Сэм в досаде отмахнулся.

— Чего ты хочешь, Энни? Чтобы я извинился? Хорошо, я вел себя как негодяй. Ну, теперь довольна?

— Да, конечно. Теперь я вижу, что ты просто безжалостный служака, для которого самое главное — денежное вознаграждение.

— Ты же знаешь, Энни: я выполняю свою работу…

— О, это только предлог!

— Какой еще предлог?

— Испокон века многие мужчины прикрывали свои дурные поступки щитом долга: мол, они выполняли приказы, когда слепо служили ложным идеалам — делали то, что им говорили, ни о чем не спрашивая и даже не думая о том, не совершают ли они ошибки.

Сэм растерянно молчал. Энни вздохнула.

— Знаешь, Сэм Ноубл, я весь день пыталась тебя понять. А вот ты ничего не спросил обо мне.

Он поспешно отвел глаза.

— Если я лучше тебя узнаю, это не облегчит моей задачи. На глаза Энни навернулись слезы.

— И когда ты меня целовал, тебе тоже было не по себе? Он с сокрушенным видом тронул ее за руку.

— Конечно.

Она сбросила его руку.

— Конечно! Ты не хочешь ко мне прислушиваться, потому что боишься стать терпимей.

Он удивился.

— Терпимей к чему? Энни, ведь это твой портрет был на объявлении о розыске!

— Черт возьми, ты прямо как заезженная пластинка! — Энни сердито отошла, порылась в сумке и вернулась к Сэму, протягивая ему свои водительские права. — На, смотри!

Он не глядя отпихнул карточку.

— Я уже сказал, что меня не интересует содержимое твоей сумки!

— Нет, ты все-таки посмотри! После того, что между нами было, ты должен сделать для меня хотя бы это!

Покраснев, он взглянул на пластиковую карточку и тихо застонал, как будто его ударили под дых.

— О Боже! Что это? Здесь твое изображение — в цвете!

— Смотри внимательнее! — приказала она. Сэм ошеломленно покачал головой:

— Но этого не может быть!

— Тогда почему же она у тебя в руках? Я сказала: смотри внимательнее!

Сэм уставился в карточку. Лицо его стало мрачнее тучи.

— «Техасский отдел министерства государственной безопасности»? «Срок действия истекает в 1998 году»? — Он замолчал и провел пальцем по гладкой поверхности. — Из чего это сделано, черт возьми?

— Из такого материала, которого ты никогда не видел. Он называется «пластик». У меня есть еще кредитные карточки, полисы социального и медицинского страхования…

С каменным лицом Сэм швырнул ей водительские права, словно они обжигали ему пальцы.

— Это явный обман.

Энни от бессилия хотелось топать ногами.

— Никакого обмана! Просто ты упрям и глуп, как осел! Сэм быстро заморгал, пряча свое раздражение.

— Убери эту ерунду! — проворчал он. — Если я еще раз ее увижу — клянусь, я брошу твою сумку в огонь!

Мысленно выругавшись, Энни сунула карточку и бумажник обратно в сумку, забралась в свою походную постель и повернулась к Сэму спиной.

Сэм долго сидел, глядя в костер. Что происходит, черт побери? Почему он никак не может понять, что за человек эта Энни? И почему ему все время так хочется ее обнять? Даже сейчас он томится по ней, все еще ощущая вкус ее горячих бархатных губ, аромат ее волос, Тяжелым шелком струившихся по его рукам.

Она спрашивала, не нашел ли он такую женщину, которая была бы ему по-настоящему дорога. Кажется, теперь нашел, и это его не на шутку пугало.

А что, если она не лжет? Сэм еще никогда не видел пластиковых карточек. И цветных изображений тоже.

Но если все это правда, значит, она действительно прибыла из другого века. Как такое могло случиться? И самое страшное: если она честна, значит, он ошибся — ужасно ошибся. Вместо того чтобы арестовать убийцу, он похитил невинную женщину… и нарушил собственный кодекс чести! Его гордость восставала при мысли об этом.

Сэм провел пальцами по волосам и застонал. У него раскалывалась голова. Разумеется, Энни говорила невозможные вещи. Он уставился ей в спину, потом взглянул на сумку, которая лежала рядом с ней. Ему хотелось схватить этот ведьмин мешок и узнать все секреты, которые там хранились. Но не меньше ему хотелось избавиться от этого ужасного предмета — бросить его в костер и больше никогда не видеть.

