Ния, сжимая молитвослов, быстро читала написанное там, даже не пытаясь вникнуть в смысл произносимых слов. В ней не было веры, у нее были сила и знание. Путь служения, надежда на высших, тех, кто сможет помочь, если захочет, — это не ее. Скорее, теперь она сама одна из тех, кто может и должен это делать: помогать и защищать других, кто сам за себя постоять не в силах. И все же сейчас ей очень хотелось, чтобы им протянули руку помощи, чтобы пришел кто-то большой и сильный и забрал их с Рэном домой. Они это честно заслужили. Паладиус, Эррубиэль, пусть все светлые боги услышат сейчас мои слова, они искренни и звучат из самого сердца: «Помогите нам. Пожалуйста…»

Внезапно фигуру Рэна, замершую в центре круга, охватило сияние света, волнами расходящееся от его тела, затем оно начало быстро концентрироваться в его руке, напряженно зажавшей свечу. Ее крохотный огонек стал стремительно разгораться, а затем внезапно прянул вверх, упершись в потолок скромного храма. Но это не остановило и не замедлило его рост. Мгновение, и теплое пламя, лизнув балки, прошло сквозь них, не потревожив камня. Прорвавшись наружу, огненный поток лишь увеличился, буквально прожигая себе путь в молочной кисее тумана, раз за разом пытающегося снова обхватить храм, преградить дорогу, окружить, обволочь, запутать и сбить с пути, как это было со всеми теми, чьи кости лежат за барьером. Но огненная стрела, вырвавшись вверх, все набирала скорость и силу, ее стремительный полет, казалось, не мог остановить никто и ничто. Сверкающей птицей она рванула в небеса, попутно расчистив пространство над храмом. Яркая вспышка все неслась и неслась вперед, постепенно исчезая, словно проваливаясь, выпадая из окружающего пространства, слишком чуждая для места, сквозь которое ей приходилось лететь.

Полет. Я чувствовал, как меня покидает сила, что стремительным потоком истекала из Руки Света, оставленной Эррубиэлем. И я все отчетливее понимал, что если б не она, ничего бы у нас не получилось.

Тоненькая, еле видимая нить из Света и Веры — тропинка, ведущая к богу, — почти исчезая, убегала от меня, и лишь шепот молитвы за спиной раз за разом позволял мне ее снова находить. Твердые, выверенные слова отца Игнациуса, помогающие не оступиться, и неразборчивое бормотание Мистры, меж тем согретое искренним чувством, что дарило силы идти дальше…

Я несся сквозь Бездну, понимая, что повернуть назад, скорее всего, уже не смогу. Судьба нам дала лишь одну попытку, и второй не будет. Остановлюсь, попробую вернуться — считай, погиб. Найти свое тело я уже не сумею, но и долететь до цели не факт что выйдет. Во мне нет веры, я не служил и не служу Свету. Моя душа несет на себе сонм грехов, я никогда не был праведником и никогда не считал, что смогу взойти на небеса по мосту из звезд. Здесь нужен был другой посланник, не отягощенный страхом и сомнениями. И все же. Я делал все что было возможно… Хочу, чтобы Мистра вернулась домой, чтобы Облачный замок вновь начал скользить по небу. Хочу обнять друзей, сняв с их душ груз беспокойства: Саймиру, Меджа, Нию, Эрмиса… Не для себя, так ради вас я буду по-прежнему карабкаться к небу, я не имею права ни сдаться, ни повернуть назад. Мне есть для кого жить и ради чего бороться.

Полет, бегство сквозь темноту Бездны. Я чувствую, как внимательные глаза, полные злобы и тьмы, отвлекшись, присматриваются ко мне — яркая огненная нить призыва привлекла слишком много ненужного внимания. Это опасно, я чувствую их волю, их желание нам помешать… Сопротивление стало возрастать, становится все сложнее находить светящуюся нить-дорожку, ведущую к цели, и каждый шаг по ней тяжелее предыдущего. Словно я там, на площади, под взглядом демона-змеи. И все же сила пока еще есть, продолжает направлять. Мне нужно вырваться отсюда, пока она не иссякла, но сам пробить последний, постоянно удаляющийся барьер я не смогу, сил уже не хватит. Жадная Бездна не отпускает в Радугу миров то, что сочла своим. Но все равно я кидаюсь из стороны в сторону вслед за тропинкой, а может, она вслед за мной, туда, где грань в этот миг ближе, мечусь, почти теряя надежду, словно мотылек, оказавшийся в густой обволакивающей смоле, которую по неосторожности задел крылом.

