И тут я проснулся. Первая мысль, мелькнувшая в голове, была досада на Нюшку. От этой козлушки даже во сне покоя нет. А я даже книги, которые похватал с полок, толком не рассмотрел. А там лежало что-то по истории Сыскной полиции.

Впрочем, я и не спал, а так, подремывал. В старой часовне холодновато. Хорошо, что догадался напялить валенки и отцовскую шубу, а исправник, от всей души, снабдил меня старинной медной грелкой, которой в аглицких домах греют постели для лордов и ледей, а я ее приспособил под задницу. Василия Яковлевич еще предлагал прихватить фляжку с водкой — мол, лучшее средство от холода, но я отказался. Сам отродясь не хаживал на зимнюю рыбалку, но сведущие люди говорят, что водку с собой брать нельзя. От холода не спасет, а вот накушаться и замерзнуть — это запросто. Лучше чай в термосе и теплая одежда. И какая-нибудь грелка. Хоть химическая, а хоть бы и термобигуди — руки погреть.

Отцовская шуба уже от холода не спасала, а угли прогорели и остыли. Надо немного пройтись, подвигаться. Но нет, снаружи происходит какое-то шевеление. Скрип полозьев, приглушенные голоса. Неужели явились те, кого я жду? Надеялся, разумеется, но осознавал, что надеяться — это глупо. А тут, как в кино!

Вон, уже замок пытаются сковырнуть. Фу, как бездарно ломают. Я бы лучше петлю вывернул, а они с замком возятся. Но вот, дверь открывается. Выхватив револьвер, завопил я от всей дури:

— Стой, стрелять буду! Лечь на землю, руки за голову!

От избытка чувств пальнул в воздух. Зря, что ли, револьвер вытаскивал?

Трели полицейских свистков. И враз вспыхнувшие факелы. Всех троих злоумышленников валят на грязный снег, а потом вяжут.

Взяли! Не зря я три ночи задницу морозил.

[1]Протоиерей отец Косма Соловьев (1820–1893 гг.) уйдет на покой в 1888 году. К слову — за многолетнюю службу, помимо церковных наград, батюшка был награжден орденом св. Анны 2-й степени.

Если кто-то считает, что после задержания подозреваемых я ринусь их допрашивать, тот он ошибается. Я что, враг самому себе? Воров прекрасным образом допросят городовые. Вернее, если соблюдать формальности, у них возьмут объяснение. Допрашивать — это проводить следственные действия, а дело у меня еще не открыто.

Брать объяснения надо сразу, «с пылу и с жару», пока они еще не «окуклились» и не придумали какие-то правдоподобные версии своего поведения — дескать, мимо ехали, чисто из любопытства решили зайти в старую часовню, а нас здесь и повязали. Напугали до икоты, да еще и побили.

Про то, что побили, пусть не врут. И всего-то по шее пару раз дали. Так городовые, сидевшие в засаде замерзли, им погреться надо. А если кто-то будет недоволен, могут подать жалобу. Окружной прокурор бумагу рассмотрит, потребует от исправника применить меры, а тот виновников из числа нижних полицейских чинов накажет. В угол поставит, или запретит водку по утрам пить.

Нет, ребятушки, вы станете рассказывать обо всем. Не только о том, зачем вы сюда полезли, но и о прочих художествах. Есть, разумеется, вероятность, что вы впервые на дело вышли, но так себе вероятность. Слабенькая. Три злоумышленника, два коня, запряженные в санки. Мешки уже приготовлены, всякие инструменты — и фомки с кувалдами, и клещи. Нет, готов поставить свои петлицы титулярного советника против унтер-офицерских нашивок, наши это кадры.

Зря мы с Абрютиным заготовили список вопросов, на которые вы должны ответить? А там перечисляются все храмы Новгородской губернии, что были ограблены за последнее время. Само-собой — куда девали награбленное? Спрятали, переплавили, сразу продали? Куда и кому? Интересно же выяснить. Не исключено, что преступлений окажется больше, чем нам известно. Латентная преступность существовала всегда и, не исключено, что где-то кто-то попросту не доложил о краже.

