План, выглядящий в мыслях «Мстителя» стройным и логичным, имел много подводных камней. Одно неосторожно брошенное слово кем из команды или дружины, и услышанное не тем человеком, или непогода, помешавшая своевременному выходу корабля в залив. Или тот факт, что Флоки не захотел уговаривать Ратибора сопроводить его когг домой, а решился травить венда в его же доме… А это будет на порядок сложнее, чем если бы он сумел заманить вождя ранов в Уппланд! А все потому, что молодому ярлу надоело ждать… Впрочем, из рассказов о убийце брата «Мститель» сделал вывод, что последний вряд ли соблазниться на мирное путешествие с торговцем, предпочтя тому новый выход в море ради «свободной охоты».

Флоки не задумывался, что в случае провала Гуннара он может остаться на острове вендов, где последние будут активно искать убийцу уважаемого многими вождя. Или что узнай Ратибор про попытку отравления, то ярла и его людей ждет суровая смерть — нет, он не задумывался. Все происходящее по-прежнему оставалось занятным, опасным, но совершенно точно успешным приключением!

И чем дальше заходил «Мститель», тем рискованнее он действовал.

К примеру, прибыв в бург Ратибора, он призвал вождя ранов на встречу, после чего прямо признался действительно мощному, производящему впечатление варягу в том, что искал его, как убийцу Эрика Наковальни. После чего также признался (причем совершенно искренне!), что ярл Эрик многие годы был его обидчиком, и что Флоки прославил день, когда Наковальня принял смерть от руки могучего вождя!

А когда сам Ратибор, весьма настороженно принявший прибывших к нему вооруженных свеев, собрался уже закончить разговор, младший сын Сверкера Хитрого преподнес свой дар — кинжал, стоящий три собственных веса золотом. Этим он тут же купил внимание ярла, купил его гостеприимство. К тому же Флоки показушно приказал хирдманам сдать оружие, окончательно убедив вождя ранов в честности собственных помыслов — так ведь до самой последней ночи оно все равно не будет нужно воям… На протяжении нескольких дней Флоки вовсю пользовался знаменитым вендским гостеприимством, осушив на веселых пирах не одну чарку сладкого меда, да приняв участие в двух славных охотах хозяина дома. На одной они добыли лося, на другой — только-только вылезшего из берлоги медведя!

Скрашенные празднеством, дни ожидания пролетели быстро — и сегодня «Мститель» смотрел на растущую луну, которая уже следующей ночью должна стать полной. Но отчего-то сейчас он думал не о том, что именно в эти самые мгновения должна свершиться месть убийце отца руками Гуннара — нет. Хотя и об этом немножко тоже — однако же, прежде всего его мысли привлекала Любава. Красавица Любава, молодая жена хозяина дома… Невысокая, чуть полноватая, с тугой косой горящих золотом на солнце волос, статная — и одновременно двигающаяся с грацией, никогда не виданной им у других женщин. И при всем при этом избранница Ратибора обладает совершенными чертами лица! Одного лишь взгляда на нее хватило, чтобы у Флоки вдруг заныло в груди, а при первой дружелюбной улыбки девушки, он просто замер как вкопанный… Когда же Любава заговорила вслух, он взмолился всем богам, чтобы ее голос, словно дивная музыка, продолжал ласкать его слух вечно!

И впервые сын Сверкера перестал воспринимать все происходящее как приключение.

Ведь в небольшом укреплении Ратибора, обнесенном лишь земляной стеной, помимо семьи хозяина живет два десятка его избранных ближников. Практически все они участвуют в пирах вождя — и их будет вполне реально отравить следующей ночью, на прощальном праздновании. Но отравить их, смешав яд с хмельным медом невозможно, не влив отраву и в чарку Любавы, неизменно сидящей подле мужа…

