Энни с некоторым смущением заняла свое место за столиком, сев напротив Сэма. Только что в постели они заступили за некую черту, позволив себе отдаться во власть фантазий. Все вокруг считали их супружеской парой, и это придавало их близости особую пикантность. «Пригрозив» Энни свадьбой, Сэм взволновал ее еще больше. И сейчас она любовалась его красивыми чертами и густыми темными волосами, позолоченными прощальными лучами закатного солнца. Сможет ли она когда-нибудь отпустить от себя этого человека?

Проглотив комок в горле, она взяла вилку и начала есть. Фрикасе было нежным и очень вкусным, так же как и картофельное пюре, зеленые бобы и домашний хлеб. Чай, сдобренный свежими побегами мяты, оказался крепким и ароматным.

Сэм взглянул на ее сосредоточенное лицо.

— Почему ты так серьезна, милая? О чем ты думаешь?

— Просто наслаждаюсь мгновением. Я думаю, что это самая вкусная еда, какую я пробовала с тех пор, как ты меня похитил, охотник за головами.

— Вот погоди, я свожу тебя в ресторан отеля «Виндзор», — объявил он. — Там отлично кормят. Ты будешь есть бифштексы и омаров с тончайшего фарфора, пить шампанское из хрустальных бокалов, сидеть в окружении люстр из граненого стекла и зеркал с бриллиантовым напылением.

— Звучит многообещающе, — откликнулась Энни, но в ее голосе сквозила грусть. — Ты приглашаешь меня туда?

Сэм сжал ее руку.

— Я бы очень хотел, милая. Как ты думаешь, что мы будем делать, когда закончится вся эта заварушка?

Она тяжка вздохнула.

— Ты имеешь в виду — когда мы найдем мою прапрабабушку и как-то изменим ее жизнь?

— Вот именно.

Энни выглянула в окно. По вечерней улице с грохотом катил фермерский фургон.

— Наверное, я попытаюсь вернуться в настоящее. Поеду на юг и посмотрю, не перенесет ли меня тот же самый дьявольский ветер обратно. Я оставила позади уйму проблем. К тому же я беспокоюсь о брате.

— Ты не хочешь остаться? — разочарованно протянул он.

— А ты хочешь, чтобы я осталась? Он нежно погладил ее по щеке.

— Неужели ты думаешь, мне не нравится, когда ты рядом, милая?

— Да нет, я чувствую, что тебе это нравится. — Она еще раз судорожно вздохнула. — Но знаешь, Сэм, я никогда не стану «милой женушкой», которая сидит дома, пока ее муж куролесит. Если бы я могла разделить с тобой твою жизнь…

— Этого никогда не будет, Энни, — мрачно изрек он. — Хватит и того, что я волнуюсь за тебя сейчас, во время нашего маскарада. Но когда я ищу преступников — убийц и насильников, словом, негодяев, которые, не задумываясь, перережут человеку горло, — держать тебя рядом слишком опасно.

— А что, если я каким-то образом смогу вернуться в свою прежнюю жизнь? — спросила она. — Ты пойдешь туда со мной?

Сэм долго обдумывал ее вопрос, потом медленно покачал головой.

— Моя жизнь здесь.

Энни не смогла скрыть своего разочарования.

— Эту жизнь ты сам себе выбрал. Но кто сказал, что ты не можешь жить по-другому?

— А кто сказал, что ты этого не можешь? — задал он встречный вопрос.

Энни замолчала. Сэм прав. Она хочет, чтобы он изменил свою жизнь, но при этом не желает менять свою. Наконец она сказала:

— Сэм, в нашем будущем слишком много неопределенности. Наверное, нам остается лишь одно — наслаждаться отпущенными мгновениями.

— Ну что ж, коли так, милая… — босая нога Сэма нащупала под столом ее ногу, — ешь поскорей, ибо я не настроен долго ждать.

Весело засмеявшись, Энни швырнула в него салфетку.

— Сэм Ноубл, ты ненасытен! Не забудь, что после наших упражнений в постели тебе еще предстоит поработать над завтрашней проповедью.

Сэм вдруг посерьезнел, встал и поцеловал ей руку.

— Запомни, милая: то, что между нами происходит, — это не грех. Мне кажется, все наши чувства ниспосланы нам небесными ангелами.

Энни растаяла.

— Наверное, ты прав… — пробормотала она и перегнулась через столик, чтобы принять его поцелуй.

Позже, когда Энни уснула, Сэм сел, за стол с карандашом в руке и начал делать наброски своей проповеди.

