Внутри оказалось не легче даже с огнём. Напротив — тени от них самих как будто сливались со здешними тенями, крадущимися по пятам. Снова стало жаль, что нельзя использовать в этом мире обычные электрические фонари — они мгновенно гасли. А ведь их свет не трепыхался, как у живого огня, и не корячил тени, превращая их в невообразимо извивающиеся чудовища.

Прежде чем шагнуть через порог, Влад постоял перед ним, словно разглядывая то, чего остальным не видно (правда, Макс шёпотом охнул, едва только заглянув туда), и оглянулся:

— Взялись за руки. — И первым подал руку Тасе.

Огни и тепло рук Влада и Макса — всё, что осталось из осязаемого в этом мире. Тася даже не чувствовала ног, которые передвигала, как в глубоком сне… Глубокая жуткая темнота, которая готовилась вывалиться в их живой мир, давила на уши и в то же время немыслимым способом заставляла слышать малейший шелест вокруг. Огонь их факелов лишь плыл отдельно от людей — и так странно, будто не раздвигая темноту, а являясь в ней — отдельным её, ничего не освещающим элементом.

Переход казался долгим, и Тася даже вздохнула с облегчением, когда они вышли на противоположное крыльцо вокзала. Здесь темнота не была такой оглушающе плотной.

Влад сунул ей фотографию, и она поднесла к снимку факел.

Макс привычно взял её за руку, чтобы легче было найти уведённого, — и внезапно рухнул как подкошенный. Ладно ещё — стоявший слева от него Алексей среагировал мгновенно, цапнув ещё падающего парня за плечо. Куртка Макса была расстёгнута, и парень чуть не вывалился из неё. Но Алексей уже перехватил его и другой рукой и уже сообразил не поднимать потерявшее равновесие тело, а наоборот — опустить его на пол. На помощь кинулся и Саша.

Тася застыла — глаза в глаза с неизвестным на фотографии. Этот человек был жив, и он яростно не хотел умирать. Едва женщина взглянула в его глаза — и вдохнула вместе с ним, он как-то сразу, вместе с первым же вдохом, беспощадно потянул из неё энергию. Но Тася сильная, а Макс, которому несколько часов назад порвали энергетическую оболочку, был слишком слаб. И неизвестный, едва рука парня коснулась ладони женщины, даже по этой нитевидной связи сумел содрать с Макса необходимые для него запасы силы.

Ещё два коротких вдоха — и Тася вдруг согнулась, как от удара под дых. Ей показалось, её специально лишили возможности дышать. Всхлипывая и с хрипом втягивая воздух, которого катастрофически не хватало, она продолжала не отрываясь смотреть на снимок — впечатление было, что ей просто не позволяют отвести взгляда.

Между нею и снимком резко мелькнула рука. А затем жёсткие пальцы надавили по бокам запястья — от резкой боли пальцы Таси сами разжались. Убийственная фотография спикировала на пол. Женщина ещё по инерции хотела было поднять её, нагнувшись ещё ниже. Но Влад, уже подхвативший её под живот, мало того что не позволил её взять клочок бумаги, так ещё и наступил ногой прямо на лицо неизвестного.

— Не трогать! Это не уведённый! Это тени!

Он немного подержал Тасю прижатой к себе, давая время прийти в себя и успокоить дыхание. Потом огонь его факела осветил Макса, его ошеломлённые глаза. Парень уже стоял на ногах — пусть с обеих сторон его страховали Алексей и Саша. Когда Влад обернулся к ним, Макс испуганно сказал:

— Я в порядке! Могу сам идти — правда-правда!

Влад нехотя ухмыльнулся его страху перед зомбированием и кивнул.

— Не понял, — обеспокоенно сказал Алексей. — Ты сказал, что не пропавший, а тени стянули с них силы?

— Человек не может по такой тонкой связи, как фотография, буквально жрать энергию. Обычно бывает наоборот. Но зато теперь ясно, что уведённый жив. Через труп они не смогли бы организовать такое, пусть слабенькая связь между фотографией и мёртвым телом ещё оставалась бы несколько дней. Тася, ты успела понять, где он? Мне нужен ориентир. Дальше — я сам.

— Новая улица, — прислушавшись к своим впечатлениям, сказала Тася, с тревогой вглядываясь во тьму за перекрёстком.

