— Э-э, Мумэ-сан[5]! — обрадовался мне Микуни — Заходи, гостем будешь!

Попал я с корабля на бал. А точнее с бала на бал. Микуни праздновал свадьбу своего младшего сына. Куча родственников и соседей пировали, сидя на земле, прямо во дворе дома золотаря. Судя по тому, что невеста уже переоделась в цветное кимоно и сняла накидку, которая должна закрывала "рожки ревности" (японцы считали, что они есть у всех женщин) — свадьба находилась в самом разгаре. Значит, священник каннуси и его спутница мико уже прочитали очистительный ритуал охарай, сопровождая его чтением молитв, а молодые трижды отпили из одной чашки. Глядя на толстого попика, который наливался сакэ, я решил последовать его примеру.

Сел по-турецки на землю и взял со стола, роль которого выполняли белые полотнища, пиалу с алкоголем. Достал из-за пазухи палочки для еды. Съел фиолетовый кружок маринованной редьки, поклевал грибочков, заполировал все бутылочкой сакэ. После снял крышку с черной лакированной миски, поднес ее к ноздрям и вдохнул пар, поднимавшийся от супа мисо. Почувствовал дразнящий аромат перебродившей сои, запах растертой рисовой пасты, мелко нашинкованного лука и морских водорослей.

Пока я гурманствовал, свадьба катилась своим чередом. Жених начал катать тещу на закорках. Народ потешался, но не мешал священному обычаю. Как иначе жить с новыми родственниками, если сразу не установить правильные взаимоотношения? Откажись жених от покатушек — все сразу скажут: "Плохая примета!". Я задумался о роли примет в жизни людей. Лет через сорок Иван Грозный начнет зажигать с опричниками. Глумление над русскими боярами заключалось в том, что на них надевали шубы да кафтаны наизнанку, сажали на лошадь задом наперед и гоняли в таком виде по городу на позор. Четыреста с лишним лет еще пройдет, а примета с одеждой шиворот навыворот — будет жить и здравствовать. Вот она сила ритуализации! В ходе эволюции иногда утилитарная функция поведения меняется на информативно-коммуникационную. Ну, например, чистил гусь перышки, а потом раз, и стал демонстрировать чистку перьев в ходе ухаживания за гусыней. Так же и с людьми. Утилитарная функция может и давно исчезнуть, но примета, обычай будут жить и здравствовать. Кто уже помнит, почему нельзя третьим прикуривать? Данный запрет укоренился в народном сознании в ходе Англо-бурской войны. Первого прикурившего ночью засекал снайпер, на втором — снайпер прицеливался, третьего убивал. Сколько лет прошло, снайперы стали пользоваться приборами ночного видения, ан нет, третьим все-равно не прикуривай! И сколько таких идиотских мемов[6] бродит в общественном сознании? Рассыпать соль к ссоре (оно и ясно — соль в средние века больно дорогая). Выпиваешь с незнакомыми? Тостуй и чокайся. Только так, чтобы капли выпивки переливались из бокала в бокал — а то вдруг тебе яд сыпанули?

— Э-э, Мумэ-сан! — рядом подсел пьяненький Микуни — Что такой грустный, почему не радуешься?

— Как тебе сказать, Микуни-сан. О народе думаю — я решил пошутить и перевел на японский знаменитое четверостишье Филатова -

— А что о нас волноваться? — тут же отреагировал золотарь — Хорошо живем. Черная болезнь ушла, еды вдоволь, почитай каждый день в квартале свадьбы играют. Порядку больше стало. Раньше идешь с бочкой к яме и трясешься — любой встречный на улице самурай может зарубить тебя. Просто для того, чтобы опробовать свой новый меч. А теперь солдаты по гарнизонам сидят, в веселый квартал строем ходят, да и еще и песни поют!

— Нет, жить стало лучше — по-сталински закончил Микуни — Жить стало веселее!

