— Есть! Есть! Пришли! Вон там!
Лукин возбуждённо орал и подпрыгивал, указывая пальцем на далёкие скалы.
— Наконец то, ура.
Парень рухнул на пятую точку и расслабленно выдохнул.
— Добрался.
В сорокакратную цейссовскую оптику был отлично виден посёлок, приютившийся за стеной у скалы, устье реки и ещё один посёлочек на другом берегу этой реки. На самом верху торчала смотровая вышка, на которой, в свою очередь, торчал какой-то торчок, неспешно ковырявшийся в носу. На плече у "торчка" висел автомат…
"Ой, бля! Лукин, Лукин… что ж ты…"
… а на груди бинокль.
За вышкой виднелся ветряк, лениво вращающийся на слабом ветерке. И вокруг — огороды, огороды.
Издалека посёлок не впечатлил. Ну никакого сравнения с Бахчисараем и — Иван самодовольно хмыкнул — с его усадьбой. Но и нищим, как тот, на Севере, он не выглядел.
"Пойдём-ка, поближе его рассмотрим".
— Франц, тише ход. Игорь. — Маляренко глазами показал на прыгающего на носу кораблика Лукина. Дружинник понятливо кивнул и зарядил арбалет.
"Мало ли".
"Торчок", наконец, соизволил их заметить, и над берегом мощно завыла сирена. Ваня открыл рот.
— Ни хрена ж себе!
Здесь, метров за пятьсот от вышки, тревожный сигнал был ОЧЕНЬ хорошо слышен, а что уж творилось там…
— Стоп-машина.
Вой продолжался минуты три. В монокуляр было отлично видно, как к часовому присоединилась пара вооружённых автоматами людей и что-то на русском народном сказала этому растяпе.
Вой смолк.
"Как тараканы, чесслово!"
Народ лихорадочно разбегался, кто куда. Ваня помрачнел.
— Слышь, Лукин, а чего это они такие нервные-то? А? Пуганные, что ль?
Лукин, косясь на арбалет в руках дружинника, пожал плечами и тоже помрачнел.
— На, посмотри, никого не узнаёшь?
Игорь поднёс трубу к лицу — на вышке стоял Спиридонов и пялился на него в бинокль.
— Серёга! Свои, Иван Андреич, свои!
В сброшенную на воду пластмассовую лодочку Лукин погрузил все свои нехитрые пожитки. Две "Сайги", завёрнутые в брезент, и узелок с пистолетом. Жаль только, проку от этого оружия пока никакого. Ни одного патрона у Лукина не было.
Иван кивнул на лодочку.
— Там меня подожди, да?
— Франц, Игорь, слушайте и запоминайте.
Иван перешёл на шёпот.
— Сейчас уходите. Километров на пятьдесят на восток. Помнишь, лиман там был?
Франц кивнул.
— Ждёте неделю ровно. Утром седьмого дня придёте сюда. Отсюда смотрите в трубу. Если в десять ноль-ноль меня нет — домой! Ясно?
Игорь насупился.
— Так точно!
"Молоток, парень! Лычку ему… если вернусь".
— Если я есть и машу рукой, то тоже уходите! И только если я буду махать веткой — к берегу. Уяснили?
Маляренко зашвырнул в лодку мешок с копчёной рыбой и луком.
Настроение было отчаянно-весёлым.
"Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Да и хрен с ним! Будь что будет!"
— Шеф!
Иван удивлённо оглянулся.
"Чего ещё?"
Дружинник облапил его своими могучими ручищами.
— Удачи!
Следом, на прощание, Ивана обнял Франц.
— И-и-и, раз!
Ни бить, ни убивать Ваню, как оказалось, никто и не собирался. Мужчины, которые его встретили на берегу, все как один были серьёзные, положительные и с выправкой.
Ваня затосковал.
"Це ж сердюки!"
На лбу Войтенко аршинными буквами читалось: "восемь классов и спецназ". Спиридонов тоже… изо всех сил изображал отца-командира, рассказывая о "законе степи" и тому подобной чуши.
Маляренко мысленно хрюкнул. Перед глазами проплывали картинки из далёкого стройбатовского прошлого и фильма "ДМБ". Почему-то отчётливо вспомнился "дикий прапор". Ваня "хрюкнул" в полный голос. Местный босс удивлённо обернулся и пригласил Ивана откушать чем бог послал.