Завтра ему предстояло сыграть великую роль священника. Он вспомнил дни своей юности и проповеди деда — пламенные речи, произносимые громким басом, дискуссии на вечные темы добра и зла.

Сэм считал себя человеком праведным. Да, он не посещал церковь каждое воскресенье, но те ценности, о которых он слышал от деда, впечатались в его сознание. Он хотел быть хорошим.

А кроме того, он хотел Энни. Хотел создать с ней семью, завести ребенка.

Раньше ему никогда даже не приходило в голову, что он пожелает остепениться с такой строптивой женщиной, но время шло, по ночам он держал Энни в своих объятиях и уже не представлял, что может быть иначе. Она бросала ему вызов, покоряла и восторгала своей независимостью, в чем-то даже его дополняя. Но мог ли он при своем образе жизни жениться на Энни? К тому же она прибыла из другого века и, судя по ее словам, собиралась вернуться обратно.

Между их мирами зияла огромная пропасть, и Сэм сомневался, что сможет навести мосты. По иронии судьбы, те самые качества, которые заставили его полюбить Энни, угрожали их совместному будущему.

Вздохнув, Сэм опустил карандаш и обернулся к спящей Энни. Ее великолепные волосы разметались по подушке, а лицо было умиротворенным, как у ангела. Длинные ресницы отбрасывали тень на розовые щеки. Сэм невольно вспомнил ее бурные ласки и вздохнул. Неужели им суждено расстаться? Эта мысль тяжелым камнем лежала на сердце.

Может быть, он сумеет перешагнуть через собственную гордость и прижиться в ее мире? Может быть, они еще сумеют договориться?..

У Энни было такое чувство, как будто она находится в аду.

На протяжении ночи она несколько раз просыпалась от револьверных выстрелов и мужских криков, доносившихся с улицы.

В первый раз она потрясла Сэма за плечи.

— Что это, Сэм?

— Ничего особенного. Просто несколько гуртовщиков затеяли перестрелку по пути домой, — сонно пробормотал он. — Спи.

— Как я могу спать при таком шуме?

Ответом ей послужил негромкий храп. Сэм отвернулся к стене.

Следующие два часа Энни напрасно пыталась уснуть. Стоило ей сомкнуть глаза, как за окном опять начинались крики и пальба. Когда же вслед за ликующим женским воплем последовало очередное стаккато из револьверных выстрелов, она снова потрясла Сэма.

— Сэм! Мне кажется, я слышала женский голос!

— Милая, когда ты уснешь? — раздраженно проворчал Сэм. — Ты меня уже утомила.

— Я тебя утомила? — воскликнула она. — Минуточку, Сэм Ноубл, не ты ли сам предложил…

Но Сэм опять захрапел, и Энни замолчала. Она лежала в постели, размышляя над женским криком, который только что слышала. Спустя какое-то время шум на улице стих, и ей наконец удалось забыться неспокойным сном.

— Доброе утро! — крикнула Долли Дамбл. — Вам обоим очень идут выходные черные костюмы. Идите сюда. Я угощу вас кофе, колбасками и овсяной кашей.

Энни и Сэм шагнули в кухню. Энни заметила двух седеющих ковбоев в Комбинезонах и домотканых рубахах, которые сидели за столиком и пили кофе. Долли Дамбл стояла у железной плиты. Фартук защищал ее нарядное платье из черного шелка. Сэм быстро подошел к столику и выдвинул стул для Энни.

Он одарил хозяйку гостиницы благодарной улыбкой.

— Большое спасибо, сестра Долли. Пахнет очень вкусно. Пожалуй, моей жене не помешает чашечка крепкого кофе.

Долли участливо взглянула на Энни.

— Надеюсь, вы не больны?

— Нет-нет, — отозвалась Энни, усаживаясь за столик. — Просто я плохо спала этой ночью.

— Вот как?

Увидев расстроенную физиономию Долли, Энни быстро ее заверила:

— Комната хорошая, и постель очень удобная. Просто все эти ковбойские разборки… — Она осеклась, заметив, как Сэм вскинул бровь. — На улице было так шумно, что я то и дело просыпалась и долго не могла уснуть.

— Да, это верно, — подхватила Долли, подходя к их столику с оловянным кофейником. — Субботними ночами в Роудивилле шумно, как в шахтерском забое, но мы уже привыкли. — Она помолчала. — Кстати, это ваши соседи, Зак Крамер и Сет Гиббоне.