— В строй ему неймётся, — фыркнул соратник — пожилой усатый солдат с разбитым лбом и переломом предплечья. — Чтобы снова угодить в засаду дикарей? Смех, да и только! Если командор продолжит ссать в штаны, так и будем дохнуть. И плевать ему на всех, кроме своих дружков орденских.

— Командор Фарбрук? — молодой попытался встать, но был остановлен Лиарой. «Послушница» подготовила шины и скорректировала перелом, заставив лицо паренька исказиться в болевой гримасе. — К-командор наш — порядочный человек и настоящий…

— Хватит этого дерьма про настоящих рыцарей! — раздражительно прошипел усач. В его устах звучала боль и разочарование. — Уши вянут! На наших ребят по два раза на неделе нападают, а он слюни разводит! Все знают, что орки прячутся в лесах. Собрать войско, взять с собой рабов этих, да и разнести всё к чертям, а заодно и вырубки у болот северных, где вся эта нелюдь ошивается! Вырезать по два раба за каждого крестьянина, что убили эти дикари. И всё! Прекратятся все нападения тут же. Но, нет! Фарбрук продолжает жевать сопли. Мол, рыцари не опустятся до такого. Тьфу! Тряпка! Кристофсон бы такой херни не допустил. Он мужик суровый, но своё дело знает. Он бы этого Бакрута и всю его сучью свору за яйца подвесил!

Все прочие солдаты, коих в комнате насчитывалось пять человек без учёта неподвижного бедолаги и юнца, ныне прервали сон. Все они внимали словам товарищей, но предпочитали не лезть, взвешивая их фразы. Молчала и Лиара, продолжая виток за витком стягивать шину на ноге молодого воителя, что незамедлительно фыркнул ответ:

— Ага! И ходил бы ты по струнке как пёс цирковой. Мы приносили клятву Империи не для того, чтобы отсиживаться в тылу! Я не стану!

— Вот и правильно, — хмыкнул усатый. — И так до конца жизни хромать будешь. Авось, по башке прилетит — поумнеешь. Поймёшь, что каждый тут сам за себя и никому мы со своими проблемами не нужны. Ни командору, ни Империи и уж тем более Эльрату. Вон, гляди. Френки, кажись, отмучался.

Лиара оставила незаконченную перевязку и рванула к неподвижному телу. Лёгкие, что ещё пару минут назад наполняли кровь кислородом, ныне застыли, как застыл и стук сердца, более неразличимый для эльфийского слуха. Лиара сложила ладони замком и ударила в грудь, в попытке запустить сердце. Безрезультатно. Продублировала попытку и перешла к физическим процедурам, коим обучалась в течение многих лет в храме Силанны. Спустя минуту стараний сердце вновь подало сигнал — слишком слабый, слишком безнадёжный. Но эльфийка, что следовала идеалам жизни и первородного дракона земли собиралась сделать всё, что было в её силах. Фиолетовые ладони сложились на теле пострадавшего, разум сконцентрировался, а уста приготовились произнести ритуальную молитву. Секундное замешательство, омрачённое голосом здравого рассудка. Человеку было уже не помочь, а цена этой попытка была слишком высока. В душе образовалась гигантская брешь, вызванная ненавистью к собственной беспомощности — то самое чувство, что так сильно возненавидела Лиара.

— Едва ли, вы поможете ему, сестра, — послышался низкий мужской голос со стороны входа, принадлежавший пожилому низкорослому мужчине с длинным острым носом, очками поверх серых глаз и фартуком, бордовым от свежей крови. Доктор Хевольт прибыл в компании Анны. — Боюсь, у нас попросту нет средств, чтобы вылечить подобные раны. Сохраните силы для тех, кому ещё можно помочь.

— Как я и говорил, — выдохнул усач, глядя на беспомощность послушниц и врача. — Всем плевать. Всем, кроме жены Френки, его пацана, да нас служивых. Как долго ещё это будет продолжаться? Долго, если ничего не поменять. Покойся с миром, дружище.

— Послушай, я не знаю, как это принято у вас, но в этом нет ничего постыдного, — уединившись с напарницей в одном из чуланов в процессе подготовки погребальных материалов, промолвила Анна. — Ты сделала всё, что смогла.

— Нет, — послышался тихий голос из-за полотна маски. — Я… даже не попыталась.

