– Я…

Цинь поперхнулся, пораженный ужасом. Если он этого не сделает, они убьют Риту. Брюгель убьет Риту, а потом Дзау. Но если он подчинится приказам…

Я слишком много знаю.

Брюгель внимательно наблюдал за ним. Такого взгляда Цинь никогда у Брюгеля не видел: холодный, оценивающий… почти что взгляд Томаса Нау. Брюгель наклонил голову и сказал мягко:

– При выполнении приказов вам бояться нечего. Разве что мозгочистки, и вы не очень много потеряете. Но вы нам нужны, Дзау. Вы и Рита можете служить нам многие годы – это хорошая жизнь. Если вы сейчас подчинитесь приказам.

До того, как все началось, Анне была в Мансарде. Фам предположил, что она и сейчас там, в общем зале с Трагом и каждым кусочком аппаратуры связи, которым еще может управлять, и делает все, чтобы защитить и направить своих людей… и использовать их объединенный гений для выполнения воли Нау.

Фам скользил вверх сквозь темноту, пробираясь по туннелям, сузившихся в конце концов почти до восьмидесяти сантиметров. Они были вырезаны машинами за много десятилетий, начавшись еще тогда, когда Хаммерфест только пускал корни в толщу Алмаза-1. Где-то на третьем десятке лет изгнания Фам проник в архитектурные программы эмергентов, и туннели – некоторые – просто пропали, появились другие соединения. Он готов был биться об заклад, что даже Анне не знает всех путей, которыми он может пойти.

На каждом повороте он чуть замедлял скорость легким нажатием рук и быстро светил фонариком. Поиск, поиск. Даже без внешнего питания локализаторы могут выполнить последнее краткое вычисление. Имея усиливающий приемник, он все еще мог ориентироваться – он знал, что сейчас он высоко в башне Хаммерфеста, на той стороне, где групповой зал.

Но ближайшие локализаторы почти выдохлись. Он проплыл за угол, мимо того места, которое он считал наиболее вероятным. Стены сверкали незамутненной радугой. Еще несколько метров. Здесь! В алмазной стене вытравлен едва заметный круг. Фам подплыл и осторожно простучал на поверхности управляющий код. Что-то щелкнуло, диск вспыхнул светом и повернулся, открывая кладовую. Фам скользнул внутрь. Здесь был склад еды и туалетных средств.

Он обошел стойки и прошел почти через всю комнату, к ее более официальному входу – когда кто-то открыл дверь. Фам нырнул в сторону, и когда входящий шагнул вперед, он протянул руку и легким движением сорвал с него скорлупки. Это был Траг Силипан.

– Фам! – Силипан больше удивился, чем испугался. – Что за черт… ты знаешь, что Анне из-за тебя рвет и мечет? Она спятила и говорит, что ты убил Кэла Омо и пытался захватить Северную Лапу…

Он запнулся, когда вдруг понял, что присутствие Фама здесь не более вероятно.

Фам усмехнулся Силипану и закрыл дверь у него за спиной.

– Так это все правда, Траг. Я пришел забрать обратно свой флот.

– Твой… флот? – Траг таращил глаза, и на лице его сменяли друг друга страх и любопытство. – Брось, Фам. Что ты затеял? У тебя странный вид.

Чуток адреналина и чуток свободы. Такая смесь творит с человеком чудеса.

Силипан съежился, глядя на все шире улыбающегося Фама.

– Друг, ты спятил! Ты же знаешь, что тебе не победить. Ты здесь в ловушке. Сдавайся. Может, мы все это спишем – на временное помешательство, например.

Фам покачал головой:

– Я пришел, чтобы победить, Траг. – Он приподнял дротиковый пистолет, чтобы Силипан его видел. – А ты мне поможешь. Мы сейчас пойдем в групповой зал, и ты отключишь всю зипхедовскую поддержку…

Силипан раздраженно махнул в сторону руки с пистолетом.

– Это невозможно! Они критически нужны для поддержки наземной операции…

– Для поддержки программы Нау по истреблению пауков? Все равно лучше их отрубить прямо сейчас. На озеро предводителя это тоже окажет интересный эффект.

