Змейка же, занимает самое необычное место — она лежит на столе, с ленивым удовольствием изгибаясь. На её чешуйчатых губах застыли капли чая.

— Пахнет мятой, — замечаю, войдя в комнату.

— Прости за бардак, Филинов, — внезапно раздаётся голос Фирсова. Он кивает на опрокинутую чашку и добавляет с едва заметной улыбкой: — Змейка оценила наш мятный чай… скажем так, слишком хорошо.

М-да, а ведь Горгоны тащатся от мяты, как кошки.

— Окей, но больше никакого чаепития на штабных столах, — бросаю взгляд на изгибающееся тело довольной Змейки. — Милая, могла бы ты освободить поверхность?

Хищница недовольно шипит, но всё же соскальзывает на пол, продолжая облизываться.

— Студень, твой отчёт, — перевожу взгляд на карту.

Студень кивает, указывая пальцем на точку на карте.

— Здесь, по данным разведки, собрались монахи с големами, — его голос ровный, но в интонациях слышится напряжение. — Красные метки обозначают монашеские Обители. Как раз между ними монахи и устроили лагерь сбора.

Глаза упираются в карту, пестрящую красными метками. Доклады продолжают звучать. Студень говорит, что армия монахов действительно неслабая. Фирсов угрюмо уточняет, что среди них замечены полукровки-дроу.

Я делаю вывод: монахи скоро перенесут своё войско в Невинск с помощью Гагера. Это становится почти очевидным. Не знаю, почему этот лорд-дроу ко мне прицепился. Вряд ли он просто злопамятный. Наверняка, союз с монахами дает ему какие-то выгоды. Может, подкинут ему пару ламп с джиннами.

— Так сколько их там? — спрашиваю.

— Три десятка големов и сотни две дроу-мутунтов. Монахов пока непонятно — они еще прибывают.

Внимательно изучаю карту, раздумывая что предпринять, наконец даю указания:

— Привести всю гвардию и дружину в полную боевую готовность, — резко бросаю, обводя взглядом присутствующих. — Булграмм, срочно перекинь сюда старшую и среднюю дружины. Фирсов, займись позициями с «Тибетом». «Бураны» держите наготове — если монахи с големами доберутся до Невинска, не скупитесь на кислотные залпы. Мы не имеем права дать им пройти в город. Всё должно быть подготовлено к возможной атаке.

— И все же их многовато, Филинов, — замечает Фирсов.

— Тогда мы примем бой и сразим их насмерть! Падем в великой битве за нашего конунга! — громогласно заявляет Булграмм, грозно сверкая глазами. Его рука сжимает рукоять меча, будто он уже видит врага перед собой.

— Успокойся, воевода, — обрываю я, не отрывая взгляда от карты. — Никаких эпических битв тут устраивать не будем. Всё сделаем проще. Пойдём только вдвоём — я и Одиннадцатипалый. Возьмём сани и отправимся в Антарктику.

Ледзор, который всё это время молча наблюдал за происходящим, облокотившись на стену, усмехается. Его голос звучит гулко, словно раскат далёкого грома:

— Хо-хо-хо! Вот это мне по душе, граф! Рванём прямиком навстречу льду и ветрам! — его улыбка становится шире, а в глазах загорается холодный азарт.

Сказать, что я готов, — значит ничего не сказать. Но прежде чем успеваю ответить, меня отвлекает «ррр!» — Красивая выдала своё мнение. Её голос заполнил комнату, привлекая внимание всех присутствующих.

Я оборачиваюсь к тигрице: она сидит, гордо подняв голову, её глаза сверкают решимостью. Я задерживаю на ней взгляд и, озвучивая первую мысль, говорю:

— Сударыня, к сожалению, вы не можете сопровождать меня. Ваше бесстрашие и сила не вызывают сомнений, но, увы, вы не обладаете способностью к ментальной невидимости.

Красивая недовольно мурчит, её хвост резко раскачивается из стороны в сторону, глаза полны чего-то… странного. И тут я замечаю это. Она словно растворяется. Не физически, нет. Но её присутствие как будто исчезает на ментальном уровне. Я не чувствую её мысли. Пустота. Хотя если попытаться проникнуть глубже, едва заметный след всё же прослеживается, но это возможно, если ее видеть перед собой или знать, что она рядом.

— Хм, — я хмыкаю, скрестив руки на груди. — Сударыня, вы полны сюрпризов. Хорошо, вы идёте с нами.

