Новое учение о равенстве никому не нравилось больше, чем людям, которые по богатству, воспитанию и представлениям о жизни были настоящими благородными дамами и господами, но какой-нибудь граф, распутник и банкрот, унижал их, сажал за «второй стол» или специально обращался с ними грубо. Мечта стать вровень с высшим классом всегда теплилась у буржуа в груди.
А то, что требуется мнение… Иногда у меня ощущения зверя в клетке. Экзотического и всем интересного. Люди приходят посмотреть и потыкать палкой. Ага, вот ее обычный заменитель — якобы глубокомысленные вопросы. Вечно проверяют позицию и мысли, будто ждут откровения. Не так много на свете людей, которым честно озвучиваю мнение. Обычно существует несколько шаблонов, а в дискуссии предпочитаю не лезть, оставаясь на заднем плане. Оратора из меня не вышло. Писать могу, исправляя и оттачивая идеи, а вот с ходу вступать в спор даже не пытаюсь. В сравнении с большинством депутатов образование минимально, а дубарем смотреться не мечтаю.
— Нашей единственно возможной политикой, — вежливо отвечаю, — является признание национальных интересов EUA[28] как высшей ценности.
Забавно, но в первый раз это название услышал от рыжего пришельца из другого мира. Ну и подсунул при первом удобном случае. Без особого смысла, чисто в виде подходящего сокращения и названия. На удивление понравилось многим. Штат — это же государство. Объединение стран, получилось. Удовлетворяет самых взыскательных. Но все же больше распространено Федерация.
— Нашим естественным партнером должна быть Франция! — возбужденно заявляет очередной депутат, проверяя реакцию. Видать, из республиканцев.
— Пока Париж не проявляет особой заинтересованности в налаживании связей.
И это плохо. Тамошняя Директория зря времени не теряет. Фландрию с Бургундией подмяла, теперь нацелилась на Италию. Точнее, на некогда принадлежащие Соединенным Королевствам земли Пьемонта и Венеции. Кому-то в Директории явно мечталось ограбить богатые торговые республики Сан-Джорджо[29] и Сан-Марко. Достаточно долго они существовали лишь по причине заинтересованности всех сторон, в отсутствие над ними власти чужой империи. Поэтому и османы предоставляли привилегии в торговле. Теперь прежний баланс интересов рухнул, а собственных сил у торговцев не имелось.
Такие действия всерьез бьют по интересам Испании, тем более что и в германские дела франки норовят вмешаться, а там прежде было поле австрийских родичей испанских монархов. Англия пытается отнять морские пути, благо флот республику не поддержал и ушел на остров почти весь. В Шотландии и Ирландии восстания. Если в первой аристократы во главе и готовы договориться на определенных условиях, то во второй просто массово убивают людей не той веры. И католики, и протестанты оказались хороши, моментально забыв прежнее добрососедство. Жуть.
В Европе вообще весело. Россия сцепилась с Османской империей. Прежде Париж поддерживал султана и не позволял русским действовать на юге Черного моря. Теперь франкам не до тех территорий, у них масса иных забот. Польша тоже осталась без поддержки, и испанцы усиленно вмешиваются в выборы короля, подсовывая своего кандидата. Уже третий мятеж, и каждый раз другой на трон громоздится, чтобы через несколько месяцев исчезнуть.
— Нам нужно отправить посла в Париж!
А также Лондон, Мадрид, Стамбул и как там называется российская столица… Денег только на все это нет. И ясной картины, чего должен добиваться посланник. Мы свои просьбы и предложения высказали всем заинтересованным сторонам. В ответ смутные обещания когда-нибудь рассмотреть. Наиболее приличным на этом фоне смотрится бывший вице-, а ныне просто король Франсуа, бывший герцог Мельбурн. Он практически на все согласился, но хочет поддержки. Любой. Военной, флотской, экономической. А Конгресс до сих пор не разобрался, кого предпочитает, но, главное, — не имеет такой возможности. Мы бы сами с удовольствием от кого-нибудь получили, да приходится крутиться самостоятельно.
— Посол, — говорит достаточно громко банкир Виссер, откликаясь на шепот жены, — это такой удивительный человек, отобранный за честность, которого посылают за границу лгать для блага своей родины.
