— Здесь они живут. — Прораб показал на дом справа. В каменной стене барака были две двери и четыре окна. Без стёкол, зато со ставнями в которые были врезаны самолётные иллюминаторы.

— Если зимой закрыть, то всё равно свет попадает.

— Так надо и нам…

— Делаем уже. Пойдём. Гостиницу покажу!

Гостиница Ване понравилась. Три комнаты. У каждой отдельный выход на большую дощатую веранду, обращённую во двор. Окна здесь были точно такие же — со ставнями. Эрих распахнул дверь средней комнаты.

— Прошу!

Комната была небольшая, примерно четыре на четыре метра, но очень уютная. Сразу захотелось здесь остановиться и пожить. Пол был дощатый, а по потолку шли мощные балки, сделанные из цельных сосновых стволов. Стены в комнате были оштукатурены и побелены. Свежий запах извести бил в нос, но всё равно — было здорово. Иван припомнил облезлую шкуру, на которой он ночевал на этом самом месте и почувствовал себя совсем хорошо.

'Растём'

Из мебели пока был только грубо сколоченный из досок топчан, на котором лежала охапка свежей травы.

Оставалось лишь развести руками.

— Ребята, нет слов!

В другом плетне тоже была калитка, за ней оказался ещё кусок огороженной территории с летней кухней.

— Потом здесь обеденный зал поставим. Каменный. И кухню. А вон там, — Серый показал дальше, — за ней сделаем баню и туалет. А плетни все, кроме огородных, заменим на каменный забор. Будет настоящая крепость.

На пути восторженно вертевшего во все стороны головой Ивана снова возник управляющий.

— Прошу к столу!

Маляренко хлопнул первую, опёрся локтем на литое плечо Олега и рассеяно подумал о том, что жизнь полна сюрпризов. Только недавно он тушил пожары и даже не был уверен в том, что выживет, а сейчас он сидит с друзьями за праздничным столом. В собственном ресторане, где его вкусно кормят и поят.

'А потом ещё и спать уложат'

Ещё Иван думал о том, что жаркое лето, наконец, закончилось, а прохладная осень вступила в свои права. И скоро, наконец, пойдёт дождь. А вот эта сосна когда-нибудь вырастет и ему будет очень уютно сидеть под ней, попивая пиво. И что обязательно нужно привезти сюда, 'в свадебное путешествие', Машу. А потом Таню. Или наоборот. А к концу будущего года Герд обещал достроить ему новую лодку и что…

'Да ну их… эти дела…'

— Ребята.

Весёлый гомон, как по команде, стих.

— Ребята, — Маляренко с трудом поднялся с лавки и поднял кружку, — за нас!

Гостиница — это было, конечно, здорово. Это был признак цивилизации. Весомый, зримый и убедительный. Который можно пощупать. Но пятая по счёту зима преподнесла Ивану и всем остальным жителям острова Крым гораздо более интересные сюрпризы.

Вывезенный со склада найденного детьми на северном берегу холодильник 'Бирюса' почти полтора года использовался хозяйками дома Маляренко в качестве шкафа. Никто и никогда и подумать не мог, что эта штука до сих пор работает. Франц как-то заикнулся, что было бы не плохо попробовать… но руки никак не доходили до электричества. Ветряки, используемые для получения электроэнергии, необходимой для сторожевых вышек, давали совсем небольшое количество энергии. Подзарядить аккумулятор, чтобы иногда подсветить округу. Посигналить звуком. Всё.

— Таня, чего?

Иван, сидя во главе стола, заинтересованно посмотрел на своих женщин. Судя по виду, их так и подпирало что-то рассказать, но они изо всех сил сдерживали себя.

— Ничего.

Жена сделала круглые глаза и очень неубедительно помотала головой.

Маляренко обиделся, но не подал виду.

'Не хочешь говорить — не надо!'

Снизу, из кухни, поднялся Вил, осторожно отряхивая с брезентовой накидки воду. Дожди зарядили не на шутку и люди, в основном, сидели по домам. Маша странно оживилась и вопросительно посмотрела на канадца. Тот едва заметно кивнул, а Ваня сделал вид, что не заметил.

'День рождения вроде бы прошёл давно…'

То, что это будет сюрприз, он уже догадался.

