— Ища врага в отечестве, главное не выйти на самого себя. — заметил я, и князь ощутимо нахмурился, а затем позволил себе улыбку.

— Уверен, вы так шутите. Доброй ночи, граф. Вас и вашего денщика проводят. — кивнул князь, и дверь из кабинета распахнулась. Что могу сказать, нас и в самом деле ждали. Целое звено штурмовиков, один снеговик и четверо солдат поддержки. Как раз та конфигурация, к которой я хочу прийти в своей роте. Когда же нас довели до предназначавшегося для сна помещения я без труда узнал девичью комнату.

Две кровати, постеры с накаченными мальчиками с голыми торсами, неизвестные мне певцы ртом и прочая атрибутика, включая раскиданные нижние вещи, прилагалась. И даже не знаю, хорошо, что без самих обладательниц этих вещей или плохо.

— У нас есть связь с командованием? — спросил я, рухнув в одно из двух кресел. Василий тут же сел на второе, повернув его лицом ко мне.

— Нет, теперь нас глушат канцелярские. Но врата и прорыв Плоти, это не та вещь, которую можно оставить без внимания. Больше скажу — скорее всего гвардия выдвинулась совсем не к нам на выручку, а поднятая по тревоге из-за открытия врат. — ответил уставший как вол Строганов, потирая, выбитое конской отдачей противотанкового ружья, плечо.

— Что это вообще за дрянь такая? — спросил я, морщась от одного воспоминания.

— Никто точно не знает. — пожал плечами Василий, и снова поморщился от боли. Не выдержав его гримасы, я поднялся и несколькими уверенными движениями вправил повреждения, перенаправив потоки праны. — Ого… где вы этому научились, ваше сиятельство?

— …расскажи лучше про Плоть. — ответил я, рухнув обратно в кресло и встряхнув кисти. Чуть было не ввернул про «меньше знаешь, крепче спишь», но под таким предлогом и он мне ничего может не рассказывать. — Я с этими тварями уже третий раз сталкиваюсь, а никто ничего толком рассказать не хочет.

— Есть такое дело, государственная тайна. — помрачнев проговорил Василий. — И тут уж хочешь, не хочешь… не могу я, ваше сиятельство. Очень хочу, но не могу.

— Это какой-то конструкт, не позволяющий тебе говорить? — удивился я.

— Что? какой еще конструкт? — не меньше моего удивился Строганов, а потом, когда до него дошел вопрос, рассмеялся качая головой. — Нет… нет ваше сиятельство. Только честь, порядочность и верность. Никаких других причин скрывать от вас правду у меня нет. Впрочем, после сегодняшнего удивлюсь если вам в ближайшее время не предоставят допуск к этой информации. Да и клятву о неразглашении точно возьмут.

— А у деда и дяди такие же ограничения? — на всякий случай уточнил я. — А то, сам понимаешь, империя превыше всего.

— Понимаю. Хорошо бы и остальные это знали. — вздохнул Василий. — Давайте спать, ваше сиятельство, уж больно длинный день был.

— Ложись, я еще посижу… подумаю. — сказал я, пытаясь осознать все произошедшее, и перестроить планы на будущее.

Зимний императорский дворец. Рабочий кабинет государя.

Девять министров, включая сильно исхудавшего и осунувшегося Суворова, сидели за круглым столом, наблюдая на голограмме в центре как происходит захват одинокого судна эскадрой перехватчиков. Канонерка отчаянно отбивалась, и даже потеряв орудия главной батареи продолжала отстреливаться, пока на ее палубы не начали падать штурмовые капсулы.

Один из фрегатов поддержки вышел слишком далеко вперед, отвлекая внимание на себя, и Мирослав сжал трость до скрипа кожи на костяной рукояти. Мальчишка… каким Роман был еще десять лет назад, таким и остался, все время доказывая, что он справится со всем не хуже брата, и излишне рискуя.

Вот и сейчас, одна из шаровых башен ПСО развернулась и дала длинную очередь прямо в борт фрегата. К счастью тяжело бронированный борт выдержал, а ответный залп вывел из строя сразу несколько турелей. Фрегат пошел на сближение, и в это время канонерка вспыхнула, а затем превратилась в огненный шар. Изображение задергалось, пошло рябью, но уже через несколько секунд полностью восстановилось.