Внутри эльфийки бушевал бурлящий вихрь чувств. Да, она успела повидать смерть, успела повидать страдания в самых разных проявлениях, но на сей раз человек умер едва ли не на её руках, и она даже не попыталась что-то сделать. Вопреки учениям Силанны и собственным клятвам, она просто продолжала бездействовать, ощущая как запущенное ей же сердце, совершает свой последний удар. В сознании эльфийки воцарился хаос противоречий. Она знала, что в Храме Небесных Драконов пострадавшие и больные могут найти помощь и просить об искуплении грехов. Но почему служители храма запрещали ей помогать так, как это делает друид? Неужели религиозный фанатизм имел большее значение, нежели людские жизни? Однако, куда более, эльфийку заботили те, кто совершил все эти зверства.

Да, она успела повидать орков, осознать сколь это жестокий и суровый народ. Но ради чего они атаковали тех, кто попросту защищает свой дом? Зачем убивали людей и сеяли жестокость как Шаз Кровопийца? Неужели демоническое нутро перевешивало то лучшее, что было в них и превращало кровожадных чудовищ?

«Нет, Крог точно не был таким! — пронеслась решительная мысль в голове эльфийки. — Или… — тут же в сознании вспыхнули образы минувших сражений, где тра’вага подобно ожившему урагану проносился по отрядам врагов, безжалостно уничтожая каждого, кто пытался встать на его пути. — Нет, всё не так»

— Лиара, — вдруг, Анна опустилась на корточки и коснулась укутанной в перчатку ладонью плеча Лиары, заставив ту вернуться в реальность. — Возможно, это покажется тебе странным, но так нужно. Я понимаю твоё желание помочь, оно говорит о тебе куда громче, чем все слова и молитвы. Но у нас есть указания. Слово настоятельницы — закон, как для неё слово епископа, а для каждого из нас слово Эльрата. Это важно. Мы должны следовать правилам. Сожалею, но в этом форте нет силы, что смогла бы сохранить воину жизнь. Он погиб в тот же момент, как утратил сознание.

Машинально, ладонь Лиары коснулась амулета, дремлющего в недрах её груди.

«Сила? — спросила себя эльфийка. — А может… у меня есть сила»

«Домой» — раздался привычный отклик в её сознании.

— Это слишком чуждо мне, — промолвила Лиара и обнажила лицо. — Но я не могу приходить в чужой монастырь со своими правилами. Пусть будет так, как желает настоятельница. Спасибо за доброе слово, сестра Анна.

— Не в наших обычаях прятать доброту от тех, кто достоин, — на лице послушницы расцвела смущённая улыбка. — И прошу, раз уж мы трудимся вместе и делаем одно дело, называй меня Энн.

Лиара ответила коротким кивком, неспешно стянула перчатку и прикоснулась к плечу Анны. Послушница слегка растерялась.

— Знак расположения к собеседнику, — пояснила Лиара. — Эльфийский обычай. Знак моего уважения к тебе, твоему делу и божеству.

— Прости, но я… не могу ответить тем же. Не потому, что не уважаю тебя или твоего дракона. Нет. Просто… мне нельзя.

— Какой-то обычай?

— Не совсем… — покачала головой послушница, явно не желая развивать данную тему.

Лиара ответила понимающим кивком, но тут же изменилась в лице, заслышав в коридоре топот посторонних шагов, шарканья сапог и обрывков тревожных голосов, сменившихся уже знакомым голосом Фрейи:

— Быстрее-быстрее! Сюда! Сестра Эльза, зовите этих прохиндеев сверху! Ну, чего встали?! Выходите! Где все? Одевайте маски.

Когда девушки вышли в коридор, то их взгляду открылась очередная толпа крестьян, сбившихся в коридоре лечебницы. Ожидаемо, в руках мужиков виднелись носилки с пострадавшими, коих Фрейя надеялась разметить в одной из палат. Подвал исчерпал запасы вместимости, а комнатушка первого яруса была заперта на замок. Среди людей воцарилась суета, когда от толпы отделялись те, кто прибыл в лечебницу за помощью, среди коих нашёл место и юный семилетний мальчуган, сжимавший в одной руке плюшевого мишку, а в другой руку плачущей матери. Женщина не хотела отпускать чадо, но Фрейя была непреклонна. Слишком мало место оставалось для тех, кому требовалась помощь, даже для того, чтобы разместить в помещении всего одного человека, что так же рисковал поймать хворь.