Из-за приоткрытой щелочки я вижу лишь небольшой внутренний дворик, огражденный невысокой, примитивной оградой. По ее периметру в землю врыты деревянные колья, к которым прикреплены… да блин, это просто тонкие палки. Спрятаться за ними невозможно, невысокая оградка-то…

Мне бы не высовываться — тем более я успел увидеть бегущую по извилистой «улице» женщину и двух стремительно настигающих ее мужчин с копьями в руках и щитами. Они кричат ей в спину самую мерзкую похабщину и громко, похотливо гогочут. Очевидно, догоняют жертву свеи не ради того, чтобы убить. По крайней мере, не сразу…

Меня начинает трясти. На полном серьезе трясти — и от выброшенного адреналина в кровь, и от уже ставшей привычной ненависти к ублюдкам, терзающем гражданское население на завоеванной территории. Почему именно «завоеванной»? Да потому, что никаких звуков боя внутри поселения не раздается, хотя в поле зрения попал участок довольно высокой, деревоземляной стены (если считать и частокол, и вал — кое-что я все-таки и сам знаю!). А ведь если есть стена, значит должны быть и защитники… Хотя бы просто мужики, которые возьмут в руки пусть самое примитивное оружие, сражаясь за семьи, за родных и любимых. Наверняка ведь были защитники у Выши — да видно, уже все кончились… С какой-то маниакальной страстью шарю глазами по внутреннему двору в поисках хоть какого-то оружия — и наконец замечаю простой топор-колун, стоящий у поленницы.

Два глубоких вдоха — я стараюсь хоть немного успокоиться, унять дрожь в пальцах, одновременно решаясь выскочить во двор. В голове бьется мысль: «а может спрятаться в избе и переждать, авось ко мне и не полезут?» — но почему-то в душе зреет уверенность, что враг обязательно проверит каждый дом на предмет «чем бы поживиться». А раз так, без оружия мне никак не обойтись…

Значит, надо бежать. Без вариантов.

Раз… Два…

На «три» рывком распахиваю дверь и со всех ног бегу к поленнице, одновременно молясь, чтобы меня не заметили. Стремительный рывок — и вот он, колун с длинной деревянной ручкой и массивным, клиновидным топором. Его лезвие хорошо заточено — а взяв в ладонь едва ли не отполированную от частого использования рукоять, я физически ощущаю, что тело перестает дрожать. Вот она, магия оружия — как только оно оказалось в руках, метущееся тревога практически мгновенно уступила уверенному спокойствию…

Но в следующую секунду за спиной раздался мерзкий скрип раскрываемых воротин, а следом послышался недовольный возглас очередного свея:

— Еще один! Трус, он не участвовал в схватке!

На смену страху, на мгновение охватившему меня при виде вошедших во двор викингов, приходит бешенство. И слова на незнакомом ранее языке слетают с губ сами собой:

— Трусы — это те, кто воюет с безоружными бабами и детьми! И пусть будет проклят род тех, кто вершит насилие над беззащитными, пусть отвернуться от них предки!

Выкрикнул я то, что первым пришло в голову. Однако как кажется, мне удалось зацепить скандинава — под конец моих слов он уже без лишних слов стремительно киднулся ко мне, нацелив копье в грудь. На мгновение я дрогнул — но вражеская атака показалась до боли знакомой, едва ли не копируя длинный выпад карабина «маузер» со штык-ножом…

А его я когда-то умел неплохо парировать.

В последнюю секунду приставным шагом влево смещаюсь с линии атаки, одновременно наотмашь ударив верхней частью топорища по древку копья. Его уводит в сторону, вправо — а колун, описав небольшую дугу, обратным движением обрушился сверху вниз на свея! В атаку я вложил всю силу, весь страх и ненависть — и массивная «голова» колуна проломила дерево наспех подставленного щита. Враг упал на колено, а я рванул рукоять топора на себя, готовясь нанести второй, добивающий удар…

И тут же в мою голову врезался стальной умбон — сердцевина круглого скандинавского щита. Второй викинг неспешно так подошел ко мне слева и тяжелым ударом в район виска отправил в нокаут; в глазах мгновенно потемнело. Уже через плотную «вату» в ушах мне еще удалось разобрать:

— Пусти! Я убью его!

