Неповторимая красота этих мест не оставила его равнодушным: ему нравилось созерцать природу с седла. Наверное, только в поездке верхом человек может по-другому взглянуть на этот мир, как будто он становился частью его. Даже мороз, снег и зимний пронизывающий ветер не мешали любоваться красотами русской природы. Алешка никогда не задумывался о таких вещах, как родная земля и чувство любви к ней. Но здесь, может, сама обстановка располагала к таким мыслям, и тогда он понимал, что действительно любит свою Родину, любит эту землю, любит страну, где он родился. И не важно, какие люди живут в этой стране — он любит вот эту землю — с бескрайними полями до горизонта, перелесками, березками и заснеженными елками. Любит этот свежий морозный воздух с редкими снежинками в нем. Это голубое небо над головой и зимнее солнце, которое так быстро садилось за горизонт, окрашивая небо в багряные тона.
Обычно он ехал вперед смены, состоящей из десяти, а иногда и больше всадников, растянувшихся цепочкой и идущих друг за другом. Но когда лошади шли шагом, мог ехать рядом с кем-нибудь из всадников, принимая участие в их разговоре. Девушкам нравилось, когда он подъезжал к ним, узнавал, как они и не устали ли. Девчонки смеялись и вовлекали его в свою беседу, где всегда проскальзывало заигрывание и милые, безобидные намеки на продолжение отношений с ним. Да еще бы, разве может не понравиться такой инструктор — стройный, с длинными светлыми волосами, всегда собранными сзади в хвост, и небесно-голубыми глазами, глядящими из-под рыжей лисьей шапки с хвостом. Алешка нравился всем девчонкам. Смены, которые он водил, были популярны — многие специально приезжали, чтобы попасть к нему в смену. Наверное, конкурентом ему был только Дэн, такой же стройный, но темноволосый, хотя их конкуренция была дружеская и не более. Лешка вообще завидовал Дэну, тому, как тот играл на гитаре. Обычно в гостевой, после конной прогулки на морозе, все пили чай, отогреваясь с холода, а Дэн брал гитару и пел. Это было удивительно — его голос и песни, казалось, такие простые, всем знакомые. Но то, как он их исполнял, трогало сердца слушателей.
Кроме вот таких смен, которые водил Алешка, на конной базе Саша устраивал разные развлекательные программы. На такую программу попал и Алеша — это была стилизация русской охоты. Здесь тоже нужны были инструкторы, которые так же получали свои проценты за работу. Только такая работа была на весь день и намного интереснее, чем просто вести смену в поля. Такое в своей жизни Алеша видел впервые. Девушки на программу русской охоты надели длинные юбки и полушубки с шапочками, стараясь быть похожими на барышень прошлого века.
Специально для этой программы привезли собак породы "русская борзая" — настоящих, как в исторических фильмах. Алешка и не видел никогда таких собак: они были высокие, с выгнутыми спинами и красивой длинной шерстью рыже-белого цвета. Он гладил их узкие морды и смотрел в миндалевидные глаза, а собаки отвечали взаимностью, ластились к нему и крутились у его ног.
Для гостей запрягли пять повозок, куда сели те, кто не очень уверенно держался в седле, и туда же, в повозки, посадили борзых, объяснив это тем, что собаки должны сохранить силы до момента загона дичи.
На эту программу приехало огромное количество народа, столько здесь Леша еще и не видел.
Наконец, когда все расселись по коням, Саша произнес краткую торжественную речь о начале охоты и сказал, что по исконно русской традиции теперь нужно выпить по рюмке "стремянной". Девушка, одетая так же в длинную юбку и полушубок, подходила к каждому из сидящих на лошади всадников и подносила ему рюмку водки, которую все пили и закусывали долькой лимона с ее подноса.
Алешка тоже выпил "стремянную", чувствуя приятное тепло от горячительного напитка, и, услышав сигнал к началу движения, тронул бока коня.
