— И ничего и не помешает, — продолжила старуха, выходя к нам. — Всё свершится так, как задумано.

— Аааааааа!!!! — непроизвольно вырвалось у меня; я попытался было дёрнуться, но ноги тоже были связаны, и я чуть не завалился на Агату. — Мои глаза! Бл*ть, какого?! Просто какого?!

Госпожа Рюдзин только хмыкнула.

Длинный плащ валялся на полу, видимо, сброшенный в то время, что я был в отключке; старуха гордо щеголяла… блин, лучше бы я никогда этого не видел. Сеточным костюмом, под которым было лишь почти ничего не скрывающее чёрное эротические бельё.

— Что-то смущает, юноша? — старуха осклабилась, медленно приближаясь ко мне. Морщинистые складки поджарого тела, утянутые частой сеточкой, почти не колыхались — для своих лет Рюдзин была в приличной форме — но всё равно напоминали больше изюм, чем объект для вожделения.

— Смущает? — я зажмурил один глаз и постарался отвести как можно дальше взгляд второго. — Да, ещё как. Моё психическое здоровье после увиденного. Ты ведь понимаешь, что я теперь месяц не засну?!

— Думаю, юноша, там, у хозяина, будут вещи и поинтереснее, — ехидно сообщила Рюдзин.

— Могу себе представить… — фыркнул я. — Хотя нет, не могу. Ты вообще понимаешь, кому ты служишь, больная?

— Оскорбляй, оскорбляй, — благодушно разрешила полуголая старуха; от скромности и спокойствия движений ничего не осталось — теперь, сменив имидж, она двигалась как голодная тигрица… престарелая тигрица. — Пока можешь.

— Это не оскорбление, — заметил я, — это констатация. Или, по-твоему, это нормально — служить озабоченному извращенцу, требующему от тебя носить… вот это?

— Так ты думаешь, это его требование? — коротко рассмеялась старуха. — Значит, ты так ничего и не понял. Видишь ли, когда всё закончится — а это будет уже совсем скоро — я получу свою долгожданную награду. Он даст мне…

— Всё, всё, — кивнул я. — Дошло, не так уж это было и сложно. Он вернёт тебе молодость.

Старуха лишь кивнула, мечтательно улыбаясь.

— Он не просто так выбрал меня, — заметила она. — Я сильнее, чем кто-либо в этом мире. Умнее, опытнее. Я видела и делала такое, что другие попросту неспособны вообразить. Наверное, я могла бы владеть этим миром… если бы не одна крохотная неприятность. Я старая.

Она метнула на нас троих раздражённый взгляд.

— А вокруг вечно были юные девушки. Знаешь, все вокруг считают, что это норма — стареть, чахнуть. Все приняли тот факт, что мы не вечны, нужно смириться и передавать опыт молодым. Когда-то и я так считала… Но хозяин связался со мной и предложил вернуть молодость.

— И ты так сразу ему поверила? — уточнил я. Девушки с интересом замерли, ожидая ответа.

— Само собой, не сразу, — кивнула старуха. — Но он продемонстрировал мне… кое-что. Например, передал эту малышку, — она похлопала рукой по Обелиску; отвисшая правая грудь при этом чуть качнулась.

Бл*. Как бы не блевануть.

— Если бы не старость… — мечтательно произнесла старуха. — Первая молодость пролетает слишком быстро; к тому же, тогда мы ещё неопытны и не умеем ценить жизнь по-настоящему. Второй шанс — вот что действительно бесценно. За такой подарок многие готовы сделать всё, что угодно.

— Например, продать невесть куда свою любимую ученицу, — я кивнул на Юкино, — а вместе с ней и всех остальных девушек, да? Ты это хочешь сказать?

— Юкино поймёт, — пренебрежительно отозвалась Рюдзин. — В конце концов, я всегда учила её тому, что главное — сила. Она попадёт к тому, кто действительно силён.

— Угу, — согласился я. — На роль наложницы или рабыни с накладными кошачьими ушками. А может, и не накладными — тут как повезёт.

Юкино вздрогнула, покосившись на меня.

— Учитель, — её голос чуть дрогнул, — это так?

— Перед тобой откроются новые начала, девушка, — отозвалась Рюдзин. — Как ты их используешь — зависит только от тебя.

Она вновь похлопала по каменному боку Обелиска; на лице старухи играла нетерпеливая предвкушающая улыбка.

