— Заклятые не могут вредить друг другу с помощью имен — слишком велика связь между ними.

— Связь? — обалдело спросила я.

— Да, Госпожа, все Заклятые — сестры, и всегда вместе, даже на расстоянии. Это больше, чем кровные узы.

— И я?

— И ты тоже, Госпожа, хотя…

— Что — «хотя»?

Страж снова замялся.

— Они не хотят напоминаний о вашем родстве, — наконец выговорил он. — Поэтому просили тебя вернуться в родной город и… больше не появляться в этих местах.

Ему было стыдно за Заклятых, которые бросили свою новую сестру одну, совершенно беспомощную и ни к чему не способную, внезапно поняла я. Наверное, ему кажется, он должен был убедить их помочь мне… вот только как?

— Не расстраивайся за меня, страж, я буду необыкновенно счастлива убраться отсюда как можно скорее.

— Как можно скорее не получится, Госпожа, — мрачно ответил страж, — нам придется идти в обход: миновать человеческие поселения.

— В обход, так в обход, не буду спорить.

Новая информация, как ни странно, подняла мне настроение, и будущее виделось более светлым, чем должно бы быть. Во-первых, я все равно пока замуж не собираюсь, соберусь — вот тогда и буду думать. А во-вторых, наверно, можно заставить этого пакостника открыть свое имя или взять клятву обратно. Надо только хорошо поразмыслить. Неужели королевский этнограф не справится с упрямой лесной нечистью?

О пути через лес рассказывать не хочется. Страж выбрал такую дорогу, что мы обошли всех его окрестных коллег. Поскольку даже Заклятым надо есть, мы останавливались у них на ночь, отдыхали, запасались провизией на день или два и шли дальше. Я поражалась: все стражи — без исключения! — были родственниками моему с отцовской стороны.

— Ну у вас и семейственность! — говорила я. — А где твои родственники со стороны матери?

Страж неопределенно хмыкал.

— Их нет, Госпожа. То есть нет среди стражей.

— Как? У твоей матери вообще нет родственников?

— Есть, — ответил как-то страж, — есть сестра. Ты ее видела.

— Да? И кто она?

— Судья Заклятых, которая тебя посвящала.

— Что? Каким образом? Как же так? — захлебнулась я вопросами.

— Когда пропала моя мать, — пояснил страж, искоса поглядывая на меня, — сестра отправилась ее искать… а нашла Заклятых. И прошла посвящение.

— А твоя мать — она так и не нашлась?

— Нет, тетя нашла ее, но мать не захотела возвращаться.

— И что? Что делал твой отец?

— Дома сидел вместе с матерью, конечно, — ответил страж, удивленный моим вопросом.

— Ничего не понимаю.

— А тебе и не надо.

Все они были очень добры ко мне, то есть они так думали. На самом деле меня страшно бесило, как осторожно со мной разговаривает вся эта лесная нечисть: словно я и правда была слабоумной. Бесило, с каким сочувствием они смотрят на моего стража.

Я устала от их доброты и сочувствия, которые мне были вовсе не нужны! Меня не беспокоило, есть ли во мне Сила, нет ли, но терпеть их жалость я больше не могла. Поэтому наши со стражем отношения охладились до невозможности. Невинная фраза: «а вот в этом лесу живет мой двоюродный дядя» или «троюродная бабушка» заставляли меня скрипеть зубами и требовать обойти оную бабушку стороной. Страж обижался, ругался, говорил — не понимает моего упрямства, потом приводил железный аргумент: «а где ты будешь спать, и что ты будешь есть?», и мы шли на поклон к его троюродной бабушке, которая при мне разговаривала со стражем скорбным шепотом, поминутно оглядываясь по сторонам.

Всех этих родственников — по-моему, страж с ними консультировался на тему, нельзя ли как-нибудь мне помочь, но ответы были неутешительны — я обходила в своей каждодневной форме, которая и так мне не шла, а теперь вовсе висела мешком — в лесу я еще и похудела. На требования не позориться и надеть одежду получше, я отвечала — вообще никогда не буду красиво одеваться, ведь теперь в этом нет смысла: все равно замужество мне не светит. И вообще, чихала я на мнение обо мне его родственников вплоть до пятого колена! Им нравится считать меня слабоумной — вот ее они и получат! Сами напросились!

