Все вокруг было оцеплено, а вместо моего подъезда теперь были сплошные почерневшие куски бетона с торчащей арматурой, вокруг валялись вещи и всякий хлам — остатки чужих жизней. Спасатели разбирали завалы и искали погибших. Я не стала выходить из машины — не хотела задерживать друга и бередить свою рану. Истерика и без того грозила накрыть меня с головой. Никита развернул авто, и мы направились к моему новому пристанищу.

Это был аккуратная небольшая новостройка.

— Пойти с тобой? — Ник всегда готов был оказать помощь.

— Не нужно, есть те, кому это необходимо больше, — улыбнулась мужчине.

Помахала рукой, пока он не уехал, и нерешительно зашла в подъезд. Поднялась на нужный этаж, на котором было всего две квартиры. Помялась перед дверью и, открыв замок, толкнула створку. Просторная прихожая встретила блеском зеркал от пола до высокого потолка. Слева была лестница, ведущая наверх и две двери: одна вела на кухню, вторая в комнату-кабинет. Прямо располагался санузел, а справа — гостиная. Сняла обувь и поднялась по лестнице: небольшой коридор и дверь налево в одну из спален, посередине тоже санузел, а справа еще одна спальня. Бесспорно, квартира великолепна, но куда мне одной столько комнат, а главное, кто будет здесь прибирать?

Обстановка мне нравилась. На столе обнаружился новый смартфон и банковские карты на мое имя, положила туда же ключи и присела. Вещи можно купить, но вот жизни не вернуть. Я не могу подарить детям — родителей, залечить раны от потери родных и близких. Своим появлением могу лишь принести боль новым людям.

— О чем задумалась, — голос прозвучал совсем рядом.

— Можно больше так не делать? — предупредила я Дара.

— Уже почти ночь, помнишь уговор? Кстати, братец в курсе и ему пришлось согласиться. Таковы новые условия.

Он протянул мне коробку, в которой был комплект белья и тонкая прозрачная ткань сорочки.

— Завтра купишь то, что нужно, а сейчас я принес это.

Я проигнорировала ловца и ушла в ванну. Вода смешивалась со злыми слезами — мне пришлось кусать губы, чтобы не закричать в голос от наполнявшей меня боли. Помнила ласки Снежина, неистовство и пламя, каждую встречу и знакомство. Все. Неужели это все и теперь я лишь подопытный образец?

Оделась в предложенное и прошла в спальню. Хотелось подбежать к кровати, сразу укрыться с головой одеялом и уснуть, но подавила этот порыв и не кинулась исполнять задуманное. Гордо прошла мимо Дара и только тогда легла.

— Скажу сразу, что тянуть, — ловец присел рядом, — в цену того, что тебя оставили в живых входит полный разрыв с прошлым. Те, кто не пробужден, перестанут узнавать тебя. Подчиненные души остаются закрепленными за тобой.

— Мама… Родственники…

Губы точно заледенели, поэтому только эти два слова мне удалось произнести.

— Нет.

Я просто не верила в произошедшее.

— У тебя есть твой знакомый, как его там… — Дар махнул рукой.

Легла и натянула одеяло поверх. Просыпаться больше не хотелось.

Я стала невидимкой. Нет, через тело не проходил насквозь свет, а съеденное и выпитое не выливалось обратно. Все было гораздо хуже: те, кого я знала, мои близкие и друзья больше не являлись таковыми. Я перестала существовать для них, словно вообще не появлялась на свет. Когда навещала маму, она просто не замечала меня. Да, ее Душа была подчинена мне, но это ничего не меняло — у нее не стало дочери, а я лишилась опоры. Октябрь едва вступил в свои права, но уже осыпал город бесконечным моросящим дождем. Ветви раскачивались под порывами промозглого ветра, отчего казалось, что деревья дрожат и, стуча в окна, просят пустить погреться внутрь теплых домов.