Тигрица оскаливается, явно довольная собой, полосатый хвост плавно подёргивается. Но в этот момент из угла комнаты раздаётся низкое, гортанное:

— Хочччу ссс мазака, — растягивает слова Змейка, её голос звучит одновременно умоляюще и настойчиво, как будто это вопрос уже решён.

Я лишь качаю головой:

— Нет, Мать выводка. Ты останешься здесь. Будешь охранять Свету и свой выводок. Если что-то пойдёт не так, и големы нападут на Невинск, тебе придётся защищать Невский замок. Это не просьба, а приказ.

Змейка вздыхает, но не спорит.

— Значит, решено, — подвожу итог, бросая взгляд на карту. — Мы идем втроем, чтобы действовать быстро и без лишнего шума. Ледзор, готовь сани. Красивая, следуй за мной. Остальным — занять оборону и быть готовыми ко всему. Пока меня не будет, слушайтесь приказов Светланы Дмитриевны. Она — мой голос в моё отсутствие. Не сомневайтесь в её словах.

Светка кивает, стараясь выглядеть уверенно, будто командование — её второе дыхание. Но едва уловимый блеск волнения в глазах и лёгкая напряжённость в плечах выдают, что для неё это всё ещё новый опыт. Я медленно обвожу взглядом собравшихся, и лишь после этого разворачиваюсь к Ледзору и Красивой.

Выйдя наружу, мы встречаем приготовленные к отправке сани. Белые медведи стоят в упряжке, массивные, как движущиеся айсберги, их густые шкуры блестят под холодным светом луны. Ледзор подходит к переднему зверю, хлопает его по холке:

— Хорошие парни. Хо-хо-хо, готовы ли вы к великой прогулке?

Я поднимаюсь в сани, Ледзор залезает следом, а Красивая легко запрыгивает на своё место, устроившись с королевским достоинством. Портакл завершает активацию портала, и перед нами возникает яркая расширенная под транспорт арка, сверкающая, как гигантский ледяной кристалл.

— Поехали, — коротко командую, и медведи тут же срываются с места, унося нас прямо в сверкающий вихрь портала.

Мы оказываемся в ледяной тишине заброшенной Восточной обители. Вокруг простирается бескрайняя снежная пустошь. Стены покрыты инеем, поблескивающим в тусклом свете оставленных светильников. Я быстро осматриваюсь, оценивая не появился ли кто посторонний в крепости. Тишина, чужих сознаний нет.

— Ладно, — говорю, сдержанно, указывая на зияющий пролом в стене. — Через проход выходим наружу. Берём курс на запад. Не теряем времени.

Медведи, как хорошо отлаженный механизм, вытаскивают сани через разрушенную часть стены. Мы вырываемся на открытое пространство. Холодный ветер хлещет в лицо, снежные равнины простираются до самого горизонта, а сани несутся так плавно, что кажется, будто мы летим.

Мои ментальные щупы вытягиваются, словно струны, касаясь сознаний далеко впереди. Там, среди снегов, мерцают враждебные мысли монахов.

— Ледзор, — бросаю через плечо, оборачиваясь к напарнику, — подождём немного. Хочу пересчитать их перед тем, как лезть в драку. Ненавижу сюрпризы.

— Как скажешь, граф, — отвечает он, и его голос раскатывается гулом, словно далёкий гром. — Только дай знак, когда будешь готов, и мы засыплем их снегом по самое не хочу! Хо-хо-хо!

Медведи замедляют ход, практически замирая на месте. Я сосредотачиваюсь, глубоко вдыхая морозный воздух, и направляю ментальное щупальце в сторону врага. Сознания вспыхивают перед внутренним взором, словно звёзды на тёмном небе. Я начинаю считать, оценивая их количество и ранги, внимательно просеивая каждое, чтобы ничего не упустить.

— Поехали дальше.

— Ни слова больше, хо-хо-хо!

— Несколько слов всё-таки скажу — не используй лишнюю магию, чтобы не палиться.

— Хрусть да треск! И то верно, граф!

Сани несутся через снежную пустошь, ветер бросает в лицо белые хлопья. Ледзор управляет медведями, сосредоточенный, будто перед финальным ударом. Красивая устроилась рядом, свернувшись клубком, но её глаза, полные золота, внимательно следят за горизонтом. Я же, честно говоря, вдыхаю холодный воздух и думаю, что мои перепончатые пальцы скоро совсем отвалятся. Но легионера огневика не включаю, не хочу тратить энергию. Просто ускоряю свой метаболизм.