— Они пошли на самоуничтожение. Чертовы фанатики. — выдохнул граф Юсупов. — В таком аду никто не выжил…

— Скорее всего. Но мне, кажется, стоит подождать отчета. — проговорил Василий Долгорукий, сменивший на посту министра жандармерии раненного сына. Он старался держатся и молодиться, но делить стол с выскочками ему было неприятно.

— Это верно. Стоит быть сдержанными. — кивнул император, из кона смотревший на ночной Петроград, горящий тысячами огней. — Особенно в столь непростое время. Покуда расследование не будет окончено, я прошу всех вас быть гостями. Вам выделят достойные апартаменты.

— Но ваше величество, как же наша работа? — удивленно спросил граф Юсупов.

— Отложите. Один звонок у вас будет. — посчитал нужным ответить император. — Не заставляйте меня сменить тон. Все свободны, как будет информация, ваши секретари ее получат. Мирослав Васильевич, останьтесь.

— Слушаюсь, государь. — поднявшийся было граф тут же опустился обратно в кресло, и стал ждать пока остальные покинут кабинет.

— Ваш внук жив. — сообщил император, и уловив явный вздох облегчения едва заметно улыбнулся. Придворные поговаривали, а иногда он и сам замечал, что Суворов словно сделан из стали, пережив и потерю сына, и гибель невестки, и даже недавнее покушение «на ногах», не сдав ни на день, и продолжив держать армию в ежовых рукавицах. — Роман, судя по отчету, тоже.

— Слава богу. — выдохнул Мирослав, прикрыв глаза. — Благодарю за добрую весть, ваше величество.

— Я рад что могу ее принести одному из самых верных соратников. Однако то что сегодня произошло… это даже не предательство, это гораздо, гораздо хуже. — проговорил государь, сев на свое место. — Канонерка, попавшая в руки меньшевикам, из тех кораблей, которые сдались нам по вашему приказу.

— Прошу прощения, государь, но неужели вы хотите сказать, что предатель — я. — даже удивился от такой возможности Мирослав.

— Нет, не после того, что вы сделали. Не рискуя собственными детьми каждую секунду. — покачал головой Петр. — Однако, предатели и в самом деле ближе, чем мы думали. Слишком близко. Вполне допускаю, что это один из малого совета. А возможно и не один.

— Я выполню любой приказ, что идет во благо империи. — тут же отчеканил Мирослав. — Только скажите.

— Я знаю, я знаю… — успокаивающе проговорил государь, сделав характерный взмах руками. — Но в войсках, а главное среди офицеров, начались брожения, которые могут привести к катастрофе. И если вы их не приструните, придется начать чистки. Как в начале прошлого века.

— История циклична, вот только сейчас не та ситуация. — покачал головой Мирослав. — Государь, прошу прощения, если мои слова покажутся вам слишком резкими, но возможно вам пора прекратить жалеть свою сестру и ее сторонников. Империя превыше всего, мы все служим ее интересам, и вы, государь, в первую очередь.

— И что ты предлагаешь? Массовые казни? Расстрелы и лагеря? — грустно усмехнувшись спросил Петр.

— Нет, государь. Куда хуже. Скажите людям правду. Всю правду. — ответил генерал. — То, что нашли наши слуги, те ужасы что они обнаружили во время чисток и борьбы с Детьми господа. Передайте это князьям, остающимся на стороне вашей сестры, и у нее не останется союзников.

— …ты хоть представляешь, о чем просишь? — гневно спросил император. — Пошел прочь!

— Как прикажете, ваше величество. — склонился в глубоком поклоне Суворов, и опираясь на трость вышел из кабинета, оставив государя одного, со своими мыслями.

…они же ее просто линчуют… — подумал Петр, снова глядя на ночной город. Но старик прав. Если это продолжится, никакое вторжение со стороны не нужно будет. Еще пара таких инцидентов, и страной заинтересуется общество Теслы. А там и до силового умиротворения не далеко.

Нет, отдавать документы слугам сестры нельзя. По крайней мере не всем. Но вот некоторым, особо приближенным, так чтобы они пришли к ней с вопросами, а главное — пришили к Гавриилу… может получиться. В идеале, чтобы они эту информацию «добыли» сами. С огромным трудом и потерями… что же, у него есть человек, которому можно подобное поручить.