— Что означало «только ты».

Я отвела взгляд от его глаз, переведя на его ухо, так что я все еще смотрела на него, просто не совсем на него.

— Детка, — прошептал он, нежно сжимая мою челюсть.

— Я не такая, — ответила я его уху.

— Например, какая? — настаивал он.

— В постели. — Мой взгляд скользнул по его глазам, пока не переместился на его другое ухо. — В постели я не такая ни с кем, кроме тебя.

Он ничего не сказал, и молчание продолжалось так долго, что я случайно взглянула в его глаза.

В тот момент, когда наши взгляды встретились в лунном свете, он спросил:

— Какая, не такая?

— Я не отпускаю себя, — прошептала я, борясь с жаром, стремившимся ударить мне в щеки.

— Не отпускаешь, — пробормотал он.

— Не… даю волю… э-э, сексуальному котенку. Я не… просто… — Я сделала прерывистый вдох. — Ты единственный, с кем я чувствовала… это заставило меня… — Я с трудом вздохнула. — Ты делаешь меня такой.

— С самого начала? — спросил он.

— Что?

— Детка, ты была горячей и дикой с нашей первой ночи.

— Да, — тихо призналась я. — С самого начала.

В его позе чувствовалась напряженность, даже в руке на моей челюсти, и я испытала нечто особенное из-за того, как он сверлил меня взглядом.

— Значит, сексуальный котенок — только мой, — заявил он.

— Джонни, на самом деле, я не сексуальный котенок, — честно сказала я.

— Иззи, ты наблюдала за нами. Ты, черт возьми, такая.

— Не… ну… не прямо сейчас.

— Спасибо, бл*ть.

Я уставилась на него.

— То есть?

— Всегда удивляюсь, что мне нужно объяснять тебе все, что касается тебя, но ради тебя, Из, я сделаю это. Поскольку у тебя нет члена, ты не можешь иметь ни малейшего представления о мужчине, который претендует на это тело, — его другая рука легла мне на талию, — этот мужчина, то есть я, получает удовольствие от милой, хорошенькой Иззи, которую ты показываешь миру, зная, что когда я уложу тебя в постель, ты загоришься вот так для меня. Будешь смотреть, как я тебя трахаю. Подпустишь к своей попке. Будешь наблюдать, как я дрочу для тебя. И все остальное, что ты даешь мне, как только я тебя раздену, и ты отпустишь себя.

Его лицо приблизилось, а я продолжала смотреть ему в глаза.

— Это большая честь, — прошептал он.

— Честь? — прошептала я в ответ.

— Честь, что ты даешь мне это. Что чувствуешь себя со мной в такой безопасности. — Его глаза изменились в лунном свете. — С самого начала.

В этом было что-то серьезное, я поняла это еще тогда.

Он не понимал.

До сих пор.

А теперь, определенно, понял.

И ему, безусловно, это нравилось.

Потому что он поцеловал меня.

Снова.

Не глубоким, влажным и голодным поцелуем.

А нежным. Чуть вторгаясь в мой рот, но только для того, чтобы поласкать его языком. Чуть прикасаясь губами. Слегка прикусив мою нижнюю губу.

Снова, и снова, и снова.

Я держалась за его плечи, откинув голову назад, предоставив ему владеть моим ртом. Он был его, и он мог брать его, целовать так, пока не взойдет солнце, пока не опадут листья, пока мир не перестанет вращаться.

Проблема заключалась в том, что это не могло длиться вечно.

Мне нужно возвращаться домой к сестре. Лечь спать. И на следующий день отправиться на работу.

И он должен меня отпустить.

Джонни знал это лучше меня, потому что перестал целовать и прошептал мне в губы:

— Любимый вечер, spätzchen. Напиши, как только доберешься домой. И увидимся завтра.

Я кивнула, мой лоб столкнулся с его лбом, и я увидела, как улыбка коснулась его глаз.

Мое тело, казалось, расплавилось, не только от секса, но и от нежных поцелуев и ласковых слов, когда он отодвинулся от меня, а я повернулась и забралась в свою машину.

Я завела двигатель и помахала ему рукой, не беспокоясь о том, что выгляжу как дурочка.

Я была его дурочкой.