— Не ты взял его в бою, Стуре, не тебе и распоряжаться его судьбой. Славянин мой, мне давно был нужен крепкий трэлл…

И уже перед самой отключкой перед глазами вспыхнула совершенно не по ситуации бодрая надпись:

…Сквозь паутину забытья, сплетенной из каких-то обрывочных воспоминаний, образов и причудливо нарисованных воображением картинок, никогда мною ранее не виданных, иногда цельными кусками прорываются события последних дней перед «погружением». Например, отрывок одного из собеседований…

Сидящая напротив меня девушка в черном деловом костюме находится явно в образе — образе холеной, напыщенной стервы. Она практически не смотрит в мою сторону, даже когда обращается ко мне — а если смотрит, то с какой-то неприкрытой, едкой насмешкой. При этом стоит отметить, что сама по себе девушка довольно привлекательна — маленький вздернутый носик, пухленькие губки, красиво изогнутые брови; стройные ножки, изящно закинутые одна на другую, и объемистое декольте дополняют картину.

Вот и сейчас, не смотря на то, что я сам обратился к ней, стерва даже не удосужилась оторвать взгляда от монитора, заполняя или сверяя мои анкетные данные:

— Нет, время в игре бежит гораздо быстрее, чем один к десяти, вас неверно информировали. Один месяц пребывания к капсуле приравнивается к трем годам игрового процесса.

— М-м-м… Мне говорили иначе.

Марина — я прочитал имя на бэйджике, наконец-то оторвав глаза от упругих полушарий груди, хорошо различимых даже в неглубоком вырезе — с очередной едкой насмешкой посмотрела на меня. Словно кошка на загнанную в угол мышь — похоже, мои невольные взгляды она видела и восприняла их как собственную однозначную победу над очередным недалеким мальчишкой, слабым на передок:

— А вас хотя бы «информировали», что прописанный в договоре гонорар вы получите только если пройдете игровой процесс до конца, ни разу не покинув игру?

— Да.

Улыбка, точнее даже ухмылка на губах моей собеседницы стала больше похожа на кривую усмешку, в которой сквозит уже неприкрытое презрение к дурачку, позволившему обвести себя вокруг пальца:

— Ну-ну… И вы в курсе, что не получите при погружении никаких базовых специальных умений, навыков и свойств для становления в исторической эпохе, за исключением навыка «полиглот»?

— Да.

За моим ответом следует очередная кривая усмешка. Тушите свет, сушите весла…

На этом месте воспоминание оборвалось — а некоторое время спустя «включилось» другое, где ко мне тихо обращался уже Александр, один из разработчиков и идейный вдохновитель виртуальной реальности «Великая Отечественная», а позже и «Варяжского моря»:

— Рома, пойми — никто не верит, что у тебя что-то получится, как и у других бэта-тестеров. Потому в контракте прописана едва ли не космическая сумма гонорара — они вольны распоряжаться ей, будучи стопроцентно убежденными, что никто не дойдет до финала.

— Но ты же в меня веришь?

«Интел» очень внимательно смотрит мне в глаза, после чего твердо отвечает:

— Это я убедил руководство назначить столь значительный гонорар за едва ли проходимую с первого раза миссию. Никто из других тестеров, привлеченных большими деньгами и вошедших в игру в однопользовательском режиме, не сумеет ее пройти, никто! Но в тебя я верю, Рома, еще как верю! Ты сумел выжить на полях Великой Отечественной, прошел путь от рядового бойца до капитана, командующего полком, ты сумел переломить ход майского наступления Манштейна и фактически спас Крымский фронт! Если не ты, то кто?!