Его пальцы скользнули за пояс, слегка прикасаясь к моей попке.

Мои губы приоткрылись.

— Милая, застенчивая Элиза, — пробормотал он, будто говорил о ком-то другом, даже если смотрел прямо мне в глаза. — Придется избавить тебя от этого.

Да.

О, боже, пожалуйста, пусть это будет «да».

Пусть это будет началом чего-то.

— Голодная? — спросил он непринужденно.

Я кивнула, на самом деле не зная, была ли я голодна. Но точно зная, что мне нравилось тепло и собственническое прикосновение его руки в моих трусиках.

— Хочешь трахнуться до или после того, как я тебя покормлю? — спросил он.

Мои ноги задрожали.

Он почувствовал это, я знала, потому что это вызвало у него еще одну улыбку, на этот раз менее милую и намного более сексуальную.

— И до и после, — прошептал он, его голова приблизилась к моей. — Начнем с «до».

— Джонни, — прошептала я в ответ, но сделала это, прижимаясь губами к его губам.

Его глаза были открыты, они были близко, потому что, еще раз отмечу, его губы были напротив моих, когда он ответил:

— Да?

— Мой кофе, — идиотски заметила я.

К сожалению, его губы исчезли.

Затем исчез мой кофе, и его поставили на перила рядом с его кружкой.

Затем его губы вернулись.

— Я даже не сделала ни глотка, — объявила я, снова заглядывая ему в глаза, такие близкие, что могла сосчитать (густые) реснички.

— Приготовлю тебе три кофейника после того, как заставлю кончить, — пробормотал он, затем придвинулся еще ближе.

— Джонни, — настойчиво сказала я, снова без всякой причины откладывая поцелуй.

Он хорошо целовался. Лучше всех, кто у меня когда-либо был.

Однозначно.

И все же, это была я.

Поэтому нервничала.

— Иззи, — позвал он.

— Да? — откликнулась я.

— Заткнись.

Я заткнулась.

А потом, наконец, он меня поцеловал.

Иззи

ЭТО я проявила инициативу.

Это я заставила его позволить мне взять верх.

Я не знала, почему так поступила. Не знала, что у меня хватит на это сил. Я даже не думала ни о чем таком.

Просто взяла и сделала.

Прошлой ночью Джонни передвигал, тянул, менял позу и делал все, что хотел, чтобы я оказалась там, где он хотел. На спине. На коленях. На его лице.

Этим утро все началось точно так же. Все началось, будто продолжалось после первого раза минувшей ночи.

Первый раз был быстрым, голодным, настойчивым и впечатляющим.

Последующие — медленными, жаркими, неторопливыми и захватывающими.

Это утро относилось ко второму виду.

Пока я не проявила инициативу.

Пока не взяла верх.

Это случилось, когда мы оба были голыми.

Это случилось, когда я насквозь промокла, а он был твердым как скала.

Это случилось, когда каждый дюйм моего тела гудел, и это гудение усиливалось от всего, что он делал — прикосновений, поцелуев, облизываний, укусов, — но также и от простого взгляда на него, от выражения чистого секса на его лице, от кромешной темноты его черных глаз, превратившихся из сверкающих в пылающие.

Именно тогда я толкнула его на спину, и сначала он мне позволил, так как, я могла сказать, что он этого хотел, потому что в тот момент он был готов подчиниться мне, чтобы затем подчинить меня себе.

Но когда я опустила руки на его плечи, оседлала его, чувствуя, как его твердый член касается влажных завитков между моих ног, и посмотрела ему в глаза, он замер.

Я — нет.

Я наклонилась к нему, проводя губами от его шеи вниз к ключице и плечу, трепеща от твердости мышц под теплой шелковистой кожей, которой касались мои губы.

Я нашла его руку, переплела наши пальцы и отвела ее ему за голову. Я провела губами по его руке, остановившись, чтобы поцеловать выпуклость бицепса, а затем слегка прикусила кожу на внутренней стороне.

Резко сев, я потянула за собой его руку.

Расплетя наши пальцы, я прижала его ладонь к своей груди, мои глаза были прикованы к его. Медленно я провела его рукой вниз по своей груди, между грудями, по животу.