Дурочкой Джонни Гэмбла.

Его сексуальным котенком.

Его женщиной.

Так что я могла махать рукой, как дурочка, если бы захотела.

Отъехав, я снова помахала рукой, глядя в зеркало заднего вида на то, как он стоит и смотрит мне вслед, Рейнджер сидел рядом с ним.

И я направилась домой с мыслью, что все еще счастлива от того, что происходит у нас с Джонни.

Но я больше не боялась.

Иззи

— НУ, ЛАДНО.

Я перевела взгляд с компьютера на Дианну, входящую в мой кабинет.

Она закрыла за собой дверь.

Я вернула взгляд на экран компьютера, затем снова на Дианну и сказала:

— Адди и Брукс приедут на обед через полчаса.

— Знаю, детка, просто хотела сказать, что слышала кое-что, — ответила Дианна.

— Что?

— Салли, бармен «Дома», передала Норме, хозяйке «Дома», которой сегодня утром делала в парикмахерской «Имидж» прическу одна цыпочка, которую я не знаю, но вместе с ней работает мой стилист Кристал. И Кристал знает, что мы с тобой близки. Кристал подслушала, как Норма говорила своему стилисту, что Салли была полностью в лагере Шандры, пока не увидела, каким Джонни был с тобой, и как мило и ласково ты с ним общалась, а потом заставила очень сильно рассмеяться. Теперь Салли обратилась в веру Иззи, и, судя по этой истории, Норма перешла на другую сторону, и Кристал тоже.

Мне было смутно приятно, что я завоевываю расположение горожан Мэтлока.

Но, в основном, мне было все равно.

— Это не важно, Дианна, — напомнил я ей.

— Я заглянула к тебе показать большой палец за хорошо проделанную работу, — ответила Дианна.

— Это не работа. Я выпивала со своим парнем.

— Твоим парнем?

Я ухмыльнулась.

— Ну, он называет меня «своей женщиной», так что я думаю, что для меня безопасно называть его «своим парнем».

В ее глазах промелькнула искра.

— Да, я бы сказала, что это безопасно.

У меня было такое чувство, что в моих глазах тоже мелькали искры.

Мы некоторое время обменивались искрами, а потом Дианна сказала:

— Знаешь, Джонни Гэмбл не был Мистером Беззаботным с тех пор, как Шандра ушла от него.

Я почувствовала, как моя искорка погасла.

— Ты о чем?

— Вот, что Норма сказала Кристал. Он — завсегдатай «Дома». Не с целью напиться или подцепить кого-то. Просто пропустить по пиву с приятелем. Это единственный бар в городе, так что даже мы с Чарли там завсегдатаи, хотя у них нет бокалов для «мартини», так что это не совсем в моем стиле. Это просто мой единственный выбор, если только я не хочу сама смешать себе коктейль, а иногда, подруга, я просто не в настроении для этого.

— У них и карты вин нет, — поделилась я тем, что она, вероятно, уже знала.

— Кошмар, — пробормотала Дианна. — В общем, — оживилась она, — у Джонни Гэмбла не совсем вошло в привычку цеплять какую-нибудь цыпочку в «Доме» и болтать с ней, но можно с уверенностью сказать, что он, определенно, «не ревел от смеха», так Норма и сказала Кристал. Никогда. Целых три года.

Я нашла это тревожным.

— Он не… смеялся? — попросила я подтверждения.

— Не знаю. Наверное, никто не знает. Никто не проводил с этим мужчиной сутки напролет. Лишь видел его время от времени. При мне он казался нормальным, не угрюмым, но и не веселым и жизнерадостным. Просто был каким-то… отстраненным. Словно с головой уходил в собственные мысли.

Я напряглась, когда воспоминания о нашем первом совместном утре поразили меня, как выстрел.

Джонни, стоял на балконе, погруженный в свои мысли, и пил кофе.

Отстраненный.

Потом мы заговорили об овощах, и я вела себя как дурочка, а он расхохотался.

Тогда я в первый раз за время нашего короткого знакомства услышала его смех.

Помню, как подумала: «Какой прекрасный звук».

Но скрипучий, словно им давно не пользовались.

Больше он не звучал скрипуче.

— Из? — окликнула Дианна.