Что же делать? Сэм совсем растерялся. Эта женщина имела над ним какую-то странную, почти колдовскую власть. Кто же она — опытная мошенница и дерзкая соблазнительница или просто жертва его ошибочного профессионального рвения?

Наутро они снова двинулись на запад по изрезанной колеями дороге. Энни замечала признаки постепенно вторгающейся цивилизации. Они пересекли скотоводческое ранчо, на котором стояла походная кухня. Часть погонщиков завтракали, а другие уже объезжали пастбище и окружали коров лонгхорнской породы. Встретился им и большой грузовой фургон, груженный мешками с зерном, и упряжка из восьми быков.

Погода оставалась прохладной, но Энни было жарко от собственных мыслей. Всякий раз, как она смотрела на Сэма, молча ехавшего рядом с ней, ей вспоминался вчерашний вечер. А ведь она чуть было не отдалась мужчине, который вез ее на смерть!

Порой Сэм Ноубл доводил ее до бешенства, однако она не могла устоять перед его невероятной сексуальностью. Ее желание росло с каждым днем. Казалось, между ними существует некая мистическая связь. Эту связь, наверное, и уловил шайеннский юродивый, подсказавший Сэму, где ее искать. Но почему за ней приехал именно Сэм? Было ли это Божественным провидением или она прибыла сюда только затем, чтобы помочь своей прапрабабушке?

Испытывая столь сильное влечение к Сэму, Энни не могла смириться с тем, что вчера вечером он прервал их ласки. По его словам, он не мог переспать с женщиной, а потом отправить ее на казнь. Благородство, доведенное до абсурда! Он, не колеблясь, возьмет награду за ее голову, но нельзя же соблазнять арестантку!

Однако в глубине души Энни невольно восхищалась цельностью натуры Сэма Ноубла, который не хотел пользоваться беззащитностью обреченной на казнь пленницы. Разумеется, раскрыв перед ней свою уязвимость, он сильно навредил самому себе.

Как далеко она пойдет в своем стремлении победить? Энни беспокойно поежилась в седле и медленно покачала головой. Ей очень бы хотелось переманить Сэма на свою сторону, но продать свое тело ради свободы? Нет, до этого она не опустится!

Около полудня они подъехали к бурному горному ручью и уже собирались переправиться на другую сторону, как вдруг заметили семью переселенцев, которая остановила свой запряженный мулом фургон под раскидистыми ветвями большого тополя. Женщина в длинном ситцевом платье цвета мускатного ореха и широкополой шляпе раскатывала тесто на откинутой и посыпанной мукой дверце фургона, а мужчина разводил костер под железной треногой. Четверо детей — девочки-двойняшки лет четырех и два мальчика постарше — собрались на опушке тополиной рощи, крича во все горло:

— Эразм! Эразм!

Сэм вопросительно взглянул на Энни, и они остановили своих лошадей. Увидев их, глава семейства отряхнул руки и встал. Это был высокий сухопарый мужчина с глубоко посаженными карими глазами, сверкавшими на костлявом лице, с длинной черной бородой и в черной шляпе.

— Вам чем-то помочь, ребята? — спросил он низким голосом с акцентом первых западных поселенцев.

Сэм спешился и протянул руку Энни.

— Похоже, помощь нужна не нам, а вашим детишкам.

— Этот проклятый кот опять залез на дерево, — проворчал мужчина. — Я говорил им, что это злобная тварь и что ее вообще не стоит спасать. — Он подошел ближе. — Меня зовут Неемия Купер. Преподобный отец Купер из прихода южных баптистов. Вон там — моя жена, Миртл Рут. Под деревом — нагни дети: сыновья Эзра и Мика и двойняшки Мэри и Маргарет.

— Очень приятно, — сказал Сэм, пожимая мужчине руку. — Меня зовут Сэм Ноубл, а это — Ро… то есть Энни Диллон.

Священник приподнял шляпу, приветствуя Энни.

— Рад познакомиться, мэм.

— Я тоже, преподобный отец, — отозвалась она.