Целый день Ваня прошлялся в одиночестве. Ну, как в одиночестве? Компанию ему составлял специально обученный Вася. Конвоир и гид в одном лице. Лукин исчез среди шумных женщин и больше не появлялся, а сам Иван, то сидел в бане, то в столовой, а то и вообще — раздербанил малую копёшку сена, сложенную у стены, и завалился спать.
— Ты! — Злобный шёпот раздался прямо над ухом. — Ты чё, баран? Не мог его в гостевой дом проводить?
"Войтенко".
— Станислав Данилович, я только на минутку отвлёкся. Откуда ж я мог знать, что он вот так сразу вырубится? Будить?
"Хе хе хе. Боец, боец".
— Я тебе разбужу! Карауль!
Ваня незаметно улыбнулся и по-настоящему заснул.
Дурацкое пофигистическое настроение, с которым он высаживался на незнакомую территорию, поутру исчезло словно дым. Вокруг был реальный посёлок, в котором жили настоящие люди, которые требовали к себе настоящего, серьёзного отношения. Иван открыл глаза. Он всё так же лежал на сене, но голова его уже покоилась на подушке, а сам он был укрыт тёплым шерстяным одеялом. Почищенные ботинки аккуратно стояли рядом.
"Спасибо вам, добрые люди!"
Маляренко обулся, растолкал бессовестно дрыхнувшего конвоира и отправился наводить мосты любви и дружбы.
Видимо Лукин уже доложился своему начальству, потому как перемену в отношении к себе Иван уловил сразу. Вчера оба — что Войтенко, что Спиридонов — были нейтрально-вежливы и не более. Сегодня они смотрели напряжённо, испытующе, как будто ожидая от него какого-нибудь подвоха.
"Уже наплёл, уррродец".
Ваня широко улыбнулся и отложил ложку.
— Это был не я! Я — хороший!
Начальство ошарашено переглянулось.
"Что за клоун?"
Маляренко вздохнул, согнал с лица придурковатую улыбку и постарался тщательно сформулировать свои мысли.
— Здравствуйте, меня зовут Иван Маляренко, я родился в городе Алма-Ате…
Подробный рассказ занял три часа. Мужчины слушали его молча, не перебивая и не торопя. Иван время от времени прикладывался к кувшинчику и говорил, говорил. Он говорил чистую правду, не утаивая и не скрывая ничего. Ну, почти ничего. Про лодку и схрон он упомянул лишь вскользь, не уточняя подробностей, просто дав понять, что на это богатство он наткнулся случайно.
Войтенко завистливо подобрал слюни, а в умных глазах Спиридонова было написано станиславское "не верю!". Впрочем, сомнения свои старший оперуполномоченный держал при себе.
— В заключение хочу сказать, — Иван резко подался вперёд, — я всегда держу своё слово. На том стою.
Местное начальство снова ошарашенно переглянулось — переход от расслабленного состояния к агрессии был слишком резким и неожиданным.
— И, кстати, посёлок мне ваш — не нравится!
"Тля, кто меня за язык тянет? Заткнись, урод!"
Сергей оскорблённо вскинулся.
— Это ещё почему?
Иван посмотрел на низкий корявый потолок и пожал плечами.
— Домишки не очень. Не веришь — у Лукина спроси.
Судя по всему, местным боссам требовалось время, чтобы переварить всё то, что на них вывалил Иван, поэтому они вызвали бойца и попрощались до завтра.
Давешний конвоир отвёл Ивана на кухню, где симпатичная и смешливая женщина налила ему огромную миску горячей ущицы и вручила полкраюхи горячего ХЛЕБА!
Ваня выпал в осадок. Тарелка, случайно задетая локтём, полетела на пол. Гость, к полному изумлению всех присутствующих, вцепился двумя руками в хлеб, поднёс его к лицу и принялся им ДЫШАТЬ.
Какое же это было чудо! Хлеб, настоящий, серый, ноздреватый хлеб. Как же он пах! Трясущимися пальцами Ваня отщипывал от краюхи кусочки, мял их и отправлял в рот.
С замирающим сердцем, боясь услышать отрицательный ответ, Маляренко заискивающе посмотрел на повариху.
