— А знаешь, священник, ты мне нравишься! Ты очень забавный малый.

— Тогда позвольте мне завтра просветить вас на моих проповедях.

Роуди махнул рукой в знак согласия.

— Черт возьми, проповедник, я не возражаю, если ты будешь читать свои проповеди до полудня, пока двери моего салуна закрыты. Может быть, я и сам приду тебя послушать. Это должно быть интересно.

Желваки, ходившие на скулах Сэма, выдавали его раздражение, но он энергично пожал Ройсу руку.

— Итак, мы договорились, мистер Роуди. Позвольте мне сделать небольшое объявление?

— Ради Бога!

Сэм решительно прошагал сквозь толпу к маленькой сцене. Полуголые танцовщицы бросились врассыпную задолго до того, как он поднялся на возвышение и обратил к залу свое суровое лицо.

— Братья и сестры, слушайте мой призыв! Голоса в зале несколько утихли. Подняв Библию, Сэм провозгласил:

— В Священном Писании сказано, что грешникам не избежать проклятия ада.

Он выдержал драматическую паузу.

— Аминь, преподобный отец! — крикнул кто-то. Послышались отдельные смешки. Сэм продолжал:

— Только через спасение вы сумеете очиститься. Грядет Судный день. Он наступит прежде, чем вы об этом узнаете, братья и сестры. Все, кто хочет избежать гнева Господнего, приходите сюда завтра утром, к одиннадцати часам, чтобы послушать слово Божье.

На этот раз в толпе раздались жидкие хлопки. Сэм спрыгнул со сцены, подошел к Энни и за руку вывел ее из салуна.

— Фу! — выдохнула Энни, когда они с Сэмом оказались на улице. — Я уже думала, мы не уйдем оттуда живыми!

— Ничего страшного, — сказал он, подсаживая ее в кабриолет.

Энни закатила глаза.

— Ничего страшного? Ты нагло вломился в салун, перевернул столы и провозгласил, что все вокруг будут гореть в аду! Неужели ты думаешь, что эта банда еретиков скажет тебе спасибо?

Подпрыгнув, Сэм сел рядом с ней и весело усмехнулся.

— Мало того, я дрожала как осиновый лист — боялась, что Ройс Роуди заметит мое сходство с Рози.

Услышав эти слова, Сэм нахмурился.

— Да, в первый момент он был ошарашен, но, по-моему, пронесло.

— Просто невероятно! Ты так беспечно ко всему относишься!

Он проговорил строгим тоном:

— Я вовсе не так беспечен, Энни, как ты думаешь. Я очень за тебя волнуюсь. Но раз уж мы затеяли этот маскарад, приходится идти на риск.

— Пожалуй, ты прав… — Она помолчала. — Как ты думаешь, почему Роуди разрешил тебе завтра проповедовать?

Сэм натянул поводья, останавливая лошадей перед гостиницей.

— Толком не знаю, но я слышал, будто он неравнодушен к священникам. Мне кажется, ему что-то от них надо.

Энни кивнула.

— Я думаю, он нашел тебя забавным, но когда ты ему наскучишь, он пристрелит нас обоих.

— Он пристрелит тебя только через мой труп! «Что вполне вероятно», — мрачно подумала Энни. Взяв свою Библию, Сэм выбрался из кабриолета и помог выйти Энни.

— Идем, милая, возьмем номер.

Она с сомнением оглядела маленькую обшарпанную гостиницу с облупившейся краской и поникшей петунией на подоконниках.

— А если у них нет номеров?

Он подмигнул ей, сунул Библию под мышку и достал из багажного отделения кабриолета две их сумки.

— Тогда поспрашиваем в салуне. Может быть, у одной из девушек-танцовщиц найдется лишняя койка.

— Ты просто невыносим!

С сумками в руках Сэм поднялся следом за Энни по просевшим ступенькам мрачного здания в стиле греческого возрождения. На его стук вышла дородная женщина лет тридцати с красным, блестящим от пота лицом. Ее каштановые волосы были собраны в пучок, из которого выбилось множество мокрых прядей. На ней было темно-синее суконное платье и грязный кухонный фартук.

— Чем могу служить, сэр? — тихо спросила она, переводя взгляд с гостей на их багаж.

— Добрый вечер, мэм. — Сэм поправил Библию так, чтобы женщина это заметила. — Я преподобный Лемюэль Трофет, а это моя жена, сестра Ребекка. Пока мы будем здесь жить, я организую серию христианских проповедей для местных жителей. Надеюсь, у вас найдется для нас комната?