— Бла-бла-бла, — согласился я, кисло глядя на неаппетитные формы Рюдзин. — И так всё понятно. Девушки улетают к твоему хозяину, местные главы кланов получают молодость — и тоже все хором понимают, как хорош этот самый хозяин. Вся эта затея с открытием школы — нечто вроде презентации, так? Ты покажешь им, чего они могут добиться, если тоже примкнут к рядам его рабов…

Старуха лишь фыркнула, не сочтя нужным отвечать.

— Одно непонятно, — продолжал я, — чего ты тянешь? Давай уже, включай свою штуковину. Интересно посмотреть на этого твоего хозяина.

Мне и правда не терпелось посмотреть на Теонора. Да что там: мне не терпелось как следует его отмудохать.

Рюдзин задумчиво задрала голову к потолку.

— Терпение, юноша, терпение, — заметила она. — Некуда спешить. Ты ещё не выслушал, что будет дальше; ещё не осознал мою правоту и то, что с хозяином всем будет только лучше.

Ну, вот. Я закатил глаза. Унылые разговоры и гнилая философия от старухи в эротическом белье. И, чтобы добраться до Теонора, мне нужно пройти через это. Грела разве что мысль о том, что за это мой братец заслуживает с десяток дополнительных ударов.

— Знаешь, — продолжала старуха, развернувшись к двери и медленно вышагивая (я старательно не глядел на дряблый трясущийся зад), — я ведь всегда придерживалась определённых принципов. Мне тоже было нелегко осознать, что настало время отказаться от них — но…

— Это что, — тихо пробормотала Юкино, поднимая голову к двери, — шаги?

А затем дверь чуть ли не слетела с петель — и на пороге встал тот, кого я точно не ждал здесь.

— What. The. F*ck, — медленно, раздельно и о-о-очень изумлённо произнёс стоящий в проёме Филипп-Александр Третий Манчестерфильдский, лорд Вестмистерский и так далее, и тому подобное, оглядывая «сцену».

Да уж. Наверное, это и правда выглядело двусмысленно — мы втроём связанные, старуха в эротическом костюме. Не хватало только зажжённых свеч и плётки в её руке. Рядом возвышался Обелиск, но, кажется, при такой обстановке он был последним, на что его высочество обратил бы внимание.

— Что? — кажется, старуха всё-таки растерялась от этого появления. — Ты ещё что здесь делаешь?

— Я что делаю? — принц воззрился на неё с праведным гневом. — Это говорит мне та, которая… которая…

Кажется, каждый раз, когда он пытался сформулировать, что сейчас делает старуха Рюдзин, дар речи ему отказывал.

— Принц! — я чуть шевельнул плечом и радушно улыбнулась. — Вы как раз успели к началу. Присоединяйтесь, не стесняйтесь!

Филипп Третий багровел на глазах, глотая ртом воздух.

— Я… — выдохнул он. — Ещё тогда, на террасе всё стало понятно… Когда Юкино тёрлась об этого качка… Я так и знал…

— Что знал? — осторожно осведомилась Агата.

— Вся эта мнимая школа… — теперь принц говорил отдельными кусками фраз. — Какой позор для репутации госпожи Рюдзин… И этот тип…

Его взгляд остановился на Юкино.

— Но мне плевать на это, — резко припечатал он. — Меня волнует честь моей жены. Можете заниматься здесь чем хотите, это не моё дело, но будущая принцесса британского престола не может быть вовлечена в эту разнузданную БДСМ-оргию. Юкино, мы уходим отсюда.

— Кхе-кхе, — тактично заметила Юкино. — Если ты не заметил, я связана…

— Я заметил! — заорал принц, краснее ещё сильнее. — Как ты могла согласиться на этот разврат?!

Мы все переглянулись; я лишь хмыкнул. Что ж, каждый рассуждает в меру собственной испорченности.

— Развяжите её! — в приказном тоне потребовал принц, поворачиваясь к бабке — и тут же прикрывая глаза рукой. Ага, и его проняло. Затем он снова поглядел на Юкино и широко улыбнулся. — Дорогая… прости, я не должен был тебя обвинять.

Глаза Юкино лезли на лоб с каждым его словом.

— Давай просто забудем о том, что здесь произошло, и обо всех этих людях, — продолжал Филипп. — Я готов закрыть глаза на то, чем ты тут занималась с этим качком; так будет лучше для наших стран, для нашего брака…