Оглядываюсь по сторонам, нахожу клочок бумаги, ручку, переписываю номер, по которому обещают более подробную информацию.

Чжиан косится как на придурка, но ничего не говорит. Достать полмиллиона гонконгских долларов — действительно амбициозная задумка, хотя определенные мысли в голове уже появились.

— Сколько времени до выезда? — уточняю у напарника.

— Буквально минут десять и выезжаем, — он возится в корпоративном приложении, лихорадочно теребя гаджет.

— Здесь есть откуда позвонить?

— На улице автомат.

Предупредив, что отлучусь на пять минут, иду к выходу.

— Эй, Юн, я все понимаю, но форму надо в прачечную сдать!

Чжиан объясняет, что взамен нам выдадут новую.

Вопросов нет, снимаю фартук и колпак, вручаю напарнику:

— Не в службу, а в дружбу.

— Ладно, а ты сам куда?

— Срочный звонок.

— Не опаздывай!

Автомат нахожу сразу, по пути вижу, как возле склада останавливается старенький седан. На пассажирском сиденье здоровенный китаец с выражением лица агрессивного дебила пьет молочный коктейль, ноги задрал на торпеду. Водителем — товарищ помельче с прилизанными по пробору волосами.

Худой как скелет, кого только не встретишь в Гонконге…

Звонок из автомата стоит один гонконгский доллар за минуту, вставляю в купюроприемник десятку. Десяти минут более чем достаточно.

Автомат охотно сжирает деньги, в трубке раздаётся длинный гудок. Набираю номер, записанный на клочке бумаги.

— Здравствуйте, вы позвонили в информационный центр…

Выслушиваю приветствие, потом задаю вопрос об условиях. Выясняю, что в инвестиции, заявленные франчайзером, не входят расходы на аренду, персонал, открытие юрлица. Дальше звучит рекомендация иметь «подушку безопасности» в треть от планируемых затрат — сумма предсказуемо увеличивается на несколько десятков тысяч.

— … наш бизнес востребован, чувство голода мы испытываем каждый день, — заверяет консультантка. — Семьдесят процентов успеха гарантирует наша компания, и только двадцать зависят от вашей способности четко соблюдать инструкции.

Потом идёт лекция о необходимом перечне документов, которая завершается предложением оставить заявку на рассмотрение.

— Спасибо, для начала прошу выслать на ознакомление договор. — Указываю адрес электронной почты и вешаю трубку.

Необходимую информацию я получил. Прежде всего — очевидно, что вход в бизнес все же возможен. Пекин — огромный мегаполис с двумя десятками миллионов жителей, действительно голубой океан.

Осталось придумать, где найти нужную сумму и, главное, — понять, как создать юридическое лицо при запрете регистрационных действий. Мой отрицательный социальный рейтинг никто не отменял.

Вопросы проверки франчайзера второстепенны.

Выхожу из телефонной будки. Горилла, развалившаяся на пассажирском сиденье, решает докопаться до одного из наших, вышедших на перекур: с ухмыляющейся рожей дебил бросает окурок нашему под ноги.

Тот, видя, что расклад сил не в его пользу, дает было слабину и соглашается донести окурок до урны…

— Какие у вас отношениями с родителями? — сухо спрашивал полноватый мужчина с бельмом на глазу.

Бельмо не скрывали линзы очков-хамелеонов, которые тот носил. И оно придавало мужчине жутковатый вид — наверное, именно так и должен был выглядеть специалист полиграфа из службы внутренней безопасности огромной государственной корпорации. Его аппарат натужно гудел на столе, обрабатывая поступающую информацию. На младшем Юне было навешано множество присосок с датчиками и проводами, он проходил ежеквартальную проверку, которую ненавидел. Больше чем саму проверку младший Юн не переваривал вопросы о родителях, в частности — о непутевом папаше.

— Отличные, — выдал он после паузы. — Ровно такие, как должны быть между отцом и сыном.

Прибор тотчас среагировал. Специалист поднял бровь, с любопытством наблюдая, как меняется кривая на дисплее.