Женщина тихо ойкнула и сложила руки перед собой.

— Священник! О Господи, мы не видели в наших краях священников с тех самых пор, как Вонючка Джон застрелил одного миссионера. — Заметив, что гости побледнели, женщина засмеялась и махнула рукой. — Не бойтесь. Вонючка был непроходимым пьяницей, но, слава Богу, прошлой весной он поел несвежей свинины и откинул копыта.

Натянуто улыбнувшись, Сэм вежливо сказал:

— В таком случае мы с женой очень рады, что приехали сюда.

— Да, но вот незадача: наша гостиница переполнена, — виновато вздохнула женщина.

— Для нас не найдется номера? — расстроилась Энни. Хозяйка гостиницы задумалась, потом расплылась в улыбке.

— Вы можете занять комнату моего брата на чердаке. Дик уехал искать золото. Я уверена, что он не стал бы возражать, ведь вы делаете богоугодное дело.

Сэм снял шляпу.

— Мы вам очень признательны, мэм.

Дородная женщина отступила назад и широко распахнула дверь.

— Простите мне мою неучтивость! Проходите, пожалуйста. Меня зовут Долли Дамбл, и для меня высокая честь — принимать вас в моей гостинице.

Сэм взял багаж и вместе с Энни шагнул в пустой, но тщательно выметенный центральный вестибюль. Долетавший из задней части дома заманчивый запах жареной курицы заставил Энни слегка расслабиться.

— Ваша комната там, наверху, — показала Долли.

Следом за ней они прошли гостиную с креслами-качалками и черным диваном, после чего преодолели два лестничных пролета. Взбираясь по третьему витку узких спиральных ступенек, ведущих на чердак, Долли пыхтела и отдувалась.

— Прошу прощения за то, что вам придется жить так высоко, но Дик любит уединение.

— Ничего, мэм, мы тоже его любим, — заверил ее Сэм. Энни метнула на него укоризненный взгляд, но шутник лишь усмехнулся.

Долли провела их в унылую, но просторную чердачную комнату с железной двуспальной кроватью, строгим туалетным столиком и пузатым кленовым бюро. Солнечный свет, лившийся в окна, мягко подсвечивал своими лучами небольшой стол и два стула с деревянными спинками.

Несмотря на аскетизм обстановки, постельное белье и занавески, как заметила Энни, были очень чистыми — так же, как и не застеленный пол. В одном углу были свалены кучей вещи, явно принадлежавшие старателю, брату Долли: стопка линялых рубашек и брюк из грубой бумажной ткани, ржавый ковш для промывки горной породы, испачканная песком лопата и корзина с дешевыми бульварными романами.

Поставив на пол сумки, Сэм с одобрительной улыбкой оглядел комнату.

— Это нам вполне подойдет, мэм, — сказал он, обращаясь к Долли, и достал бумажник. — Сколько я вам должен?

Она махнула пухлой рукой.

— Нет, сэр, я не возьму деньги у священника. Вы будете заниматься миссионерской деятельностью, а я предоставлю вам и вашей жене бесплатный номер и стол. Это мой христианский долг.

— Вы очень добры, мэм, — отозвался Сэм. — Я уверен, что вездесущий Господь это отметит.

Долли открыла окно и выглянула вниз. Там, на улице, стояли их лошади и кабриолет.

— Но если вы дадите мне четыре цента, я велю своему помощнику Заку отвезти ваш экипаж на конюшню и позаботиться о лошадях.

Сэм сунул руку в карман и протянул Долли две монетки.

— Большое спасибо, мэм, — поблагодарил он хозяйку гостиницы.

Она с улыбкой приняла деньги.

— Это мы должны сказать вам спасибо за то, что вы приехали к нам в Роудивилл, преподобный отец. Предупреждаю вас, это Богом забытое место.

Энни еле сдержала улыбку, увидев, как Сэм сунул большие пальцы в карманы своего жилета и с важным видом кивнул.

— Вот поэтому-то мы с супругой и приехали сюда, дабы воззвать к роудивиллским грешникам.

— Да хранит вас Господь, преподобный отец. Знаете, мы с Диком раньше жили в Сентрал-Сити и посещали методистскую церковь Святого Иакова. — Она тяжело вздохнула. — Я играла на пианино добрым людям, и теперь мне этого очень недостает.