Ужины в доме Ивана давно перестали быть тихими камерными мероприятиями в чисто семейном кругу. Кроме Маши, Тани и детей за столом, в большом зале на втором этаже собирались и младшие дети, жившие в доме, и три 'племяшки', а с недавнего времени и семья Вила Маршалла. Частенько 'на огонёк', без всякого приглашения забегал Олег, а иногда — ещё и Семёныч. Было тесно и шумно, но всегда очень весело. Народ развлекался, как мог. Пели песни, рассказывали истории из прошлой жизни и обсуждали свежие сплетни из жизни нынешней.

За оконным стеклом стали сгущаться сумерки. Ветер гнал по небу низкие тёмные тучи, из которых лил мелкий моросящий дождь. Противный, холодный и мерзкий, что, как ни странно, не могло не радовать Ваню.

Здесь, возле затопленного камина было так уютно! Так тепло и хорошо. Только темно.

— Маша, 'лампу' зажги.

Лампой здесь называли глиняную плошку с фитилём и растительным маслом от Агрономыча. По вкусовым качествам оно ни шло ни в какое сравнение с оливковым и его стали жечь без всякой жалости, хотя раньше старались экономить каждую каплю.

— Да, милый, — Мария Сергеевна встала из-за стола и почему-то пошла к двери, а не к шкафу, на котором стоял светильник. — Сию секунду!

Щёлк!

И комната осветилась мягким желтоватым светом! Прямо над дверью, на массивной дверной раме, оказывается, лежала маленькая лампочка.

Ваня ахнул, а женщины завизжали от восторга и захлопали в ладоши. Дети повыскакивали из-за стола и тоже рванули за мамой Машей к двери.

— Дай посмотреть!

— Пропусти!

— Не пихайся!

— Тихо!

Грозный окрик Марии Сергеевны заставил всех притихнуть.

К двери шёл ПАПА.

По-русски Вил мог изъясняться кое-как, так что с переводом снова помогла Таня.

— Да, сэр. Это из моего самолёта. Индивидуальные светильники пассажиров. Светодиодные, очень надёжные. Очень. И экономичные.

Иван смотрел, как яркий огонёк рассеивает тьму в комнате, помогая огню в камине, и к горлу его подкатывал комок. Этот фонарик почему то напомнил ему новогоднюю ёлку. Гирлянду. Дом. Тот дом.

— Одного фонарика на такую комнату маловато будет. Хотя. Пусть так. Лучшее — враг хорошего.

Читать при таком освещении было невозможно, но рассмотреть, где что и как — запросто.

— Да, сэр. Я провёл в каждую комнату по одной лампочке. И в кухню внизу. И, — Вил уставился в пол, — в ту, где я живу.

— Погоди! А запитали то от чего?

Лётчик широко улыбнулся, сделал вид, что не расслышал вопроса и продолжил об освещении дома.

'Похоже, сюрприз, номер два'

Иван сыпал вопросами, осматривал тонкие проводки, прячущиеся на потолке, выслушивал пояснения канадца и задавал сам себе один и тот же вопрос.

'Как я это всё прошляпил? В своём собственном доме!'

Понятно, что здесь не обошлось без помощи женщин, но всё же…

'Надо быть внимательнее'

Все последние недели Иван вместе с Олегом и его сержантами носился по степи в поисках сайгаков — запасов продовольствия было в обрез. На пятой минуте разговора до Ивана дошло, что его мозг раздирает посторонний звук, а все женщины и дети куда-то исчезли, оставив его наедине с Вилом.

Тра-та-та-та-та!

Бр-ррррр-р!

Хррррм!

— ВАААА!

Дружный восторженный вопль из кухни сбил с мысли.

Тра-та-та!

Маляренко неверяще уставился на довольное лицо Вила. Это ж было похоже… было похоже…

Канадец кивнул.

Компрессор холодильника 'Бирюса' выдал новую порцию дробного стука.

'Ну жулики!'

Ещё осенью, после памятного степного пожара и открытия гостиницы, Семёныч пристал к Ивану на предмет 'немного переделать' Горловой форт. Маляренко тогда посмотрел встревоженным взглядом на завхоза и побежал инспектировать здание на предмет новых трещин и просадок. Осмотр строения ничего не дал. Дом незыблемо стоял посреди воды, радуя глаз двумя закопченными стенами и обугленной ставней. Ни огонь, ни вода никак на него не повлияли.