Быть японцем — значит дружить со смертью. Быть японцем — значит, принимать смерть. Как сказано в главной книге самураев, Хагакурэ: "Я постиг, что Путь Самурая — это смерть. В ситуации "или-или" без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации "или-или" практически невозможно". Мой выбор был прост. Сегодня день Победы. С большой буквы. Пещера Красного дракона уничтожена. Вместе с лидерами кланов ниндзя. Полтонны пороха, прикопанные в самых глубоких недрах горы Отокояма, что рядом с Киото, подорвана с помощью стометрового запального шнура.

Операцию Гэбман провел на пять баллов. За неделю до сборища патриархов в пещере была заложена мина. Шнур с дублером тщательно спрятан в скалах, на которых сидели наблюдатели с подзорными трубами. Стоило синоби начать собираться, как Гэнбан засек полчаса и поджег фитиль. Громыхнуло так, что окрестные жители подумали — землетрясение.

И теперь я стою перед выбором. Пока люди Гэмбана разбирают завалы и ищут трупы, а по всей стране мацукэ с войсками штурмуют тайные базы людей в черном, я готовлюсь к смерти. У меня нет желания всю жизнь скрываться по подвалам с поющими полами, прятаться за спинами двойников. Множеству дайме все это не помогло и ниндзя смогли до них добраться, пусть даже через дырку сортира. Сегодня вечером власть кланов закончилась. Но уже ночью они еще могут нанести свой последний, ответный удар. И я стал к нему готовиться. По моему приказу дворцовый сад был украшен белыми татами. По стенам Госё слуги развесили большие полотнища с четырьмя иероглифами — "Добро пожаловать!". Они были освещены специальными факелами, которые меняли каждые полчаса. Но свет факелов не достигал центра сада. Просто потому, что сад был освещен тысячами светлячками. Фосфоресцирующие жуки были специально доставлены из провинций Манива и Окаяма два дня назад. Разве плохо закончить свою жизнь в такой красоте? Стремительные огоньки мягкого зеленовато-жёлтого цвета делали темноту ночи по-настоящему волшебной. Уверен, что после моей смерти, в Японии войдет в моду Хотаругари — ритуал любования светлячками. Может быть даже его назовут моим именем…

Вокруг помоста охрана расставила на коленях связанных куноити. Все девушки были обряжены в парадные кимоно, во рту у них были вставлены кляпы. Саюки не избежала участи своих подруг.

Сидит, мечет в меня молнии взглядом. И тихонько, незаметно грызет кляп. В этом суть синоби. Они всегда идут до конца. А значит, сегодняшняя ночь — последняя. Я устроился поудобнее на помосте, еще раз осмотрел сад, Нет, телохранители не посмели мешать Императору наслаждаться светлячками и сидят в казарме. Если бы в Киото был Гэмбан, но от не позволил воинам-псам так нарушать режим охраны дворца. Но главный мацукэ страны руководит разбором завалов пещеры Красного дракона. Генералов я тоже разослал в разные части Хонсю с инспекциями. Для каждого из вассалов было подготовлено личное письмо, где я снимал с них груз ответственности за мою смерть. Кое-кто, конечно, вскроет животы, как без этого, но основная часть элиты должна остаться в живых и сплотиться вокруг Симодзумо Хиро, который моим завещанием назначался регентом. Если "мой сын "выживет после штурма базы ниндзя, то Хиро-сану поручалось воспитать и защитить будущего Императора. Ну, а если судьба распорядится иначе… Тогда скорее всего начнется вторая часть "Марлезонского балета" под названием Сэнгоку Дзидай II. Феодальная вольница поднимет голову, провинциальные князья опять вцепятся друг другу в горло, рано или поздно в этой банке пауков наметится победитель (вполне возможно, что все тот же Токугава Иэясу, вот смеху то будет…), а все вместе — это станет бесспорным доказательством того, что законы истории изменить нельзя.