И он выдержал мой взгляд.

Он не смотрел на свою руку. На мое тело.

Он смотрел мне в глаза.

Боже, мне нравилось, что он продолжал смотреть мне в глаза.

В конечном пункте назначения я переплела наши пальцы. Мой средний палец поверх его, и ввела их в себя.

Моя голова откинулась назад.

Его бедра дернулись.

— Иззи, — прорычал он.

Мои глаза были закрыты, и я не открыла их, когда его другая рука обхватила мою грудь, мозолистый большой палец грубо прошелся по соску.

Я начала задыхаться, чувствуя, как Джонни двигает обоими нашими пальцами внутри меня, и подняла другую руку, чтобы накрыть ею его руку на моей груди, почувствовать его движения, когда он взял мой сосок большим и указательным пальцами и начал перекатывать.

— Боже, — выдохнула я, покачиваясь на наших пальцах, чувствуя, как тыльная сторона моей ладони скользит по его твердому члену.

— Посмотри на меня, — хрипло приказал он.

Я не посмотрела.

Мне было так хорошо от всего, что я чувствовала. Я выгнулась, сильнее прижимаясь грудью к его руке, и продолжала объезжать наши пальцы.

Движения пальцев на моей груди и внутри меня прекратились, и я услышала:

— Элиза, посмотри на меня.

Я опустила голову и медленно открыла глаза.

— Когда я внутри тебя, любым способом, ты смотришь на меня, — хрипло потребовал он.

— Хорошо, Джонни, — выдавила я.

— Оседлай их, — приказал он. — Покажи мне.

Я оседлала их. Я показала. Я помогала ему трахать меня пальцами и теребить мой сосок, пока красота, которую он вызывал, не заставила меня хныкать, мои движения стали отчаянными, и я закрыла глаза.

Он глубоко вошел нашими пальцами, остановившись, и мои глаза распахнулись.

— Смотри на меня, — прорычал он.

— Да, — прошептала я, покачиваясь на нем, когда его палец снова пришел в движение, отчаяние превратилось в неистовство, побуждая его жестко трахать меня нашими пальцами, ударяясь вершиной ладони о мой клитор.

— Господи, милая, застенчивая Иззи, пугливая, как кошечка, скрывает в себе дикого сексуального котенка, — пробормотал он.

— Я ханжа, — бессмысленно выдавила я.

Я едва успела (но сделала это, в основном, потому, что каждая из них была так хороша) отметить вспышку белозубой и теперь суперсексуальной улыбки, прежде чем он ответил:

— Напомни мне об этом, чтобы я смог посмеяться, когда мой член будет вне угрозы взрыва, наблюдая, как ты объезжаешь мой палец.

Это я тоже отметила, совсем чуть-чуть, но не настолько, чтобы смутиться из-за этого, потому что в данный момент объезжала его палец.

Я выгнулась дугой. Закричала. Сжалась вокруг наших пальцев, тяжело дыша и всхлипывая.

В середине этого я потеряла ощущение наполненности и оказалась на спине.

Я услышала, как открылся ящик тумбочки, шуршание фольги, потом это ощущение вернулось.

Но не с его пальцем.

А с его членом.

Первый раз прошлой ночью был быстрым, голодным, настойчивым и впечатляющим.

На этот раз мы начали медленно, жарко, неторопливо и захватывающе.

Но сейчас это было жгуче, грубо, дико и совершенно неконтролируемо.

И невероятно.

Обхватив мои запястья и резко заведя их над моей головой, Джонни прижал их к матрасу своим весом, чтобы удерживать меня, в то же время давая себе опору, и врезался в меня. Одним толчком войдя до основания. Врезавшись пахом в клитор, снова подталкивая к краю, так что у меня не было выбора, кроме как вцепиться в него всем, что у меня было, держаться изо всех сил и в то же время повторять его имя, умоляя не останавливаться, никогда не останавливаться.

И я делала это, пока мой оргазм длился и длился, пока он полностью не захлестнул меня, и я вообще не могла говорить. Я могла лишь держаться и чувствовать великолепие кульминации, охватившей меня — нас, — когда он застонал мне в шею и усилил свои последние толчки.