Сейчас всю троицу привезут в участок, рассадят по разным кабинетам, а самые толковые из унтеров начнут работать. А я, чуть позже — завтра после обеда, или вообще послезавтра, приду и посмотрю — что там такое интересное вырисовывается? Но именно, что из интереса, потому что к этому событию я никакого касательства не имею.

Дело-то в том, что ежели я сам открою дело (пардона прошу за тавтологию), то мне действительно придется допрашивать злоумышленников, а потом писать запросы во все уезды Новгородской губернии, в которых произошли преступления, связанные с кражами и грабежами из храмов. Потерпевших со всей губернии мне самому не допросить при всем желании, придется рассылать задания для уездных исправников, те станут «спускать» задания на приставов. Сколько это времени займет? Месяца два, а то и три.

Потом собирать свидетелей и потерпевших, чтобы провести процесс. Опять-таки — сколько понадобится времени, чтобы заслушать всех участников? Это все будет переноситься, откладываться. А присяжных опять вытягивать? Да на кой-такая тягомотина и мне, и Окружному суду?

А так, я вроде не при делах. Уездная полиция, под предводительством героического исправника Абрютина злодеев задержала, но материалы по данному происшествию судебному следователю не передала. А на каком основании передавать? Следователь и дело открывать не станет. Уголовного преступления в уезде не было. Взломали замок на часовне, так это относится к разряду административных дел. Но полиция-то должна бдить, правильно? Задержали негодяев, опросили и установили, что причастная вся троица к преступлениям, происходящим в губернии. Теперь дать запрос в канцелярию губернатора, установить, в каком из уездов уже открыто дело, а если их несколько, то где его открыли раньше? Не то в Старой Руссе, не то в Валдае.

Вот туда этих злоумышленников и отправим. Как положено, под надежным конвоем.

Полиции нашей честь и хвала, все пирожки и плюшки. А мне обидно? Да ни капельки. Если, конечно, Василия Яковлевич отпишет в Судебную палату представление (можно через губернатора, а то и через МВД), что в поимке участвовал следователь Чернавский (только, без подробностей), а мне потом премию выпишут, рубликов в сто (можно больше), то не обижусь.

После того, как городовые «упаковали» всех подозреваемых, я дал последние инструкции Ухтомскому, командовавшему операцией по захвату, а сам отправился спать.

Полицейские завезли меня к дому, а когда я открывал калитку во двор, услышал, как парни дружно запели:

— Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд, как будто не видна.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет.

Значит с ними нам вести незримый бой

Так назначено судьбой для нас с тобой-

Служба дни и ночи.

Пели очень неплохо, слаженно. Да что там — отлично пели! Похоже, Абрютин не покривил душой, пообещав, что заставит личный состав полицейского управления разучить песню, занесенную невесть откуда. И ведь зашла парням песня-то, зашла.

— А ты почему не спишь? — удивился я, войдя в дом.

Нюшка сонная, словно котенок, которого внезапно разбудили. Или как лунатик. Двигалась, будто в сомнамбуле, а когда принимала у меня шубу, то уронила ее на пол, да и сама едва не упала.

Поймав девчонку, поставил ее на ноги.

— Иди спать, мяучело.

— Я пыталась, но какой уж тут сон? Испереживалась вся — как вы там?

Третью ночь уже не спит, меня ждет, да и днем не ложится. Днем у нее какие-то дела, и по моему хозяйству, и по батькиному. Не высыпается, ходит потом смурная весь день, словно сонная муха. Куда годится, если ребенок третьи сутки не спит? Мне и то тяжело, а я дядька взрослый, здоровый, да еще умудряюсь немножко подремать в кабинете.

Похожий разговор у нас происходит третью ночь подряд. Сказано было — дрыхни, дуреха, а я, как домой вернусь, сам все сделаю. Мне ночью много не надо — заглочу пару бутербродов, выпью чайку и на боковую уйду. Главное, не проспать завтра. А коли и просплю, опоздаю немного, так не смертельно. В Окружном суде, пусть я не рассказывал о своих приключениях, и так знали, что судебный следователь по особо важным делам по ночам ловит преступников. Судейские, правда, не могли понять — зачем мне это надо? Зачем загружать себя чужой работой? Ловить злоумышленников, устраивать на них засады, уж никак не дело судебного следователя, а полиции. Лентовский пока еще на ковер не вызывал, но чувствую, что близко.