Конечно, те лошади, на которых он ездил, в его понимании не были и лошадьми. Это был какой-то прототип монгольской лошади вперемешку с русскими деревенскими саврасками. Все лошадки были невысоки, в отличие от спортивных коней, на которых он привык ездить, и вдобавок они обросли зимой таким толстым мехом, что смотрелись очень забавно. Опять же, спортивные лошади, к которым привык Леша, никогда не обрастали такой шерстью, их, наоборот, даже зимой брили, чтобы они оставались такими же гладкошерстными, как и летом. Так что эти лошадки вызывали у него сначала удивление, но потом он привык к ним, да и неважно ведь, как выглядит лошадь — главное, что он опять был с лошадьми.
Теперь о спорте ему пришлось забыть. Он только успевал с утра, до работы в клубе, приезжать к своим лошадям, отрабатывать их и заниматься с редким прокатом, или когда у него была утренняя смена, он вечерами работал своих лошадей, тренировал прокат и ходил с Машей в город катать. А все выходные Алешка проводил за городом, на этой конной базе. В промежутках между таким плотным графиком его жизни он успевал заботиться о бабушке, готовить, стирать, убирать, покупать лекарства и продукты. Денег, заработанных им, хватало в обрез на все, но все-таки он тянул и оплачивал все, что было в его списке ежемесячных расходов.
Отношения с Гавром вернулись к прежниму. Правда, теперь у Алеши практически не было времени ходить с ним по клубам, да и не хотел он этого. Но когда Гавр просил его зайти к нему в кабинет, он приходил, и они дружески разговаривали обо всем. Гавр, как всегда, внимательно слушал о его жизни и о том, что в ней происходило. Леша был благодарен, что Гавр больше не предпринимает никаких попыток в отношении него, и все между ними перешло в дружеское русло. Да и вообще Лешке было приятно знать, что в его жизни есть человек, искренне интересующийся его жизнью. Он не хотел вспоминать тот неприятный разговор, который произошел между ними, когда Гавр предлагал ему быть с ним. Проанализировав это, Алеша пришел к выводу, что Гавр не хотел его этим оскорбить. Просто он привык жить так, платя всем и за все. Тогда за что же ему на Гавра обижаться? Вот он и простил его, решив, что хорошо, когда в твоей жизни есть человек, которому ты небезразличен. Чувствовать себя никому не нужным было очень тяжело.
Хотя, в последнее время он все больше и больше вливался в дружеский коллектив этой конной базы, где были постоянные посиделки и чаепития, где люди были другими, не такими, как в клубе Гавра. Здесь вся молодежь была искренна в своих разговорах и настолько дружелюбна, что Алешка даже пугался. Неужели еще в этом мире сохранились нормальные человеческие чувства: дружба, взаимовыручка, помощь и радость за ближнего. Он и не верил такому: после пребывания в клубе Гавра у него возникло ощущение, что ничего, кроме денег, в этом мире больше никого не интересует, но оказалось, он ошибся. Видно, над ним сжалились там, наверху, и он волею судьбы или случая оказался в обществе людей, оставшихся людьми.
Конная охота продолжалась. Всадники, доехав до поля, выстроились в ровную колону с небольшим промежутком друг от друга и двинулись вперед. На поле снегу было немного — сильные ветры не давали ему задерживаться, и поэтому лошади свободно шли, лишь немного утопая ногами в насте. Это поле, видно, давно никто не обрабатывал, и поэтому на нем выросли невысокие кустики и трава вперемешку с репейником. Репейники, оставшиеся на стеблях травы, цеплялись за хвосты лошадей или юбки амазонок, оставаясь на них, как украшения в виде помпонов, которые потом с трудом удавалась отцепить от одежды, а уж с хвоста лошади и подавно. Неудивительно, что это растение назвали репейник — это сразу осознаешь, пытаясь отодрать его от себя.
Саша выехал вперед на своем коне и махнул рукой. Это означало, что теперь вся группа всадников, выстроенная в так называемую "ровняшку", двинулась шагом на лошадях прочесывать поле в надежде спугнуть зайца из травы или кустов.
Повозки с борзыми стоял у кромки поля, ожидая поднятой добычи.
Саша так и ехал чуть впереди на своем белом коне. Сам он был одет в красный, как у гусар, жакет с эполетами и шапку из чернобурки, тоже с хвостом, который сейчас в такт движениям лошади раскачивался на его спине.
