За пару недель до нашего возвращения в Нант, король Людовик Четырнадцатый отменил Нантский эдикт. Теперь все гугеноты были вне закона. Кто-то из них переметнулся в католики, а остальные начали разбегаться в соседние страны, где правителями были протестанты. Сейчас в Западной Европе действует принцип «Чья власть, того и религия». Этот указ коснулся и многих моих матросов. Гугеноты, как моряки, лучше католиков. Может быть, потому, что первые в большинстве своем жили на побережье, а вторые — в глубине страны. Моим матросам было, на что перебраться в Англию или Голландию, купить там дом и прожить несколько лет, бездельничая. Каждый получил свою долю от добычи, довольно богатой. Впрочем, для всех остальных привезенный товар был куплен у испанцев, в том числе и на задержанные зарплаты членам экипажа, и это была их доля в прибыли.

Все серебро, золото и часть меди и олова я оставил себе. Сперва думал отвезти золото в Англию и обменять на серебро, а потом решил не рисковать. Во-первых, в монетном дворе вряд ли быстро смогут набрать столько серебра на обмен; а во вторых, не хотел привлекать лишнее внимание к этому рейсу. Все золото и примерно столько же серебра было разделено на две части. Одну перевезли в подвал моего нового городского дома, а вторую — в подвал моего нового деревенского. Остальное серебро перечеканили на Нантском монетном дворе в экю, половину экю и четверть экю. Были еще монеты в двенадцатую часть экю, то есть в четверть ливра, но мне такая мелочь была не нужна.

Медь и олово пошли на отливку новых пушек и карронад и на обшивку подводной части второго брига, который будет длиннее на три метра и шире на полметра, благодаря чему его водоизмещение должно увеличиться тонн на тридцать-сорок. Нантские кораблестроители заверили меня, что к середине весны судно будет готово. Сделаю на нем первый и последний рейс на Эспаньолу, после чего передам под командование Гильома Буланже, который в этом рейсе будет командовать старым бригом. Пусть другие возят мне деньги, а я буду тратить.

В том числе вкладывать в дело. Я купил участок земли на берегу реки Луары, в том месте, где в будущем будет порт, и начал там строить пристань с пакгаузами. Буду экономить на хранении своих грузов и зарабатывать на чужих. Нант превратился в перевалочный порт для грузов из обеих Индий. На речных судах их доставляют во многие города, расположенные на берегу Луары, или в Орлеане перегружают на гужевой транспорт и везут в Париж, который теперь самый большой город в Европе.

За зиму несколько раз появился в своем драгунском полку, который был в повышенной боевой готовности. Власть боялась восстаний гугенотов. Командиру полка, то есть заменяющему меня Матье де Кофлану, было приказано гасить волнения в самом зародыше, безжалостно уничтожая всех недовольных. Таких почти не было. Те, кто хотел оставаться гугенотом, предпочитали уехать из страны, которая отреклась от них.

— Приказано в списках личного состава делать пометку «католик», «новообращенный» или «реформат». От последних избавляться под любым предлогом, а за вторыми постоянно следить, потому что могут быть неискренними католиками, и если это подтвердиться, гнать в шею, — рассказал мне тесть.

— Не будь в этом вопросе слишком дотошным, — посоветовал я. — Если гугенот поймет, что ты знаешь о нем, но не принимаешь мер, он будет служить лично тебе верой и правдой. В бою это может спасти тебе жизнь.

— Смотря, с кем воевать будем, — возразил тесть. — Если с гугенотами, то может ударить в спину.

— Для солдата ближе нет родни и религии, чем его сослуживцы, его рота, полк, — поделился я жизненным опытом. — Кому, как тебе, не знать этого.

— Знаю, — произнес Матье де Кофлан. — А вдруг интенданту донесут? Будут неприятности.

— Свалишь на меня, — разрешил я. — Мне к неприятностям не привыкать.

— Как скажешь, — не стал спорить он.

