Я зло ворошила полку с пижамами, вымещая на несчастной одежде плохое настроение. Славно, очень славно!..

Ах, милейший лорд, какая прелесть! Да, теперь ясен смысл маленькой интрижки полковника — продвинуть по служебной лестнице племянника.

Нет, ну каково!..

Я посмотрела на терзаемую уже минут десять тонкую пижамку из ужасающе дорогой натуральной атиры, и постаралась взять себя в руки. Пижама была уложена в гладильный автомат, рукам же — дано весьма определенное указание мять что-нибудь подешевле.

Избрав своей жертвой рядовую синтетическую ночную рубашку, я мрачно сдернула ее с полки. Мне определенно необходимо было восстановить душевное равновесие, а употреблять успокаивающее на ночь определенно не следовало.

Еще с полчаса я простояла над полками у входа в гардеробную, прокручивая в памяти краткий, но, безусловно, содержательный разговор, расставивший все по своим местам. Так сказать, прояснили приоритеты, как говорил один мой знакомый маньяк. Результатом десятиминутного диалога стало то, что лорд, или, вернее, капитан Ад, ер почел за лучшее откланяться, а я… осталась. Шипеть сквозь зубы и истязать пижамы.

Впрочем, и их запас не бесконечен. Пришлось натягивать на себя то, что осталось — а осталось все крайне тонкое и легкое. Так что, учитывая предстоящую по-осеннему холодную ночь, придется включить отопление в спальне.

Я сунула ноги в тапочки и вышла из гардеробной, пошлепав к блоку управления микроклиматом, встроенному в стену спальни. Задав программу, я расстелила постель, выключила свет и совсем уже собралась было нырнуть под одеяло, как на столике подал голос снятый на ночь крошечный заушный аппаратик. Сигнал срочного вызова противно завывал на одной ноте.

Не включая свет, я метнулась к аппарату и нервно бросила в микрофон:

— Да?…

Последующий разговор основательно пошатнул мое только-только установившееся душевное равновесие, ибо суть его недвусмысленно сводилась к продлению моего пребывания на Мерре на неопределенный срок. «До выяснения». Ага.

Плюнув в лицо боссу (к несчастью, лишь в своих мечтах), я мрачно направилась в гардеробную — к уже испытанному средству борьбы со стрессом. Оценивающе смерив взглядом уже разоренные полки и разочарованно покачав головой, я медленно направилась вглубь гардеробной.

Через секунду сообразив, что не включила свет, я уже было открыла рот, чтобы отдать соответствующий приказ, как меня что-то резко толкнуло.

Голова мотнулась в сторону, ударившись о что-то твердое, но уже через мгновение рот зажала рука в перчатке, другая же перехватила за талию и рванула меня назад, прижав к мужскому телу. Сердце екнуло и заколотилось в горле, темная, душная волна сжала со всех сторон, сдавливая легкие, не давая дышать. Я вздрогнула, задергалась, сдирая с лица душащую руку. И вдруг она сместилась сама, соскользнув ниже, чувствительно обхватила горло.

Удушливая пелена начала отступать, голова яснела. Я закрыла глаза, хватая ртом воздух и все никак не могла надышаться. Чье-то теплое дыхание коснулось моей щеки и глубокий мужской голос угрюмо произнес на ухо:

— Вам не приходило в голову, что дышать можно не только ртом?

Я не ответила, не слишком хорошо понимая, чего от меня хотят.

— Надеюсь, вы будете благоразумны. Не так ли? — его пальцы весьма наглядно скользили по моему горлу.

Я слабо кивнула. Опознать голос с тягучими грудными соланскими интонациями не составило никакого труда. Однако я благоразумно не стала интересоваться, каким образом мой личный маньяк натянул нос нашей доблестной СБ. Но… Как, бесы меня разбери, он забрался в мою гардеробную? А точнее… Точнее…

Точнее… Я тихо выдохнула, внезапно остро ощутив, насколько тонка ткань моей пижамы, сквозь которую чувствовалось даже тепло чужого тела. Медленно, будто крадучись, это тепло пропитало и мое тело, окружая его таким мягким, таким расслабляющим коконом уюта. Мысли застывали и растворялись, чтобы больше не появляться. Мне же становилось все жарче и жарче в мужских объятьях, а рука, обнимающая за талию, мягко скользила по телу, прижимая все ближе и ближе… И не хотелось этому противиться. Совсем не хотелось…

Гладкая щека прижалась к виску, тихий шепот коснулся самого ушка:

— Спи, Ким. Спи…

Имя… Я вздрогнула и проснулась. Мысли бурным разрозненным потоком хлынули на свои места, я же… испугалась. Испугалась так, как не пугалась никогда в жизни. Тому, как может работать чужая власть. И, кажется, поэтому руки взлетели вверх в инстинктивной попытке пустить в ход ногти, которая была быстро пресечена.