И все же я сумел, почувствовал краем сознания, а затем увидел тонкую, почти исчезнувшую щель, куда убегал уже едва видимый след. Крохотный прокол, ведущий прочь из Бездны. Я рванул туда, не раздумывая, тратя остатки сил, прорывая, прогрызая тонкую пелену не успевшей отпрянуть преграды… Чтобы, вырвавшись, погрузиться в бесконечный поток, призрачную реку, что неторопливо и непреклонно заявила на меня права, унося вдаль.

Тысячи лиц, бесконечная череда призраков, прозрачная кисея вечного обновляющего теченья, в котором спокойно плыли все: люди, антропоморфы, наяды и дриады, ю-мари и кентавры… Призрачные сгустки душ всех разумных во вселенной нес в себе этот поток — к новой жизни, перерождению или к суду богов, если ты в них верил. Покой, безмятежность, тишина, радость, счастье — это все буквально обволакивало меня, унося вместе с собой все мысли, память прожитого, желание быть и бороться. Великая река смывала с души воспоминания, чтобы та, вновь родившись, заново испытала все радости бытия. Новое рождение, новые привязанности и вкусы, другая жизнь, которую нужно заново познавать и ощущать, наслаждаясь всеми ее дарами и проходя через новые испытания.

Но чтобы это приобрести, нужно что-то отдать. На дно уходила память уже прожитой жизни. Только вот я не хотел, я не мог с ней расстаться, отчаянно борясь за каждую грань своей личности и не желая ничего отдавать. Вместе со своей памятью, долгом и желаниями я начал тонуть, медленно опускаясь на дно, где покоились воспоминания о чужих для меня жизнях. Я отчаянно барахтался, не замечая, как моя рука начала ярко светиться, словно маячок для чьих-то внимательных глаз. Затем огромная, словно гора, ладонь опустившись в Реку душ, подхватила меня, когда я почти достиг дна, после чего поволокла наверх столь стремительно и быстро, что на миг я почувствовал себя рыбой, буквально выброшенной на берег неумолимой стихией.

— Ты очень рисковал, — голос Эррубиэля прозвучал раньше, чем появился он сам. Снова тот же белый зал, только уже без кресел и стола. Восьмикрылый возник посреди комнаты с нахмуренным лицом, тревожно посмотрев на меня. — У нас очень мало времени, своим призывом вы наверняка взбудоражили всю Бездну, так что сейчас глаза темных богов ищут и очень скоро найдут место, где вы провели ритуал. Я не знаю, как вы сумели это сделать, но вам нужно поскорее оттуда убраться.

— С этим есть проблемы, — быстро ответил я.

— Будет проще, если ты откроешь мне свое сознание, — перебил меня Гнев Паладиуса. — Я должен понять, что происходит, чтобы придумать, как вам помочь. А время очень дорого.

Мысленное обращение к Щиту Разума. Открываю доступ к моей памяти существу, стоящему напротив меня, понимая, что так действительно будет быстрее, чем пытаться пересказать все произошедшее с нами.

Эррубиэль, едва дождавшись подтверждающего кивка, быстро шагнул ко мне, прикоснувшись своей ладонью к моему лбу, и все события, произошедшие после нашей встречи, снова замелькали у меня перед глазами. Бегство через демонический город, Коллекция, последний бой на площади, вновь бегство, прошедшее, правда, без моих усилий, и затерянный храм со священником, что продолжил служение, даже оказавшись в Аду…

— Удивительно, — Эррубиэль, шагнув назад, задумчиво посмотрел на меня. — Если бы я все не увидел сам, не поверил, что такое возможно.

— Ты сможешь вытащить нас? — быстро спросил я, отчаянно надеясь услышать положительный ответ.

— Нет, — качнул головой младший бог Света. — Даже то, что вы вообще смогли провести ритуал и отправить зов, почти сравнимо с чудом. Если б не душа драконицы, пробившая тебе путь к Реке душ, ты бы застрял на границе миров. Да и потом растворился бы или утонул. Я еле успел тебе помочь, услышав зов силы, оставленной тебе.