В том же духе он продолжил:

— Я хотел твою задницу. Но почувствовал это еще до того, как ты сказала «нет». Я спросил, ты отказала. Я остановился. Так что, если я говорю тебе отпустить меня, ты отпускаешь.

— Прости, — прошептала я, теперь не чувствуя легких или даже нежных касаний его пальцев. Ощущая лишь жгучий жар унижения, пронизывающий мое тело.

Я не знала, что делать. Никогда не делала ничего настолько плохого в постели, чтобы потом меня вот так упрекали. Я не знала, как поступить дальше.

И что еще хуже, мне нравилось то, чем я занималась, и я думала, ему тоже нравилось.

Но, по-видимому, все оказалось не так.

Я уставилась поверх его груди на свою одежду на полу и прошептала:

— Наверное, мне следует…

— Ты думаешь о том, чтобы сбежать, а я просто говорю все как есть. Не нужно так переживать по этому поводу. Просто не делай этого снова.

— Хорошо, извини. — Я медленно начала отстраняться. — Но я все же думаю, вероятно, мне стоит уйти.

Джонни перестал водить пальцами по моей пояснице, притянул меня к себе на грудь, бросил один взгляд на мое лицо и совершенно замер.

— Я, правда… — я запнулась и начала снова: — Я не подумала об этом, но мне нужно проснуться еще раньше, чтобы добраться домой, позаботиться о лошадях и подготовиться к работе, так что, наверное, мне не стоит оставаться на ночь.

— Господи, Из, — пробормотал он, все еще глядя на меня.

— Так что, я лучше поеду домой, — сказала я, собираясь оттолкнуть его.

Я увидела, как его рука направилась в мою сторону, будто он собирался обхватить мое лицо, и в то же время в выражении его лица появилась нежность.

Но теперь я придерживалась плана, который в основном состоял из миссии не разрешать Джонни нежничать со мной, касаться моего лица так, как он никогда не касался, учитывая то, кем мы были. Поэтому я вскинула руку и оттолкнула его, одновременно переместившись на кровати, чтобы встать.

Однако в разгар всего этого я каким-то образом оказалась на спине, а Джонни лежал на мне сверху, и эта рука, которую я оттолкнула, нежно обхватывала мое лицо.

— Иззи, детка, прости. Я должен был найти способ объяснить все более деликатно, — прошептал он.

— Нет, все в порядке. Я имею в виду, нет… ты должен чувствовать себя свободно и быть откровенным со мной. Но, понимаешь… мне, правда, наверное, лучше уйти.

— Все было невероятно, — тихо сказал он.

— Я рада, что ты так подумал. Теперь, я знаю, ты злишься, когда я становлюсь такой, но сейчас мне действительно нужно идти.

— То, как ты принимала меня, Иззи, это было так прекрасно, смотреть, как мой член погружается в твою киску, такую чертовски влажную и нежную. Твое лицо, Иисусе. Твое лицо. Ты чертовски хорошенькая, но когда становишься такой для меня, ты невероятно красива. Я хотел заявить права на все это. Хотел быть внутри тебя всеми возможными способами. Так что я набросился на твою задницу.

— Все в порядке. Я имею в виду, то, что ты говоришь — это очень мило, и спасибо тебе за эти слова, они много значат для меня, и то, что ты послушался меня во время, ну, знаешь… того, что собирался сделать большим пальцем, и почувствовал, что я этого не хочу. Извини, что я не смогла дать тебе этого, и когда ты сказал, чего не хотел, чтобы я делала, а я не послушалась, но теперь мне нужно…

Джонни прервал меня.

— Ты глотаешь?

Вопрос был настолько странным, что на секунду я забыла об унижении и уставилась на него.

— Что?

— Сперму. Ты глотаешь?

Ох, боже милостивый.

— Эм…

Его взгляд стал еще нежнее.

— Я так не думаю, — пробормотал он.

— Джонни, я…

— Еще десять секунд в твоем рту, детка, и у тебя не было бы выбора, кроме как проглотить.

Я почувствовала, как мои глаза округлились.

— Ой.

— Да. — Его губы дрогнули. — Ой. Ты ведь знаешь, что феноменальный минет этим и заканчивается? — спросил он.

— Феноменальный? — выдохнула я, и его глаза потеплели.