Снежин был холоден со мной, как этот чертов осенний месяц. Вспомнились слова некогда популярной песни: «А мне бы снегом в ладони нежно твои ложиться. А мне бы в небе в полете легком, свободном кружиться…» Но, видимо, и в отношениях когда-то наступает пора осени — страсть осыпается разноцветным ворохом листвы, превращаясь в груду прелых, почерневших останков… Учителем он был требовательным и строгим: никаких поблажек мне не полагалось. Была ли между нами когда-нибудь «любовь»… Оставьте это слово женским романам, утопающим, а затем захлебывающимся в приторном сиропе самообмана…

Дар тоже не отставал — его подколки выводили меня из себя, мешая контролю над звериным началом. Шрамы волка совсем затянулись, как будто он не был зверски убит. Ловец приходил ко мне каждый вечер, и постепенно я даже начала привыкать к такому соседству. В один из таких догоравших дней я решилась задать вопрос, занозой засевший голове:

— Почему ты позволил мне напасть тогда? Вряд ли тебя подвела реакция.

Дар потянулся, точно предвкушая какое-то развлечение, и лениво произнес:

— У тебя есть не все фрагменты паззла. Если быть точнее, тебе видны всего несколько кусочков от картинки.

Я начинала тихо закипать, но вида старалась не показывать. Вот только мужчина без труда разгадывал все уловки.

— Пока бесполезно что-либо объяснять. Лучше ложись спать, но если так уж не терпится узнать ответы… — многозначительно ухмыльнулся, давая понять, к чему клонит.

Оставила без внимания его выпад и спустилась на кухню. Сон не приносил ничего, кроме беспокойных или кошмарных видений. Кто знает, когда я сломаюсь и окончательно сойду с ума, не прожив и года после пробуждения. Мелкими глотками пила горячий чай с молоком, размышляя — хотя бы у Ника было все более-менее спокойно. Было ли это затишье перед бурей или атланты по какой-то причине решили одарить влюбленных нежданной милостью, неизвестно. Пара была поглощена друг другом, и я не вмешивала приятеля в свои проблемы. Поднялась в спальню и свернулась клубочком. Надеюсь, Дар не станет торчать здесь всю ночь напролет.

Очнулась в холодном поту, утро еще не наступило, и я трясущейся рукой включила свет. Один из постоянных ночных ужасов, тот, в котором свирепый зверь с янтарными глазами убивает меня, в сотый раз нехотя выпустил сознание из своих объятий. Мне предстояло еще несколько часов мучений, если бы не настойчивый телефонный звонок. Незнакомый абонент упорно не желал сдаваться, даже после того, как сбросила вызов. Не люблю отвечать, если вижу незнакомый номер — почти всегда такие звонки не предвещают ничего хорошего. Волк отсутствовал, и это не могло не радовать. Снова пробежалась взглядом по дисплею телефона, всматриваясь в цифры. Пришло сообщение, содержащее всего одно слово: «Ника». Позвонила, но никто не отвечал, затем на том конце послышались шорохи, что-то упало и, срывающийся на хрип голос, произнес:

— Ника… Они забрали… Не смог…

Связь оборвалась, разорванная оглушительным хрустом. Я заметалась, не зная, что предпринять, ведь где-то там был Ник! Вопросы сменялись в моей голове, как изображения в калейдоскопе: «Что делать?», «Куда бежать?», «Где искать друга?», «Что с Карой?». Я предполагала, кто мог начать мстить Никите — соратники Туманова. Почему они так долго ждали? Время утекало, пока я перебирала в уме ненужную информацию. Так! Еду на квартиру приятеля, а там разберусь. Суматошно оделась и выбежала в подъезд. Рысь! Мне поможет рысь! Открыла дверь наружу и подтолкнула в зазор камень, сбросила ключи в свой почтовый ящик и привычно перекинулась.

Полнолуние. Небесное светило было окутано маревом и окрашено не в привычный желтый цвет, а казалось размытым и похожим на огромную красную виноградину. Гроздья проблем вот-вот были готовы обрушить на меня свой щедрый урожай. На улицах никого не было, серой молнией неслась к дому Никиты. Если и были случайные свидетели моей ночной пробежки, то им чудилась лишь тень. Чуткий нос сразу уловил знакомые нотки пряностей. Чихнула и принялась исследовать: аромат, как едва заметная в зарослях тропка, заводил в безызвестность. Бежала, боясь, потерять этот ненадежный путеводитель. Ничего — то ли прошло много времени, то ли следопыт из меня был неважный.