Флоки стоял на гребне вала и думал о том, как сильно вдруг соскучился по дому. А также о том, что кроме как по дому, скучать ему больше не о чем — и что самое страшное, не о ком. И тут же его думы возвращались к Любаве, отчего под ложечкой начинало сладко сосать — а мгновением спустя в груди все аж схватывало при мысли о будущей ночи. В какой-то момент «Мститель» вдруг принялся всерьез размышлять, что убивший брата Ратибор лично ему, в сущности, не сделал ничего плохого, что можно и пощадить его, удовлетворившись местью ромею, подло забравшего жизнь отца ударом в спину…

Но в глубине души свей по-прежнему ясно осознавал, что без смерти вождя ранов ему не заслужить уважения ярлов-соседей — и что хуже того, собственных людей. Что без убийства Ратибора ему не оправдать громкого прозвища. И что если он действительно хочет стать настоящим ярлом, то должен совершить задуманное…

Или не совершать? Выбрать другую жизнь, свободную от мести и набегов, и морских битв?! Эта мысль была настолько новой и необычной, что буквально ошеломила Флоки — однако в следующее же мгновение он от нее отказался. Ведь даже выбери он путь какого-нибудь торговца, Любавы подле него все равно не будет…

А с другой стороны — так она хотя бы останется жива!

Тяжелый выбор, тяжелые думы — очевидно, Флоки предстояла бессонная ночь… И все же нет да нет, он вновь мысленно возвращался к Ругарду, где в эти самые мгновения должна была наконец, совершиться первая половина мести…

…— А ты слышал про исландскую принцессу?

Неспешно шагающий рядом тезка открыто, располагающе, и как-то мечтательно улыбнулся, продолжив рассказывать, не дождавшись моего ответа:

— Говорят, она одна из самых красивых женщин на белом свете и будто бы косы у нее по левую сторону цвета раскаленного горна, а по правую словно отлиты из золота.

Коротко усмехнувшись, я отрицательно покачал головой:

— Честно тебе отвечу, о таком слышу в первый раз. Может, она светленькая от рождения, а половину волос просто красит хной?

— Нет, у нее они такие от природы! А еще говорят, что она непобедима в бою, что владеет копьем из небесного металла, пробивающем любую кольчугу или щит, и что из этой же стали ее лучшим кузнецом, Хьервардом, выкован волшебный меч с белого цвета клинком! Но принцесса не владеет им сама, а обещала преподнести его в дар воину, кто сумеет победить ее в битве, тому, кого она назовет мужем!

Я расхохотался едва ли не в голос:

— Ты что же, друг мой, пытаешься пересказать мне саги о Нибелунгах? Твою принцессу случаем не Брунгильдой зовут?!

Тезка страшно возмутился:

— Да как так-то? Ведь все говорят о принцессе! Слышал даже, что весной она хочет прибыть на Руян, сразиться с нашими лучшими витязями! Князь Круто собирается встречать гостью и ее дружину — я слышал, что ее драккар самый большой из тех, что ходит по северным морям, что на нем в плавание отправляется под сотню воинов. И что все ее ближники закованы и в кольчуги, и чешуйчатую броню!

Я лишь пожал плечами:

— Прости, друг мой, но вряд ли мы дождемся прибытия на Руян свирепой красавицы. Хотя, честно сказать, хотелось бы на нее посмотреть одним глазком… Но все же не стоит. Вдруг влюблюсь? А ее на хольмганге сумеет одолеть разве что Ратибор! Нет, давай-ка уж договоримся, наконец, с купцами и отправимся на Русь.

На самом деле в Ругарде остались на зимовку аж целых два новгородских купца, Путята и Вышата, планирующих весной возвращаться с товаром домой, на Русь. Проблема наша заключается в том, что одновременно всех моих воинов и «сестер» взять на ладью не может ни тот, ни другой. При этом оба не прочь заполучить на борт именно воинов, способных защитить в случае встречи с викингами! А мне не очень хочется дробить отряд на части, учитывая, что Вышата собирается также посетить по пути домой Волин и задержаться там на пару недель. И все же договориться с купцами практически удалось — как тут поступило предложение от свейского торгового гостя Бьерна, предлагающегося взять на борт когга весь отряд целиком по пути на Русь.