Но именно за перекрёстком, где Влад от неожиданности происходящего всех остановил, выяснилось, что с приближением к концу улицы, как ни странно, светлеет. И как-то все сразу облегчённо вздохнули. Влад, ещё на вокзальном крыльце доставший из-под ботинка фотографию и, не глядя на неё, спрятавший в карман куртки, хотел было снова вынуть снимок, но, поколебавшись, сказал:

— Мы знаем, что здесь только один живой. Смотреть на фотографию — смысла нет. Тем более уже знаем, где уведённый. В девятом доме. В одном из последних — уже «построенном». Будьте осторожны: пока тихо, но впечатление, что вот-вот заварушка начнётся.

Шагали по улице спокойно. На дорогу не выходили, обошлись пешеходной дорожкой перед домами. Шли, поглядывая на мелкие тени, которые словно обрадовались пришельцам и начали мельтешить вокруг да около. Они и в последние дни мельтешили, но сейчас как-то резко и дёргано, отчего иной раз сердце вздрагивало.

Уже традиционно в переулке между домами Влад жестом остановил команду отдышаться и сориентироваться в обстановке.

Все послушно замерли на месте, осторожно озираясь. Здесь и в самом деле было светлей, как было ранее в самом городе, возле вокзала. И стало особенно отчётливо видно, как вокруг вьются тени: ещё немного — и под ногами будут играться…

Влад медленно огляделся, хотя выражение лица подходило больше человеку прислушивающемуся. Свысока взглянул на стелющиеся по асфальту тени. Затем кивнул, будто для себя в чём-то убедился, и негромко сказал Максу:

— Ты как? Оклемался?

— Ага, — прошептал парень и подошёл.

Медленно, всё ещё прислушиваясь к пространству, Влад осел в «лотос» (мелкие тени шарахнулись от севшего), а Макс встал за его спиной и, насторожённо оглядевшись, положил ладонь на его затылок.

Главной опасностью во всех походах в зеркальный город была и оставалась волна-душеед, которую нельзя было, как ни пытались, «расслышать» заранее. Не позволяло её личное поле. Оно не реагировало на любые попытки просканировать себя, рассеивая направленный энергетический поисковый взгляд, пропуская сквозь себя без изменения его структуры. «Отловить» волну можно было только тогда, когда она уже мчалась под ногами, в земле, замораживая всё на своём пути, либо когда она появлялась чисто визуально, но тогда времени оказывалось ровно столько, чтобы успеть очертить мелом защитный круг и поднять по его линиям невидимые стены.

— Тихо, — сказал Влад, не открывая глаз. — Пока — ничего и никого. Но оставлять сегодня здесь никого не буду. Пойдёте с нами (он взглянул на Тасю и Макса), только в помещение входить не будете. Повторить запрет?

— Нет, — поспешно ответила Тася, пока парень не обиделся.

Энергетические следы жертвы засекли в одном из подъездов.

Мужчины немедленно ушли в помещение, а Тася и Макс приготовились к затяжному выжиданию, враждебно поглядывая на теневую мелочь, потянувшуюся следом за ними… Оба очень удивились, когда следопыты вернулись чуть не через пять минут. Алексей кривился, а Сашу (он выскочил первым) вывернуло. Чуть брезгливо и в то же время с жалостью сморщившись, Влад молча связал штук шесть факельных трубок тонкой, но прочной верёвкой, нанизав на неё перед тем несколько колец со своих пальцев, и велел остальным:

— Ждите. Я быстро.

И снова ушёл в подъезд.

— Что там? — удивлённо спросил Макс.

Саша, со злостью вытирая рот (Тася встревожилась: никогда его не видела таким злым!), чуть не огрызнулся:

— Лучше не видеть и не знать!

Алексей, когда вопросительно обернулись к нему, только кивнул.

Из подъезда выскочил Влад.

— Уходим!

Они пробегали третий подъезд от того, где Влад оставил (оставил ли?) свои факельные трубки, снабжённые активным заклинанием — насколько «увидела» Тася, уже освоившая некоторые азы экстрасенсорной премудрости, когда за спинами гулко и глухо бухнуло, а из подъезда — оглянулись на бегу — вымахнула волна ослепительно-жёлтого пламени, а потом утянулась назад.