В этот момент в кармане младшего Юна завибрировал мобильник. Кто звонил — хозяин понял сразу, хотя и не видел экрана. Почувствовал на подкорке мозга.

— Вы испытываете переживания по поводу отношений с отцом? — спросил специалист.

— Нисколечко.

— Вы сглотнули, а еще напряглись — это мешает верным…

— Прошу вас! — резко перебил младший Юн. — Мы оба знаем, что вы подпишите заключение и допустите меня к работе. Давайте не будем все усложнять? Пожалуйста.

Специалист промолчал, покосился на камеру за спиной подопечного. Все это время телефон в кармане продолжал вибрировать — настойчиво, совершенно нехарактерно для звонящего.

— Ведется запись, — хозяин кабинета облизал губы.

— Вы прекрасно знаете, что на этом моменте будет сбой, да и запись никто не будет смотреть. Надеюсь, мы слышим друг друга?

Медик не стал возражать и молча поставил в бланке заключения роспись. В последнем пункте, «семейные ценности», он поставил отметку десять — по максимуму.

— Вы свободны. Заключение будет отправлено в офис.

— Всего хорошего.

Вставая из-за стола, младший Юн за малым не сломал свой мобильник, настолько сильно его стиснул. Благо звонить перестали. Он все же вытащил телефон и увидел семь пропущенных вызовов от отца, Юна-старшего.

Юну-сыну никогда не нравилось общаться с собственным отцом — сын считал отца ничтожеством и тираном. И те отношения, которые они демонстрировали на публику (в том числе для матери и других родственников) не отражали реального положения дел.

Слишком разные взгляды, порой совершенно противоположные.

Младший долгое время смотрел на экран мобильника, решая — стоит ли перезванивать? Но отец перезвонил сам.

Черное старший Юн регулярно называл белым, и наоборот. Каждый раз, переваривая послевкусие таких разговоров, младший Юн вместе со своим психологом вспоминал расхожий мем, картинку с платьем. Цвет платья разные люди воспринимали порой кардинально противоположно. Одни добросовестно видели синий, другие указывали, белый…

Младший Юн не любил гадать, он любил основываться на фактах и доказательствах. Такие разные взгляды он объяснял себе сухим языком науки. Как разный цвет платья для двух людей обуславливался разной хроматической адаптацией, так и разные трактовки одного и того же Юнами были связаны с различиями психик отца и сына, если умными словами — на уровне нейробиологии.

И младший Юн до поры сглаживал конфликты с родителем, исключением становились моменты, когда отец пил. Вот тогда между ними могло полыхнуть, сын хорошо помнил, чем заканчивались такие ссоры… Старший Юн начинал кричать, обвинять сына и называть его предателем. Однако отец всегда оставался отцом, к нему младшего Юна тянуло как магнитом. Он хорошо помнил, как папа, пусть и скрипя зубами, оплатил учебу в элитном Пекинском университете, несмотря на открытую квоту в университете Гонконга.

К тому же, чего у отца было не отнять, так это профессионализма. Именно благодаря воспитанию старшего младший Юн сделал ошеломительную карьеру в материковом Китае. Не говоря о прочем, в своем молодом возрасте он успел обзавестись (помимо хорошей должности) квартирой в центре столицы, машиной с водителем и совершенно безлимитным женским вниманием.

Жениться, кстати, молодой человек пока что не хотел, ни в какую… при всем этом отец никогда не был доволен сыном и, как казалось младшему Юну, обесценивал все его достижения.

С этими мыслями младший Юн со смешанными чувствами наблюдал, как продолжает вибрировать мобильник. Отец (что было совсем нехарактерно для него), предлагал выйти на видеозвонок. Сын закусил губу и принял вызов.

Положа руку на сердце, он порой испытывал наслаждение, когда у старшего Юна что-то шло не так. Не потому, что он хотел, чтобы отец свалился в пропасть, нет; младший Юн мечтал поймать его над этой самой пропастью. И теперь, когда у отца возникли финансовые сложности, которые сын при желании мог решить по щелчку пальцев, настало время его личного триумфа.