Кое-кто из присутствующих невольно засмеялся.
— Выгоднее всего, — в сто первый раз разъясняю прежнюю позицию, — нейтралитет по отношению к войнам в Европе, и чтобы сохранить его, нам следует воздерживаться от вступления в любые союзы. Предпочтительней торговать со всеми. Тем более что, — с нажимом произношу, — сегодня Континентальная армия включает в себя около трех тысяч альбионцев, полторы тысячи галлийцев, три с половиной батавцев, пять сотен мичиганцев…
Полковник Жирар удовлетворенно кивает, довольный упоминанием заслуг. Он фактически сохранил свой полк, опираясь на Мичиган и поселенцев у озера Эри. Чуть не первый из остальных вояк подошел на помощь во время войны с ирокезами. Сам зря не высунется и солдат под пули не подставит. А его люди кровно заинтересованы проследить, чтобы договор был выполнен в полной мере и остатки племен убрались в Дакоту. Не зря с готовностью мичиганцы снабжали продовольствием и скотом уходящих. Не бесплатно, но хоть шкуру не драли, как это обычно случается.
— …И очень незначительные контингенты остальных. Вы понимаете? — спрашиваю настойчиво. — У меня не наберется и девяти тысяч человек, а война с Коалицией индейцев отнюдь не закончилась.
На самом деле счет несколько иной. Есть милиции колоний и не меньше пяти тысяч призывников из Альбиона в компании с тремя тысячами добровольцев из Новой Галлии, которые сейчас сражаются в Охайо, Кентукки и Теннесси. Добрых пять из Мичигана, Батавии, Канады, Каледонии на бывшей территории ирокезов. Формально они мне не подчиняются и чаще всего неизвестно чем занимаются. И все же прямых приказов не нарушали. В случае необходимости не прошу, а требую и получаю поддержку.
— Пока мы тут сидим за столом, — провозглашаю патетически, — идут бои и льется кровь наших соседей! И кого мы можем отрядить в Европу, даже если удастся договориться? Все необходимы здесь в данный момент. Я уж не говорю про флот. Его вообще нет. Конгресс выделил хоть что-то? Естественно, нет!
— Затраты на боевые действия велики, — сообщает депутат Клеман, надувшись.
Очень полезный человек. На людях всегда возражает, но голосует четко по договоренности. А куда ему деваться, если весь в долгах, а закладная на его плантацию третий год у меня в кармане. Никогда не пытался напоминать о процентах, но хватит и основного долга упечь в долговую тюрьму.
— Кстати! — радостно вскричал Виссер. — Вы уже видели юнайты? — и он передал по кругу бумажную купюру.
Одним из важнейших последствий Второго Конгресса стало введение общих для всех колоний стандартов. Это удобно, и после трехмесячной ругани согласовали эталоны. Но чтобы окончательно всех добить, вводилась новая денежная единица. Название родилось от надписи на банкноте: Faciam eos ingentem unam.[30]
Отныне официальный вексельный курс равнялся четырем шиллингам шести пенсам за один юнайт, что составляло традиционную ценность выпускаемых для испанских колоний серебряных песо. То есть с Южной Америкой обмен один к одному. Для изготовления купюр открылся Континентальный банк, имеющий право печатать деньги. Самое забавное, что будто по заказу Глэна новая единица делится на сотню сантимов. Не как прежде в дюжинах. Пора извлекать на свет бухгалтерские счеты в его изложении. Должно быть удобно при подсчетах.
Основная разница в том, подумал я, разглядывая изображения греческой богини, орла и на другой стороне корабля с орлом, — что эти бумажные. Слишком мало в Северной Америке собственных драгоценных металлов.
— Посмотрите, — возбужденно говорил счастливый всеобщим вниманием к его достижению банкир, — ни один фальшивомонетчик не сумеет правдоподобно воспроизвести одну часть изображения на банкноте, не промахнувшись с другой. Даже если бы ему удались изображения, он бы не справился с поперечной штриховкой и наоборот. Тут требуется и художник, и штриховщик, причем очень высокого класса.