Постройка нового брига затягивалась, поэтому я сразу после Пасхи смотался в Лондон. Продал там кальвадос и заодно обменял пять килограмм золота на серебро. На этот раз меня сопровождала охрана из десяти человек, вооруженных до зубов, чтобы не вводить во искушение местных отчаянных парней. Никто и не рискнул нападать. На обратном пути нагрузился в Саутгемптоне овсом для своего полка, благодаря чему сэкономил значительную сумму. Новое судно было спущено на воду в конце мая. Три недели ушли на ходовые испытания и погрузку, послу чего отправилось в рейс вместе со старым бригом, которым командовал Гильом Буланже.

Маркиз Пьер-Поль Тарен де Кюсси все еще губернатор Сент-Доминго. Он таки сумел усмирить флибустьеров. Кто-то сбежал на другой остров, а остальные сменили профессию. Лорен де Графф, потеряв во время урагана все свои суда и чудом спасшись, стал майором, командиром местных подразделений, статус которых я бы определил, как полицейские с возможностью участия в боевых действиях. Для этого бывшему капитану флибустьеров простили все прошлые подвиги и убийство на дуэли Николаса ван Хорна. Он развелся с женой-испанкой и женился на дочери богатого плантатора. Как ни странно, сам плантатором не стал, хотя поговаривали, что денег у него хватит на несколько больших плантаций. Пост этот раньше предлагали Мишелю де Граммону, который от него отказался, счел унизительным для себя. Он все-таки ограбил Кампече, здорово там поживившись. Добычи было так много, что сандаловое дерево стоимостью около двухсот тысяч ливров, которое не влезало в трюма, Мишель де Граммон сжег. Это был самый дорогой костер в этих краях. В Западной Европе более дорогой костер получился, когда двадцать лет назад сожгли почти весь Лондон. После такого подвига флибустьерский «генерал» не захотел становиться всего лишь майором.

— Я потом предложил этому сукиному сыну пост лейтенанта короля, моего заместителя в южных районах, а он куда-то пропал! — пожаловался мне губернатор, когда я нанес ему визит вежливости и, зарядив ноздри нюхательным табаком, чихнул, словно бы подтверждая, что не врет. — Если где-нибудь повстречаешь его, передай эту новость. Пусть возвращается и приступает к исполнению своих обязанностей, пока я не передумал.

— Обязательно передам, — пообещал я, хотя был уверен, что больше никогда не встречусь с Мишелем де Граммоном.

Денег у меня теперь достаточно не безбедную и беззаботную жизнь. Есть забавная игрушка — драгунский полк, которая будет развлекать меня в минуты скуки. Если уж совсем тоскливо станет, прометнусь вдоль берегов Европы, которые ближе к дому и где погода лучше.

Я свел Гильома Буланже с местными купцами, объяснил, как вести с ними дела. В следующем году он будет командовать новым бригом и, как следствие, всем моим флотом, а капитаном старого назначу его старшего помощника или кого-нибудь другого. Купцы передали нам список того, что хотели бы получить в следующем году, а взамен получили список того, что хотелось бы получить нам. Основным экспортным товаром все больше становился сахар-сырец. В Нанте уже есть две фабрики по его рафинированию. По возвращению я собирался построить третью. Спрос на сахар растет стремительно. Его развозят из Нанта по всей Франции и даже в Римскую империю и Швейцарию. Я вот все жду известие, что швейцарцы научились делать плиточный шоколад. Пока не умеют. Наверное, ждут, чтобы я приехал и показал.

Продав привезенное и наполнив трюма местными товарами, я сразу повел караван в Нант. Наступил сезон ураганов, так что лучше этом регионе не задерживаться. В Наветренном проливе крейсировала эскадра из пяти испанских военных галеонов, но за нами не погналась, хотя, уверен, мой бриг числится у них в должниках. Наверное, боялись спровоцировать французского короля на ответные действия.

Зато, когда проходили мимо Эльютеры, одного из островов Багамского архипелага, навстречу нам выскочила гафельная шхуна водоизмещением тонн семьдесят. Мне показалось, что видел ее раньше. Если это та, то не должна была нападать на нас. В то же время курс шхуны недвусмысленно говорил о ее намерениях. Она шла по ветру, довольно резво. Если бы у меня было желание уклониться от боя, сделать это было бы трудно. Такого желания у меня не было. Не знаю, на что рассчитывал капитан шхуны, нападая на два более крупные корабля. Разве что на удачу и нашу трусость. На счет первого пока ничего сказать не могу, а вот на счет второго ему явно не повезло.