'Ну да, ну да. Две литровые 'Финляндии', три, кажется, 'Фазеровских' шоколадки и коньяк'

Маляренко посмотрел на спину самого себя из прошлого и спокойно встал в хвост очереди. Впереди был перелёт в Москву, а оттуда — в Симферополь.

На родителей и самого себя он посмотрел. Осталось закончить дела с посылкой, отомстить цыганам за Петровича и попытаться вернуться назад.

Ночь эксперимента, когда по всему миру, а в особенности в дальневосточном регионе пропали десятки тысяч человек, умаявшийся от перелётов Ваня, самым наглым образом проспал. А уже на следующее утро, жаркое, будто бы был разгар лета, из морпорта пришла фура с контейнером — первая разобранная секция парохода.

Глава 18

В которой выясняется, что даже самое хмурое утро может стать светлым

Утро третьего, после возвращения в свою крымскую 'фазенду' из Алма-Аты, дня не задалось. Сначала Маляренко, замотанный бесконечными разборками в грузовом порту, долго не мог заснуть. В голове постоянно крутились какие-то бумажки, таможенные декларации и контейнеры с грузом. Корабль, который он заказал 'по почте', немцы умудрились запихать в пять стандартных грузовых контейнеров, и с их разгрузкой и доставкой Ивану пришлось повозиться.

Затем, уже в три часа ночи, у Ивана возникло ощущение, что чего-то не хватает. Он включил свет и осмотрелся.

'Ах да! Надя…'

Впервые за два последних года он 'спал' один, Надежда вызвонила с Урала двоюродную сестру и укатила в Ялту, закрывать бархатный сезон.

'Может, оно и к лучшему'

Всякий раз когда он видел Надежду, Ване становилось немного совестно — женщину он приручил, похоже, капитально. Она никогда не лезла с вопросами о своём будущем и никогда не интересовалась тем, как он к ней относится — она просто жила с ним и заботилась о его 'доме'.

'А мы всегда в ответственности… ой, да заткнись ты!'

Совесть заткнулась и Маляренко стало чуть полегче — брать Надю с собой, туда, КОГДА у него уже есть семья, он не собирался. Да и сама женщина последнее время ходила весьма задумчивая — жизнь с Иваном явно оказалась не настолько радужной, как она ожидала. Московская квартира была давно продана и теперь местом жительства этой весьма странной парочки был недостроенный дом в Крыму.

Внешне бывшая мечеть выглядела дворцом. Монументальные стены из тёмного кирпича, колонны, эркеры, красная черепичная крыша. Зато внутри всё было вовсе не так весело — сразу за парадным входом в дом, с палисандровой дверью, покрытой затейливой резьбой, находился холл, сделанный из гипсокартона, он же являлся прихожей и гостиной. И кухней-столовой. Ещё в холле было две двери — одна вела в крохотную спаленку без окон, а другая в туалет. Всё это было сляпано на скорую руку из горбыля и обшито гипсокартоном с утеплителем. В здании даже не было межэтажных перекрытий. Все четыре этажа дома блестели стёклами окон, за которыми можно было увидеть шторы, а по вечерам в них загорался свет. Вот только за шторами не было ничего — их пришлось вешать, используя лестницу, а цветы в горшках, стоявшие на подоконниках, были пластмассовыми.

А вся 'мебель' в двухкомнатных апартаментах Ивана была из туристического магазина.

Маляренко поворочался на надувном матраце — сон не шёл.

'Интересно, как там Олег. Антошка. Долететь то они — долетели… но вот сели ли? Живы ли?'

Трое суток в СМИ стоял натуральный вой. Родственники исчезнувших людей рыдали в камеры, учёные давали пространные интервью, а политики, сурово сдвинув брови, обещали во всём разобраться. Шутка ли — разом пропали почти ТРИДЦАТЬ самолётов! В один момент!

Это можно было бы списать на бурю и погоду — большая часть пропаж была в районе Японского моря. Там сейчас штормило и найти обломки на дне было проблематично.

Но!

А как же быть с остальными восемью лайнерами, которые исчезли над сушей? И не над джунглями или пустыней, а над вполне себе заселёнными районами. Про десятки тысяч человек, пропавших на земле, власти пока молчали, не желая сеять панику среди обывателей.

