Первым делом открыли контору по регистрации участков, поскольку всех выгнать было невозможно и опасно. Люди намывали золота за пару дней в количестве, равном месячному жалованью на побережье. Правда, там и цены были дикими, а любой торговец мог за одну поездку разбогатеть на простейших вещах. Естественно, если не ограбят на обратной дороге. Поэтому второе наше совместное с дез Эссаром предприятие помимо самих приисков — филиал торгового дома, снимающий сливки. Те же лопаты, кирки и одеяла уходили влет.

Гош для общего сведения прикрепил на видном месте объявление:

Последнее напрямую относилось к подонкам, которые без дела ошивались в округе, затевая драки и норовя украсть. Они надоели всем.

Парочка не понявших увещеваний была бита кнутом, нескольких застрелили. На восемь-десять тысяч собравшихся отнюдь не скромных девочек удивительно хороший результат. Когда власть существует, в лице Гоша и сплоченной команды с полномочиями из Акиндека, и готова действовать, обычно никто не рыпается всерьез. И если не считать постоянно прибывающих новичков и изредка убитых индейцами, настало спокойствие и тишина. Трудись под охраной, отдавай положенное стране и отдыхай сколько угодно, пропивая золото в салунах. Хотя общий вес извлекаемого золота был крайне далек от добычи конкистадоров в прежние времена и даже объема серебряных рудников Южной Америки, Федерация получила возможность чеканить золотые юнайты, охотно принимаемые везде.

На сегодняшний день, не учитывая украденного металла, ориентироваться на уплаченные налоги крайне сомнительно, добыто десять миллионов юнайтов, если считать по весу. Из них около двух ушли в колонии в качестве государственной доли. Два истрачено золотоискателями на продовольствие, одежду, утварь, скот, медикаменты и спиртное, постройку поселений. Остальное утекало в колонии самыми разными путями. Удачливые люди тратили полученное, вернувшись домой. После месяцев тяжелого труда в горах многие обожали пускать пыль в глаза, расшвыриваясь деньгами. Отсылали родственникам, вкладывали в некие предприятия или участки, а также просто зарывали в землю.

— Они прячут золото на черный день, — понизив голос, сказал и так понятную вещь Брольи. — Предпочитают расплачиваться бумажными купюрами.

— И почему меня это должно волновать? Нечего ругать кошку, когда сыр съеден.[33] Идея вложить деньги в это, — я обвел рукой вокруг себя, — твоя. Если в ближайшее время не верну вложенного капитала с процентами, из твоего жалованья вычту. А то акции захотел. Не вижу причин удовлетворять странные желания. Простите, мадам, — сказал явно пытающейся занять внимание привлекательной женщине лет тридцати в форменном наряде.

Брольи для работниц завел униформу и отбирал только симпатичных и нестарых. Не уверен в правильности подхода. Сюда ходят в основном хозяйки, и вряд ли им хочется сравнения такого рода. Выгоднее было бы умудренную, в возрасте, готовую дать профессиональный совет добросовестную женщину. Или они не столь быстро шевелятся? А, не мои проблемы.

— Вы чего-то хотите?

— Я могу поговорить с вами, генерал?

— У нас разговор, вы мешаете, — неожиданно окрысился Брольи, — госпожа Савойская.

Ага, эта из недавних эмигранток с голубой кровью и без гроша в кармане. Иначе бы с такой фамилией не стала работать продавщицей. А у Брольи явно пунктик насчет подобных. Обожает брать на работу за гроши и всячески издеваться над графинями и баронессами. Даже мне известно, что титул герцога Савойского давно фикция, на манер короля Иерусалимского. В провинции правит пьемонтская династия. Но жили титулованные Савойские достаточно прилично, имея собственность во Франции. Кто-то из предков был маршалом, а другой кардиналом. Судя по попаданию в Америку, в Италии родственники не особо ее ждали.

