Слезы следовало сдержать, если хоть капля упадет на ковер директора, Аими точно не сдобровать. Что уж говорить о перевернутом ведре. Она хорошо помнила, как господин Сян уволил несчастную Кимико за то, что у нее порвалась бахила прямо в кабинете.

Сян открывал беззвучно рот и, судя по вылезшим на лбу красным пятнам, сильно злился. Это не сулило закончится чем-то хорошим.

Аими, в отличие от директора, хорошо знала своего вот уже… одиннадцатого начальника. Да, директор Сян работал в компании первую неделю, но Аими успела запомнить его привычки, кличку его собак, хобби и увлечения. Как еще, господин Сян, по слухам, был важной шишкой и входил в ближнее окружение пекинского чиновника Лин.

Поэтому уборщица знала, что лучше всего покивать и в кратчайший срок исчезнуть из поля зрения. Если этого не сделать, у Сяна подскочит давление, а последнюю таблетку он выпил утром за полчаса до завтрака и откачивать его придется вызовом скорой. И вот тогда Аими точно не оберется проблем, у Сяна через девять минут важная встреча со своим замом Юном и ее нельзя пропускать.

— Простите, господин, все сделаю, господин, — Аими попятилась к дверям, претворившись серой мышко, но наткнулась на резко открывшуюся дверь. Аими сбило с ног, а ведро перевернулось и окатило… господина Юна.

— Простите… — пропищала уборщица и бросилась вытирать ноги господина Юна полотенцем.

Она не сразу заметила, что Юна, проработавшего в корпорации еще дольше Аими, странно потряхивает. А еще от него разит успокоительными травами и алкоголем вперемешку. Юн не обратил внимание на перевернутое ведро, и пошатываясь зашел в кабинет, хлюпая промокшими туфлями по любимому ковру директора.

Господи, он же изувечил ковер, — уборщице поплохело.

Подойдя, Юн вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, взобрался на стол и стоя на коленях, принялся лупасить конвертом по щекам Сяна, схватив того за шиворот.

Что же он творит⁈

Неужто нервы не выдержали? Судя по конверту, Юн как все боссы корпорации, получил «письмо счастья». Аими вся затряслась от ужаса, когда господин Юн схватил портрет председателя Ляояна и с воплем переломил его через колено. Но поняв что натворил, Юн резко схватился за сердце и опустился как убитый на пол. Умер, сердце не выдержало…

Рабочие, наладчик станков Лю и токарь Лау, шли в сторону проходной. Впереди трудяг ждала тяжелая ночная смена. Вызвали неожиданно, но за работу в ночь платили вдвое больше и в коридорах шептали о новом заказе из материкового Китая.

Крупном заказе, настолько жирнючем, что предыдущие, «капиталистические» (токарь Лау говорил это слово с презрением и чуть сморщив нос), не годились ему в подметки.

Шутка ли, на корпорацию обратил внимание сам господин председатель народной партии. Отныне завод переходил под прямое управление государства.

Так получилось, что Лю и Лау своими глазами видели, как специалисты из службы безопасности корпорации, вышвырнули бессознательного пожилого мужчину через турникет. Поправили черные очки, одернули пиджаки и с невозмутимым видом зашли обратно. Как будто мусор выкинули в урну. Хотя, что в этом необычного? Времена в Гонконге настали непростые, не то можно увидеть средь беда дня.

— Эй, кажется это заместитель Мао Юн! — Лю вытаращив глаза затыкал пальцем в мужчину, стоявшего на четвереньках возле проходной.

Никак не мог поверить Лю, что перед ним САМ заместитель производственного участка номер 43. Чтобы Мао Юна и вот так, взашей…

— Точно он! — Лау вытащил мобильный, дыхнул на камеру, протер рукавом и начал видеосьемку.

Это показалось токарю отличной идеей. Он думал, что сегодня же разместит запись в самом крупном паблике Гонконга, и подпишет как-нибудь пообиднее. Ходили настойчивые слухи, что такими публикациями можно накопить себе очков в копилку социального статуса. Приказа на этот счет никто не видел, но таких видео в последнее время становилось все больше.