Фам почти видел, как в мыслях эмергента балансируются риски: Фам Тринли, старый собутыльник и собеседник по трепу, вооруженный каким-то дротиковым пистолетом сомнительной эффективности – против смертельной мощи предводителя.

– Нет, Фам. Ты сам в это вляпался, теперь сам и выпутывайся.

Скорлупки, которые сжимал Фам в правой руке, давно уже издавали приглушенные сердитые звуки. Теперь они последний раз сердито пискнули и дверь в кладовую толчком распахнулась.

– Что с тобой стряслось, Траг? Я тебе сказала, что нам надо…

В комнату вошла Анне Рейнольт. Она сразу просекла картину, но ей не от чего было оттолкнуться.

А Фам действовал так же быстро, как она. Рука его повернулась, пистолет выстрелил, и Рейнольт дернулась в судороге. Через мгновение ее тело сотряслось от странного стука. Фам повернулся к Трагу с еще более широкой улыбкой.

– Разрывные дротики, знаешь, что это? Они проникают внутрь, потом – бум! – и твои кишки превращаются в котлету.

Цвет лица Трага стал бледной тенью пепла.

– Уг… гу.

Он глядел на тело своей бывшей госпожи-рабыни, и, казалось, его сейчас стошнит.

Фам постучал Трага по груди пистолетом.

– Траг, друг мой, зачем ты такой мрачный? Ты же нормальный эмергент, а Рейнольт – зипхед, мебель. – Он махнул рукой в сторону тела Рейнольт, которое перестало биться в судорогах и обмякло, как свежий труп. – Так что давай уберем этот мусор с дороги, и ты покажешь мне, как отрубить связь зипхедов.

Он ухмыльнулся еще шире и отошел сдвинуть тело. Направляясь к двери, Траг заметно дрожал.

Когда Силипан отвернулся, хватка Фама на теле Анне стала из небрежной бережной. Господи, звучало как настоящий взрыв, не как оглушающий дротик с хлопушкой. Уже целая жизнь прошла, как он последний раз использовал этот трюк – что если он перестарался? Впервые с момента, когда он начал действовать, страх пробился сквозь прилив адреналина. Фам коснулся рукой ее шеи сбоку… и нащупал сильный и ровный пульс. Анне была глубоко оглушена и ничего больше.

Фам снова нацепил на лицо хищную улыбку и вышел за Трагом в общий зал зипхедов.

Все-таки репортеры смеялись последними. Что из того, что служба безопасности Аккорда перекрыла мамин выход из самолета? Через несколько минут она оказалась на территории Зюйдландии – и местные службы новостей с удовольствием показали Викторию Смит и всех сопровождающих ее лиц. У мамы был такой же спокойный и военный вид, как всегда… но несколько минут Виктория Лайтхилл чувствовала себя маленьким ребенком, а не лейтенантом разведслужбы. С мамой было так же плохо, как в то утро, когда погибла Гокна. Мама, зачем ты взяла этот риск на себя? Но Вики знала ответ. Генерал больше не имела значения для той колоссальной контрразведывательной операции, что задумали они с папой, и теперь она могла помочь тем, кого подвергла величайшей опасности.

Клуб унтер-офицеров был наполнен народом, который обычно уже спал бы или искал других развлечений. Здесь было место, приходя куда, они были почти что снова на работе. И сразу «работа» явно стала самой важной вещью, которую может делать коббер.

Виктория брела мимо аркадных игр, давая знать своей группе, что все в порядке. Наконец она села на насест рядом с Брентом. Брат не снял игрового шлема. Руки его постоянно двигались по игровой консоли. Она постучала его по плечу.

– Мама сейчас будет говорить.

– Я знаю, – только и сказал Брент. – Девятый номер видит нашу операцию, но пока еще не может догадаться до правды. Девятый думает, что проблема местная.

Вики чуть не стянула шлем с головы брата. Черт, с тем же успехом я могла бы быть слепой и глухой! Вместо этого она вынула из куртки телефон и отстучала номер.

– Пап? Мама начала говорить.

Речь была короткой. Речь была хорошей. Она блокировала угрозу с юга. И что с того? Все равно приезд туда был слишком большим риском. На дисплеях над баром с шипучкой Вики видела, как генерал вручает Тиму свое формальное предложение для передачи парламенту. Может, в конце концов это получится. Может, полет стоил того.