К Эрдо мы добрались, едва только не передравшись. То есть я очень даже хотела залепить ему по физиономии, но меня удерживали два соображения: во-первых, со стража станется дать сдачи, а во-вторых, я была уверена — за нами наблюдают его родственники, растворенные по их обычаю в лесах. Вмешаться не вмешаются, но в следующий раз дальше сеней не пустят.

Эрдо встретила нас на границе своих владений.

Довольно небрежно поприветствовав обожаемого сына, она почти стразу переключилась на меня:

— Элесит, деточка! Как ты?

Я издала чуть слышный стон, который, как страж уже знал, означал: «если ты не уберешь от меня свою родню, я за себя не ручаюсь!»

Эрдо удивленно уставилась на меня.

— Так плохо? — посочувствовала она.

— Мама, Элесит устала, ей надо отдохнуть, — поспешил вмешаться страж.

— Да-да, конечно. — Эрдо поспешно взмахнула рукой, и нам открылся древесный коридор, напрямик ведущий к ее дому. Как мне объяснял страж, они редко так делают, предпочитая передвигаться по лесным тропкам: деревья устают, когда приходится расступаться. Несмотря на раздражение, я почувствовала себя польщенной.

В доме Эрдо проводила меня в комнату, в которой я жила в свой прежний визит. Я удачно симулировала смертельную усталость, и Хозяйка поспешила откланяться, оставив меня, наконец, одну.

Ненадолго: не успела я присесть на кровать, как в комнату ворвался страж.

— Госпожа, кончай свой спектакль!

— Чего тебе надо?

— Кого ты из себя строишь? Неужели ты хотя бы здесь не можешь не валять дурака?

— Оставь меня в покое, страж, — велела я. — Между прочим, я действительно устала.

— Госпожа, ты ведешь себя неприлично! Неужели ты не видишь — все желают тебе только добра?

— Оставь меня.

— Но…

— Сынок, — раздалось за дверью. — Дай Элесит отдохнуть с дороги.

— Вот видишь, — подмигнула я. — Можешь идти и оставить меня наедине с вашей добротой; кстати, предупреди свою мать — мы тут не задержимся и завтра же выступаем.

— Но…

— Или я сама с ней поговорю, — пригрозила я. — Она будет счастлива получить счет на пятнадцать золотых.

— Ах ты!.. — Страж невероятным усилием воли сдержался и не выругался, не плюнул на пол в доме своей матери.

После того, как за ним с треском захлопнулась дверь, я тихо расхохоталась. Похоже, я его достала. Это хорошо, я-то слышала, как одна из родственниц (забыла, какая именно) все спрашивала, неужели страж не может оставить меня у себя в лесу, где меня никто не будет беспокоить, бедняжечку…

Уверена, после почти недельного скандала такого желания у него даже не возникнет.

Как же я от них устала!

Я, наверное, успела заснуть: тихо скрипнувшая дверь меня разбудила. В комнату на цыпочках проскользнула Эрдо.

— Элесит, деточка, — осторожно начала она. Интересно, она продолжала называть меня прежним именем, я ведь должна была его лишиться после обряда. Может, не лишилась, потому, что я не настоящая Заклятая? В любом случае, «Элесит» звучит приятней, чем когда тебя за глаза называют «она» или «эта бедная малышка». — Сын сказал мне, ты хочешь скорее вернуться в город. Неужели это обязательно? Поживи с нами, и мы непременно сообразим, как тебе помочь…

— Эрдо, я прошу вас, не надо.

— Элесит, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — упрямо продолжила Эрдо, присаживаясь на край кровати, — но ты должна подумать и…

— Эрдо, вы ничего не понимаете! Я ничего, совсем ничего не чувствую, я только устала от вашей доброты, она мне не нужна! Слышите — не нужна!

— Да-да, конечно, деточка. Я бы на твоем месте говорила бы то же самое…

— Эрдо! Пожалуйста! Неужели не ясно? Я никогда не хотела становиться Заклятой — и я совершенно не расстроилась, когда ей не стала!

— Конечно, тебе хочется себя в этом убедить, Элесит, но ты не должна это делать. Как ты можешь опускать руки?