Господина Юна токарю было не жалко. Этот человек из числа тех, кто сумел сколотить себе состояния каких-то двадцать лет назад, пользуясь обманом (как считали токарь и наладчик). Таких с приходом в Гонконг народной партии, быстро опускали с небес на бренную землю. Вот очередь и дошла до зажравшейся скотины Мао Юна, вросшей корнями в кресло заместителя огромного участка по обработке палладия.

Юн воротил миллионами, и его не волновало, что у обычных работяг денег совсем нет. Также, никого не волновало, что Мао тупой, как пробка, не просыхающий и пьющий прямо на рабочем месте. Другое дело Лю и Лао, мастера с большой буквы с золотыми руками, на которых держится не только их участок, но и бери больше — весь завод…

И вот настал день, когда справедливость восторжествовала. Закончил Мао как и все выскочки, вышвырнутым на свалку, будто просроченный… сырок! Не так давно, когда Лао в очередной раз выключили за неуплату электричество, в холодильнике токаря пропал сырок. И вот он, растекшийся шоколадом по пустой полке, выглядел примерно так же, как замначальника Юн.

Так и надо буржую, который жрет чёрную икру столовыми ложками, когда такие работяги, как Лю и Лау, занимают деньги до зарплаты на оплату съемного жилья.

Подлец и негодяй, возбуждено подумал Лю, взяв отличный ракурс и воодушевлено облизав зашелушившиеся губы. Но только наладчик включил видеозапись, как почувствовал увесистый толчок между ребер.

— Убери телефон! — зашипел Лау.

— Поче…

Лю осекся, и мигом спрятал мобильный за спину. К проходной с трассы вывернул черный лимузин с правительственными номерами и тонированными стеклами. Везли кого-то из достойных людей мира сего. «Новых владельцев Гонконга», как называла материковых пресса.

Честных, порядочных и мудрых, в чем Лао был уверен на все сто. Только мудрые люди могут предоставить квартиру обычному работяге всего то за двадцать лет беспрерывного стажа. Откуда взялись квартиры, если их никто не строил, и куда денутся предыдущие жильцы, Лао предпочитал не думать. Зато он знал — фиксировать таких господ на видео, было строго настрого запрещено недавним декретом.

Ничего, подумал Лю, запись будет достаточно смонтировать и никакой правительственной машины на видео не будет видно. А свои социальные очки наладчик обязательно получит. Он еще не раз покажет лояльность к новой власти!

Лю и Лау поклонились проезжавшему мимо лимузину и застыли полусогнутыми, оттопырив пятые точки, когда водитель резко затормозил. Черный лимузин встал как вкопанный.

— Увидел, наверное, — процедил перепугано Лау, покрываясь мелкими бисеринками пота.

Лю только побледнел, язык проглотил и пошел красными пятнами от волнения.

У работяг, все еще стоявших в поклоне, душа в пятки ушла.

Но лимузин приехал не по их души. Хлопнула массивная бронированная дверь, и из автомобиля вышел водитель с бульдожей мордой. Нехорошо покосился на двух работяг.

Лю ужасно боялся проблем, но любопытство взяло вверх и рабочий украдкой приподнял голову. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как водитель подтянул спадающие брюки и взбежал по ступенькам на небольшой пьедестал. Там находился стенд с фотографиями лучших работников корпорации за прошедший месяц.

Заинтересовал водителя снимок заместителя Юна. Последний, кстати, с усилием поднялся с четверенек на присядки и тряс головой, приходя в себя. Не ожидал, падлюка этакая, что карма его настигнет.

Водитель сорвал фотографию заместителя со стенда. Поднес к лимузину, из которого вышел импозантный мужчина с расчесанными по пробору волосами и жидкими усиками.

— Одну секундочку, господин Лиу, — водитель впопыхах достал телефон, дыхнул на камеру и, тщательно вытерев объектив, начал съемку.

Лицо господина Лиу перекосило от ярости, усы зашевелились и он бросил фотографию Юна на пол.

Смеряю взглядом помятую фотографию, на которой с трудом, но узнаю собственную физиономию. Наверное, прилизанный хотел меня уколоть побольнее. Его ухмыляющаяся рожа перекошена, ноздри раздуты, кулаки сжаты так, что костяшки белые. На переднем кармане пиджака значок коммунистической партии Китая.