— Детка, ты стояла на коленях между моих ног, поклоняясь моему члену. Ты так увлеклась этим, у меня никогда в жизни такого не было. Это было прекрасно. Вдобавок ко всему, у тебя талант. Так что, да, но, возможно, «феноменальный» — не то слово. Выдающийся. Превосходный. Сногсшибательный. Невъе*енный. Выбирай сама.

— Я хотела посмотреть, — прошептала я.

— Что?

— Я хотела… не… ртом. Я собиралась закончить рукой и хотела посмотреть.

Его глаза потеплели по-другому, его тело на мне переместилось, и голос прозвучал с рычанием, когда он спросил:

— Ты хотела посмотреть, как я кончу для тебя?

Я кивнула.

— А кто бы позаботился о тебе? — спросил он.

— Я не… ну, не думала об этом, но все шло к тому, что у меня могло произойти все… само собой.

Он одарил меня сексуальной улыбкой, прежде чем наклонил голову, провел носом по мочке уха, поцеловал в шею, поднял голову и снова поймал мой взгляд, но на этот раз он был намного ближе.

— Думаешь, ты могла бы кончить, просто наблюдая, как заставляешь кончить меня?

— Доказательства указывали на это, — ответила я, испытывая неловкость.

Еще одна сексуальная усмешка.

— Как тебе такой вариант, если мы сделаем это, ты встанешь на колени сбоку, чтобы я мог ласкать тебя между ног и помочь с этим?

— Думаю, звучит… выполнимо, — выдохнула я.

Именно тогда некое выражение пробежало по его лицу, что не было сексуальным, теплым или милым, но казалось настороженным, будто он только что что-то вспомнил. Затем показалась неловкость, и, если я правильно понимала, все свелось к раскаянию, прежде чем Джонни наклонился, коснулся губами моих губ и отстранился.

— Собак нужно выпустить, прежде чем мы устроимся на ночь? — тихо спросил он.

— Думаю, Вихрь уже заснул, но Демпси, вероятно, мог бы прогуляться, — ответила я, а затем попыталась встать, что оказалось невозможным, потому что он прижимал меня телом к кровати. — Я выведу его.

— Я сам, — возразил Джонни, проводя большим пальцем по моей щеке, прежде чем отстраниться.

Он надел джинсы и больше ничего, прежде чем свистнуть, и я оглядела комнату, увидев, как Вихрь поднял голову со своего места на диване, однако в остальном не пошевелился, но Демпси побежал в сторону Джонни.

Мужчина и собака вышли за дверь, и я услышала, как они спускаются по лестнице.

Я натянула простыню до груди, размышляя о беспокойстве и раскаянии, которые, как мне показалось, увидела на лице Джонни.

Затем откинула простыню в сторону, встала с кровати, нашла свои трусики и натянула их. Я также надела сброшенную Джонни рыжую футболку, с очень крутой, выцветшей, отслаивающейся желтой наклейкой, выглядящей как старомодная реклама моторного масла пятидесятых годов, на которой говорилось: «На пути к дому».

Покончив с этим, я подошла к своей сумочке и взяла ее с собой в ванную.

Вытащив из нее зубную щетку, я воспользовалась ей. Затем достала очищающее средство для лица в мини-формате, которое захватила с собой, и тоже им воспользовалась. Наконец, нанесла увлажняющий крем, тоже в мини-формате.

Убрав все обратно в сумочку и вернувшись в гостиную, я обнаружила, что Джонни и Демпси уже пришли с прогулки.

Взгляд Джонни был прикован к футболке, а губы кривились в ухмылке.

— Ты просто ничего не можешь с собой поделать, да? — поддразнил он.

— Я не могу чистить зубы голой, Джонни, — возразила я.

Его пристальный взгляд встретился с моим.

— Нет, можешь.

Я закатила глаза, бросила сумочку на его островок и направилась к кровати.

Демпси подошел и уткнулся мне в ноги, поэтому я остановилась, чтобы приласкать его, прежде чем направиться к кровати, рядом с которой стоял Джонни, он еще не снял джинсы, просто наблюдал за мной и моей собакой.

Но когда я подошла ближе, он обхватил меня за талию и притянул к себе.

Затем заключил в легкие объятия.

Я положила руки ему на грудь и запрокинула голову, чтобы посмотреть на него.