Пока основная версия была такова — электромагнитная буря, вызванная небывалой вспышкой на Солнце. Это ни хрена не объясняло то, куда же всё-таки подевались самолёты, но ничего другого эксперты пока придумать не смогли. Сейчас во всём мире был только один человек, который точно знал, почему и как это произошло.

Иван Маляренко.

Да. Ещё где-то по планете Земля шлялся 'инженер'.

Ваня одно время хотел его найти и потолковать, но потом передумал. О чём они могли поговорить? О том, что у исследователей всё получилось? Или о том, что 'социолог' передаёт ему привет?

В пять тридцать зазвонил мобильник. Прикормленный МНС из института астрофизики доложил о том, что вспышка на Солнце действительно произошла. И довольно сильная. Но не три дня назад, а только что. Маляренко заспанным голосом поблагодарил не в меру ретивого учёного и пообещал, что деньги за своевременную информацию он будет платить как и прежде, то есть весьма щедро.

В свою очередь МНС тоже поблагодарил своего клиента и заверил, что он обяза…

На этом месте разговора Ваня выключил трубку и попытался снова заснуть.

'Козёл! Я и сам знаю, что вспышка тут ни при чём'

В семь утра позвонила охрана и доложила, что из Ялты приехала Надя.

'Тьфу ты! Ей чего не спится то?!'

Маляренко понял, что поспать уже не получится и привёл себя в вертикальное положение.

Женщина была в своём репертуаре — чупа-чупс во рту и бестолковое щебетанье. Заскочив в спальню, Наденька сообщила неодуплившемуся Ивану что она 'на секундочку', потому что её ждёт в санатории сестра…

— Я тебе такой подарок приготовила! Сюрприз-сюрприз!

'Ффух! Надя… что ещё?'

Маляренко протёр глаза и кивнул. Давай, мол, свой сюрприз.

Наденька зачирикала в два раза быстрее и принялась лихорадочно раздеваться.

— Вот, вот, смотрите, Иван Андреевич!

Длинющщий наращенный ноготь показал…

'А? Что это?'

На рёбрах левого бока Нади темнело багрово-чёрное пятно, заклеенное прозрачной плёнкой. Маляренко присмотрелся и вздрогнул — на него смотрел его же собственный портрет. Слегка опухший и сочившийся кровью, но вполне узнаваемый — с татуировкой мастер постарался на славу.

— Нравится? Нравится?

Женщина повернулась спиной и Ване и очень эротично стянула с себя джинсы. На крестце и правой ягодице, там, где обычно профессионалки и другие, не очень умные девушки, лепят себе виньетки и розочки, красовалась ещё одна, гораздо большая по площади татуировка.

'Собственность И. А. Маляренко'

Буквы были крупными, прописными, с множеством вензелей.

'Охренеть!'

— А… Э…

У Вани просто закончились все слова — эта женщина, похоже, сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, ибо вывести ТАКИЕ татуировки без следа было, мягко говоря, затруднительно.

Надя заняла привычную позицию, демонстрируя свежую надпись и, прогнув спину, непривычно тихо сказала.

— Я больше ничего придумать не смогла. Берите. Это ваше.

'Секундочка' растянулась на два часа. Надя приготовила завтрак, подала его в постель и, чмокнув, мужчину в нос, укатила с охраной обратно в Ялту. Маляренко едва успел надкусить бутерброд и подумать о том, что жизнь, по сути, клёвая штука, как снова раздался звонок с КПП.

— Иван Андреевич, к вам посетители.

— Ммм?

— Говорят, по поводу перелёта, — дежурный запнулся, — Ванкувер — Токио.

Маляренко чуть не подавился.

— Про-пус-тите!

'Кто это?'

Ваня стоял на роскошном крыльце своего дома и не верил своим глазам — по мощёной дорожке к нему шёл Олег Шабельский собственной персоной!

Маляренко протёр глаза и, посторонившись, без звука пропустил гостя в дом.

'Быть того не может!'

Игра в молчанку затягивалась. Мужчины сидели за столом друг напротив друга и… молчали. Первым не выдержал Олег. Верно истолковав недоверчивый взгляд хозяина дома, он вздохнул и, мысленно махнув на всё рукой, признался.