— Вы не забыли, что… — пальцы, затянутые в кожу, до этого спокойно лежавшие на моем горле, резко сжались, — что вам следует вести себя благоразумно?

Безжалостно-шипящие ноты формы убедили меня гораздо больше небезобидного же содержания, и голова сама собой быстро кивнула, а руки благоразумно опустились. Пальцы на горле разжались, но лишь настолько, чтобы дать вздохнуть.

— Руки! — послышался резкий приказ. Я безропотно позволила надеть на себя вибронаручники, явно не так давно бывшие собственностью городской полиции, и уже приготовилась к тому, что глаза закроет повязка, но этого почему-то не происходило. Возможное объяснение скрыл капюшон плаща, быстрым движением натянутый на мой любопытный нос. Моего же плаща, кстати. Сам плащ был не менее оперативно накинут мне на плечи и подвязан так, что запястья с вибронаручниками надежно скрывались в широких складках. Через секунду в спину уперлось дуло деатоматора (табельное оружие не будем упоминать каких структур, не раз уже сегодня лажанувшихся).

— Настоятельно рекомендую не пытаться привлекать к себе внимание. В случае вашего неблагоразумного поведения ранение будет не смертельным, но очень, очень неприятным. А хорошенькое личико могут и не восстановить. Вперед! — рявкнули над ухом, подтолкнув дулом между лопаток.

Самым разумным было послушаться. И я послушалась, споро перебирая ногами под неровный, нехороший перестук сердца.

Все выходило… не так. Совсем не так. С самого начала. И теперь — более, чем когда либо. Я замотала головой, разгоняя сумбур мыслей, стараясь успокоить тяжелый, рваный пульс. Нужно… Нужно сосредоточиться. Хоть на чем-то. Слова, интонации, поведение, внешность, цели…

Ноги механически отмеривали шаги, спускаясь по лестнице, проходя гостиную, прихожую… Через мгновение холодный ночной ветер бросился в лицо — мужчина вытолкнул меня на улицу и повел по извилистому лабиринту дорожек, петляющих между частными участками и муниципальными островками зелени.

То, что только подозревалось, неожиданно обрело под собой почву — из кустов около дома выглядывал форменный пояс с кобурой. То, что осталось от агентов, да. И хорошо, если мои охранники лежат связанные где-нибудь в подвале. А ведь может и нет…

Ночной холод остудил голову, но скорее растревожил, чем успокоил. Тот, кто может походя нейтрализовать как минимум троих охранников такого уровня, вызывает слишком большие опасения. Опасения… Хорошее слово. И давайте забудем, что у меня нервно дергаются руки в такт колотящемуся сердцу. Он почти меня усыпил… Меньше чем за минуту. Тремя словами. Занавес.

Я боялась.

Кто он? Что он? И, если он сбежал, почему молчал полковник?! А может… Мне вспомнился сломанный видеофон. По спине пробежал холодок. Ведь у меня есть телефон-переговорник. И не только тот, никому не известный номер, по которому названивает начальство, но и другие… И поэтому — знает ли Ад'ер сам, что этот маньяк сбежал?! Может, и рассказывать уже особо некому…

Ладно. Об этом буду думать потом. Не это сейчас важно. Важна ты, моя милая. Поэтому — соберись, ты же можешь.

Кто он? Что он? Это важно.

Кривая усмешка возникла на губах. Мне не известно ничего. Но. Потребность рождает возможности. Итак… Выговор определенно соланский, но вот рост — навряд ли. Навскидку — выше меня на полголовы, значит, либо карлик, либо полукровка. С огромной долей вероятности — последнее, чистокровные солы сейчас, похоже, встречаются исключительно в Императорской резиденции Солярики. Хотя… Речь правильная, с оборотами, явно привычными, которые выдают представителя если не общественной верхушки, то уж точно не пролетариата. Один из тех, к кому следует обращаться «лорд», даже если он и не аристократ по рождению.