Он пожевал губами.

— Я ж не только чай пью и кости гоняю, сам понимаешь. Мы ж в двух нан от столицы, мастер, а не на Пустошах живем. Информацию всегда можно купить и то, что знают двое, знают все. Вот я и купил, на всякий случай. С ними, с чиновниками, таким как мы можно или дружить, за небольшую денежку, или не дружить, или вообще не пересекаться. Но всегда надо на них что-то иметь. Так вот, что я тебе хотел сказать. Нашел я, значит, человечка, который нашел мне еще человечка, который узнал, куда ездил судья-то. И зачем. И знаешь… Я чуть не сблевал. И как Боги таких до жизни допускают, а?

Эреха последнее время тоже сильно интересовал этот вопрос. Настолько, что он всерьез подумывал задать его потом, после смерти, когда предстанет его душа перед Богами на Суде.

— В тот раз, какие бы желания его не мучали, ему не удалось. То ли чья-то родня настучала в магистрат, то ли сам магистрат задался вопросом интересного человека, исполняющего желания, но судья наш вернулся и полгода сидел тише воды, даже временно переехал в служебную квартиру при суде. Никуда не выходил, храмовников пуще моровой язвы боялся.

Эрех машинально потянулся за пирожком и обнаружил, что под увлекательный рассказ опустошил целое блюдо. И даже не заметил. Голова его была занята другим, что-то крутилось в ней, связанное с желаниями, что-то, что он никак не мог вспомнить.

— Он опять попытался, вы знаете? — оставив ускользающую мысль в покое, Эрех посмотрел на Юхея. — За день до смерти. И убили его…

— Что, родня у ребенка нашлась? — довольно хохотнул мастер.

— Нашлась, нашлась…

— Какая новость! Отличная новость! Обмыть бы. Эй, Юраи! Женщина! Да что ж это такое, вечно ее не дозовёшься!

Поднявшись со стула с удивительной для человека его размеров грацией, Юхей нырнул за занавески. Эрех засунул в рот пышку с малиновым вареньем и, пережевывая, задумался. Был ли тот, к кому ездил судья два года назад и тот, кто продал Нору и Ниму, одним и тем же? Мастер Рейке бы уже целую теорию выдвинул, а так приходилось обходиться своими весьма скромными силами и незначительным опытом.

Дожевав пышку и потянувшись за пончиком, но-Тьен сообразил, что в доме вдруг воцарилась абсолютная тишина. Тяжкая, настороженная, заставившая его, вместо пончика, ухватить нож для масла. Что он собирался с этим ножом сделать, Эрех понять не успел. Удар по затылку швырнул его в темноту и последнее, что целитель ощутил, была поверхность скатерти, о которую он приложился лицом.

****

Дверь в кабинет Теона Делко Йон распахнул по старой привычке, пинком. Останавливать его никто не стал — костюм свой он за это расследование полностью изгваздал и пришлось опять надеть старую форму, которую сидящий в приемной плешивый хмырь узнал даже без нашивок. Потому на шум и грохот никто не прибежал.

В несколько стремительных шагов сыщик пересек просторный кабинет и небрежным движением швырнул на стол отпечаток, только что сварганенный им при помощи типографии «Эха Альмейры». На нем во всей красе возлежал тул Ойзо, слегка подпорченный неправильным хранением, с отчетливо видимым швом от вскрытия.

Теон вперил взгляд в черно-белое изображение и побелел, как окружающие его стены.

— Ты немедленно отпустишь бедолагу и объявишь во всеуслышание, что произошла ошибка в опознании, — вкрадчиво сказал Рейке, не сводя с полковника пристального взгляда. — А иначе я с телом на плече иду в магистратский суд и под присягой рассказываю, что ты и твои орлы начудили сегодня у старых сушилен. И как вы собирались надурить магистрата.

Белизна полковничьего лица стала отливать синим.

— Ты знаешь, что старый хрен с тобой сделает, не так ли, Теон?

Дрожащей рукой Делко рванул ворот кителя.

— Он все время был у тебя?!

— Скажем так, — ухмыльнулся Йон. — Вы же сами объявили пятьсот лян награды за тело и убийцу, э? Достаточная сумма, чтобы такой неудачник, как я, приложил определенные усилия.

— И ты нашел… убийцу? — обычно самоуверенный, с громкий голосом, сейчас Теон говорил, чуть ли не клацая зубами.

