довольно провозгласила она. — Еще само собой та подаренная тобой диадема из брильянтов и сережки.

Невольно вспомнилось, во что гарнитур обошелся. На меня потом косились все соседи. Прямо ничего не говорили, но намеки о необходимости не тратиться на утоление женского тщеславия и важности, не поддаваться капризам супруги прозвучали во время проповеди в церкви явно не на пустом месте. Элизабет была счастлива, затмив всю женскую часть округи и правильно поняв, о ком речь. Мне вот мужей стало жалко, когда дошло, что именно наделал. Теперь многим придется напрячься, чтобы соответствовать. Далеко не каждый супруг даже в старом роде имеет возможность делать подобные подарки. Я и сам в два приема покупал.

— Еще множество жемчужин, — принялась Элизабет показывать на себе, поворачиваясь и демонстрируя пленительные изгибы. Специально, что ли, провоцирует? Все же я изголодался от длительной разлуки. — Вот здесь и тут. Ой, а что это ты делаешь?

— Попробуй догадаться, — пробурчал я, продолжая работать руками.

Сейчас уже мало кто помнит, откуда у женщин завелась мода брить волосы. Арлет и Рут разнесли новость, и почти наверняка специально, начав с проституток. Вшей от тех теперь уже не подцепишь, в отличие от иной гадости. Голов, правда, не бреют, до этого не дошло. Моют специальными травками, избавляясь от блох и прочей живности. У бегинок на этот счет целая программа разработана с просвещением. Откуда берутся тиф, холера, дизентерия и как с ними бороться. И ведь реально вспышек эпидемий поубавилось, пусть и не исчезли болезни окончательно.

А дальше неведомыми путями идея женской привлекательности особого рода проникла и в зажиточные дома. Сегодня в городах Альбиона, а мода поползла уже и дальше, в другие колонии, уже почти неприлично девушке иметь под мышками и в иных местах волосы. Насчет деревенских не уверен, не приходилось последние годы проверять. А что многие негритянки стали подражать хозяйкам, чтобы не разочаровывать любовников, слышал. Даже на плантации обсуждают, кто занялся наведением красоты и соблазнил очередного парня.

— Ну не здесь же! — возмутилась она.

— А почему нет?

— Платье может пострадать, — очень логично ответила Элизабет. — Знаю я тебя. Нет-нет, — отталкивая с покрасневшим лицом, забормотала. — Сейчас переоденусь, а ты приходи в спальню.

В некоторых отношениях она страшно практична. Причем такое поведение вовсе не от холодности шло. Ласки ей нравились, и в постели отнюдь не бревно, как пугали насчет родовитых аристократок. Но, по ее мнению, все должно быть правильно и исключительно на супружеском ложе. Нечто такое вбили еще в детстве, и она считает это единственно нормальным поведением для воспитанной женщины. Но я не то воспитание получил и потому возобновил энергичное наступление. С кринолинами, конечно, не очень удобно, но я давно навострился не хуже горничной раздевать собственную жену. Тем более что не особо она и сопротивляется, в основном изображая недовольство, однако даже и не пытается зашуметь. Так что под возмущенный писк, очень негромкий, чтобы слуги не услышали, я освободил ее от излишков одежды и усадил на колени.

— Ты негодяй, — сдавленно сообщила Элизабет, самостоятельно проделывая все необходимое и умело принимая в себя. Вслух она произносила одно, а тело творило совсем иное. И правильно. Если хочешь нечто сделать, попробуй сама.

— Зато нескучный.

Через полчаса, уже слегка придя в себя, она неожиданно заявила:

— Нам нужен наследник.

— В смысле? — удивился я, целуя ее в шею.

— Сын. Продолжатель рода Харрингтонов.