— Слушаю, — сказал я исключительно назло. Почему бы и мне слегка не покуражиться над подчиненным. Не все ему демонстрировать власть. — Мадам…

— Анна-Тереза де Лаваль Савойская, — поняв правильно паузу, назвала она имя. — Господин управляющий, — в голосе плескалась целая пинта яда, — не хочет склонять слух, потому что я женщина, но говорят, именно вы, генерал Эймс, стоите за госпиталем и позволением бегинкам работать врачами-хирургами в армии.

— Ближе к делу, — прервал я ее сухо.

В лести не нуждаюсь и никогда не был на нее падок. Во всяком случае, мне так видится.

— Вот, — сказала она, протягивая ладонь. — Сладости и любые жирные продукты, — продолжила, пока я щупал странную на ощупь бумагу, — продаются всегда большими объемами. Взять с собой несколько кусочков крайне неудобно и в ущерб опрятности.

В ее речи проскальзывал нездешний акцент, и некоторые обороты были достаточно странны, но мысль вполне понятна. Хозяин во мне моментально увидел полезность такого материала. Испытать, конечно, не мешает, но вряд ли она вещала бы с таким апломбом, не проверив предварительно. Выходит меньший расход упаковки, а продавать можно даже поштучно, что вызовет взрыв интереса у детей и заметно поднимет обороты. Любой ведь может побаловать себя или ребенка конфетой и не бояться испачкаться.

— Обертка герметична, гигиенична, никакие мухи и пыль не садятся, и может быть привлекательной, а главное — прямо на ней название магазина и самой конфеты.

— То есть у вас есть технология.

— Никому не известная, — быстро сказала женщина.

Брольи гневно зашипел. Его представление жутко раздражало.

— А у вас завод по производству бумаги. И надо сказать, часть продукции в виде картона или жесткой бумаги сегодня широкого сбыта не имеет. А я смогу обеспечить!

— Вот этим? — показал я на потенциальную конфетную обертку.

— Нет, — отрицательно мотнула головой. — У меня есть патент, выданный в Париже, на машину для производства бумажных пакетов с четырехугольным дном.

Часы или драгоценность укладывались в тщательно отделанную коробочку, но это нечто новое и оригинальное. К сожалению, очень часто общество не стремится к свежим подходам. Бывает, изобретатель тратит годы на то, чтобы заставить себя слушать, и еще годы, чтобы внедрить. Но в Америке удобство и практичность в цене. А я не прочь получить возможность заработать. К идее ведь надо приложить капитал, иначе ничего не выйдет. Выходит, можно договориться о полюбовной дележке.

— Они гораздо удобнее при использовании в магазинах, и покупательницы охотно возьмут. А главное — для торговцев выгодны.

— Чем?

— Знаете ли вы, — с вдохновением выдала она заготовленный спич, — что человеку требуется час и сорок пять минут для того, чтобы развесить триста пятьдесят фунтов гранулированного сахара в пятифунтовые бумажные мешки. Пять фунтов, потерянных в результате того, что сахар просыпался, составляют около полутора процентов стоимости сахара.

Она явно рассуждала со знанием дела. Подозреваю, в последнее время частенько этим занималась, но хоть думала одновременно и считала.

— В дополнение идет время на развязывание, завязывание мешка. Если продавать с вашего оптового склада уже заранее распределенные по пакетам, продавец получит больше денег за меньшее количество времени и безусловно оценит.

— Соль и вообще сыпучие продукты, — задумчиво произнес я.

— Надо еще проверить, сколько на это уйдет затрат, — ведь по пакетам кто-то делит, и ему платить нужно, а всю прибыль получит продавец в лавке! — воскликнул Брольи.

Кстати, не самое глупое возражение. Опыт не мешает поставить.

— Соль насыпается в хлопчатобумажные мешки, — быстро продолжила дворянка. — Поскольку они не гарантируют при влажной погоде защиты, к тому моменту, когда соль понадобится, она превращается в лучшем случае в камень или частично растворяется. Мои вощеные пакеты гораздо лучше держат воду, и наверняка можно будет брать за них дополнительно, получая доход выше. Прямо на пакетах написать: «Во время дождя она сыплется», — а на другой стороне название вашей фирмы.