— Дело оказалось интересным, — вопрос Йон проигнорировал, только оскалился, подобно загнавшему вора псу. — Обманчивым. Сначала я нашел жертву, которая обратилась в преступника. Потом нашел убийцу, оказавшегося жертвой. А потом я стал задавать вопросы и на один никак не могу найти ответа самостоятельно — каким же это образом владелец провинциального цирка вышел на весь бюрократический цвет столицы? Знаешь, я так бы и плутал в неизвестности, если б ты не стал вскрывать тело судьи. И меня вдруг озарило — почему ты, почему не магистрат, э?

Следить, как мечется человек, пойманный на горячем, когда-то представляло для Йона удовольствие отдельного рода. Он думал, что забыл это чувство, но глядя на перепуганное лицо, с бегающими глазками и задрожавшими усами, понял — нет. Просто давно не было шанса его испытать.

А самое главное, Теон Делко знал Рейке еще тогда, восемь лет назад, и сейчас — Йон готов был свою единственную шляпу заложить — в полной мере вспоминал все, что в те времена испытывал: лютый страх.

Безудержный ужас перед взявшим след псом, остановить которого могут лишь Боги. Вон, даже губы задрожали, как у готового расплакаться ребенка.

— Это не я, — неожиданно тонким голосом пискнул он.

— Э?

— Его покрываю не я.

— Не смеши меня.

— Это правда! — Делко вцепился в край стола, пытаясь скрыть трясущиеся руки.

— Тогда кто?

Молчание и бегающие глаза. Йон устало вздохнул.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами, взял со стола отпечаток и сунул в карман, показывая, что собирается уходить, вернее, идти. К магистрату.

— Не… — Делко осекся, внезапно поник и рухнул на стул. — Все.

— Что?

— Все. Я сказал — все! Все, кому он оказывал услуги.

— То есть ты хочешь сказать, что речь идет о круговой поруке клиентов? — Рейке оторопел. — Да что он тогда такое делает? И… Проклятье, Теон, ты что, тоже предпочитаешь детей?! Не бреши, я же тебя знаю!

— При чем тут дети? — Делко оторопело моргнул. — Ах, ты про судью… Нет, дело совсем не в детях…

Он снова замолчал.

— Тогда в чем? — эта странная беседа начинала надоедать, но тревога, вызванная признанием, не давала ее прекратить.

— Он… Понимаешь, он исполняет желания… Понимаешь? Любые желания! — он почти сорвался на крик. — Хотя, о чем это я. У тебя же никогда не было желаний. Ты был счастлив! Ты же ничего никогда не хотел, как и все вы! И тебе не понять, что значит хотеть чего-то!

— Повремени с истерикой, пожалуйста, — Йон представил, как при словах Теона на Небесах в заливистом хохоте зашлась Судьба. — При чем тут желания? Ты что-то отклоняешься от темы разговора.

Упер руки в столешницу, навис над Делко, прекрасно зная, какое впечатление производит, с его-то ростом и внешностью:

— Или не отклоняешься? Кто он такой — мастер Тулли?

Полковник смотрел затравленно.

— Он исполняет желания, — выдавил наконец. — Я же сказал… Он приходит к человеку и предлагает ему то, что тот давно хотел. Карре вечно скрывал, что его возбуждают только маленькие девочки… А Ойзо было скучно и он пробовал все, чтобы развеять скуку. Ты знаешь, почему отец забрал его из Асталота домой? Они там с приятелями сколотили компашку и ради интереса убили какого-то бродягу. Долго убивали, дня три. Сын магистрата хотел посмотреть на чужую смерть… Гаденыш.

— И ты все это, разумеется, знал, — спокойно уточнил Рейке.

— И я знал, и его отец знал. И про дурь тоже. И про шантаж. Шантаж ему был нужен, чтобы покупать дурь, магистрат урезал содержание и перестал давать ему деньги. Спорю, если б он был жив, следующим желанием было бы убить отца.

Солнце, перевалившее за полдень, весело заглядывало в окошко, рассыпая по полу теплые пятна света. Интересно, сколько сейчас? Час Собаки или Кошки?

— Ладно, я понял. Приходит некто и предлагает сильным мира сего — хотя, сильные из вас, как из козьего хвоста дудка, — предлагает им исполнение желаний. Я так понимаю, не тех, что загадывают на Первый день года. Ты что просил?