Ребенок у Питера с Рэчел родился седьмого мая – на следующий день после дня рождения Вима и через три дня после Пэрис.

Пэрис была убита горем, и ей было все равно. Почти. Только где-то в самом потаенном уголке души еще теплился интерес к другим людям. И она вспоминала счастливые мгновения своего материнства, когда они с Питером вдвоем нянчили детей. Тогда жизнь для нее только начиналась. Сейчас же она чувствовала, что больше ей нечего ждать от судьбы. Все краски жизни померкли, и вокруг себя Пэрис видела лишь блеклый, невыразительный пейзаж. Ее чувства выражались теперь одним словом – «безнадежность».

Детям она не стала рассказывать подробности и вообще старалась не упоминать имя Жан-Пьера. Разумеется, они чувствовали, что с ней неладно, но не знали, как утешить. Всякий раз после разговора с матерью Мэг беспомощно поворачивалась к Ричарду и в конце концов решила позвонить Биксу.

– Что, в самом деле, происходит? У мамы голос совершенно убитый, но она твердит, что у нее все в порядке. Меня очень беспокоит ее состояние.

– Да, с ней не все в порядке, – к ужасу Мэг, подтвердил Бикс. – Но мне кажется, ей просто надо это пережить.

Думаю, здесь все одно к одному: ваш отец, его новый ребенок, а тут еще Жан-Пьер… Навалилось на нее все.

– Как мне ей помочь?

– Никак. Ей надо самой через это пройти. Она выкарабкается. У нее это уже получалось.

Но на сей раз выкарабкиваться оказалось труднее, и времени на это ушло куда больше. Хотя Пэрис казалось, что хуже, чем когда ушел Питер, быть уже не может. Хуже могла быть только смерть. Но она пока не умерла. Единственное, что еще поддерживало в ней хоть какой-то интерес к жизни, была подготовка к свадьбе Мэг с Ричардом, которая намечалась на сентябрь. Ожидалось три сотни гостей, и вся организация лежала на них с Биксом. Мэг все доверила им и предоставила Пэрис решать все вопросы самой.

Настал июнь. Жан-Пьер уехал два месяца назад. Пэрис устала бороться и однажды всю ночь просидела в гостиной, глядя на телефон. Наконец она сказала себе, что, если и наутро желание позвонить ему не пройдет, она позвонит. И сделает все, что он попросит. Если он еще что-то от нее хочет. Выносить эту муку она была больше не в силах. Она слишком долго была одна и скучала по нему так, как не могла и представить.

В восемь часов утра она набрала номер. В Париже сейчас было пять вечера. Сердце бешено билось; Пэрис готовилась к тому, что сейчас услышит его голос, и гадала, удастся ли ей попасть на сегодняшний рейс. Если он скажет, что ждет, она полетит на крыльях. Может быть, все ее опасения насчет разницы в возрасте в конечном итоге ерунда?..

Трубку сняла женщина. Судя по голосу – совсем юная. Пэрис понятия не имела, кто это может быть, и попросила к телефону Жан-Пьера. Она говорила по-французски, Жан-Пьер ее многому научил. Девушка ответила, что его нет дома.

– Вы не знаете, когда он будет?

– Скоро, – сказала девушка. – Он поехал в детский сад за моей дочкой. Я что-то приболела.

– Вы у него живете? – осмелилась спросить Пэрис. Она не считала себя вправе влезать в его личную жизнь, но ей нужно было знать.

– Да, мы с дочкой у него живем. А вы кто?

– Знакомая из Сан-Франциско, – туманно ответила Пэрис.

Она чуть не спросила, какие между ними отношения, но тут же одернула себя. Это было бы уже слишком. Да и зачем? И так все ясно. Они живут вместе, времени Жан-Пьер не теряет. Пэрис понимала, что не вправе его винить. Она нанесла ему очень глубокую рану, и обоим теперь требовался душевный бальзам, чтобы прийти в себя. Он ничего ей больше не должен.

– В декабре наша свадьба, – объявила девушка. То есть через полгода…

– Поздравляю, – помертвелым голосом произнесла Пэрис.

У нее было такое ощущение, словно ее насквозь прошила торпеда. Идти с Жан-Пьером под венец должна была она! Но она не могла этого сделать. И у нее были на то веские причины, даже если Жан-Пьер и не считал их таковыми. Такие же веские, как у Питера, когда он уходил от нее. Может, так человек и должен поступать, не оглядываясь на окружающих? Цена любви…

– Хотите, я запишу для него ваш телефон? – предложила девушка.

Она не сразу нашла в себе силы ответить.

– Нет, спасибо, не нужно. Я перезвоню. Не говорите ему, что я звонила, пусть будет сюрприз. Спасибо.

Пэрис положила трубку и долго сидела у телефона. Сначала Питер, теперь Жан-Пьер. Ушел навсегда и даже живет с какой-то девушкой. Интересно, как это у них получилось? Любит ли он ее или сошелся от отчаяния?

Неважно. Он сам себе хозяин. Они больше не принадлежат друг другу. То, что между ними было, Пэрис запомнилось как чудо. Чудом оно и было. Но любое чудо позже воспринимается как трюк. Иллюзия, фокус. То, чего не бывает в реальной жизни, как бы ты этого ни хотел.

Пэрис оделась и пошла на работу. При виде ее Бикс покачал головой. На этот раз он не стал ей советовать опять начать встречаться с мужчинами. Ее состояние к этому не располагало, и у него были подозрения, что это пройдет не скоро.

До свадьбы Мэг оставался всего месяц, а у Пэрис еще даже не было платья, хотя дочь уже давно сшила себе подвенечный наряд. Платье было сшито по эскизу Бикса и выглядело великолепно – из белого гипюра, с длинным шлейфом. А жизнь Пэрис в последние четыре месяца сводилась к тому, что она четко выполняла свою работу. Пэрис никуда не ходила, общалась только с сыном и дочерью, и то словно по обязанности. Вим опять уехал на лето, на этот раз по программе обмена с Испанией, а Мэг безвылазно сидела в Лос-Анджелесе: до свадьбы оставалось всего четыре недели.

Лишь в конце августа Бикс снова услышал смех Пэрис. Это была ее реакция на рассказанный кем-то анекдот. От неожиданности Бикс вздрогнул и стал озираться. Он не сразу поверил, что это смеется Пэрис. Впервые за четыре месяца она стала похожа на себя. Бикс даже не заметил, в какой именно момент это произошло.

– Это ты? – спросил он, внимательно посмотрев на нее.

– Кажется. Пока не уверена.

– Смотри больше не уходи. Когда тебя нет, мне тебя страшно не хватает.

– Можешь мне поверить, больше я этого не сделаю. Я просто не могу этого допустить. Больше никаких мужчин, хватит!