Серый там был, более того: он и организовал, финансировал эту встречу, он и нашел всех через портал «Одноклассников», списался с каждым…

И все повторилось вновь. Он пригласил ее на танец и в тех же самых словах сказал, что любил ее всю жизнь и никогда не прекращал любить. И так же, как тогда, она бросила руки на бедра и пошла сквозь зал одного из лучших ресторанов Москвы. Нет, на сей раз он не подошел к ней и не спросил:

— Никогда, Наташа?

Они стали переписываться интернетом. Не стоило отвечать ему вообще, когда наутро после встречи он прислал письмо. Но одно обстоятельство не давало ей покоя. Она ввела данные Серого в программу ZET, и его гороскоп удивил ее, вернее, сочетание кругов двух натальных карт — его и ее. Согласно, синастрической астрологии, этот мужчина и эта женщина идеально подходили друг другу.

Словом, с Серым у нее произошло то же самое, что потом с Тарасом Балашовым. Тарас был хорош, красив, она совпадала с ним во всем, понимала с полуслова, но звезды говорили «против». Серый был отвратителен, но звезды говорили «за».

Они довольно сухо расспрашивали друг друга о жизни, общих знакомых, одноклассниках, которые потерялись или ушли из жизни. Серый регулярно, ненавязчиво и коротко писал ей почти каждый день. Слово за слово, это потянулось и длилось недели, затем из мирной беседы переросло в ожесточенный спор, затем он начал требовать встречи, она отказывала, пока наконец, уже в виртуальное пространство, снова не бросила свое «никогда»…

Это было больше полугода назад, с тех пор Серый не беспокоил ее, и вот теперь он мертв. Все его письма она удалила, но помнила из них целые цепочки слов.

«Ты смысл моей жизни. Не могу поверить, что тебя больше не встречу. Почему, почему?»

«Да чудовище ты! Динозавр. На тебе кровь старушек, которых утопили в ванной. Чтобы квартиры у них отобрать».

«Да никого я не топил!»

«Не ты, так такие, как ты. Признайся, скольких ты заказал? Разорил? Или своими руками замочил, каратист!»

«Да что ты понимаешь! Такие, как я, подняли на новый уровень всю страну».

«ЭТУ страну, как вы говорите».

«Почему эту? Нашу!»

«Не смей говорить НАШУ! Она для тебя — ЭТА!»

«Ты увидишь много других стран, если будешь со мной. Ты будешь жить очень хорошо, ни в чем не будешь нуждаться».

«Богач, я не люблю тебя… Помнишь у Пушкина?»

«Не помню… Но читал его, конечно».

«Ты не имеешь права читать нашего Пушкина!»

«Я не смогу без тебя жить, Наташенька!»

«Так и не живи».

Подобного рода перепалка шла изо дня в день. Наталья обвиняла Серого в массовых убийствах. Именно такой ублюдок, как он, сначала вежливо предложил ей разменять родительскую квартиру в Потаповском переулке на самых выгодных условиях, а когда она отказалась, наслал на нее ОМОН, и хрупкую женщину били головой о дверной косяк… Затем вежливый появился снова. Предложение остается в силе. Было это пятнадцать лет назад. Предложение было действительно выгодным, а упиралась Наталья только из желания сохранить стены, которые помнили мать и бабушку, стены, в которых стояла ее колыбель. Тогда она даже подумала о том, чтобы обратиться к Серому, но преодолела эту слабость. Вместо квартиры в центре она получила две в Зябликово, у самой кольцевой, и это решило ее материальные проблемы, поскольку одну из квартир она сразу сдала.

Она наконец заснула, и снилась ей школа, а наутро ей показалось, что за окном как-то по-особенному тихо, будто ночью выпал первый снег, но на дворе был июль, и природа молчания заключалась в том, что далекий голос этого человека умолк навсегда, голос, которого не было слышно, но который мог загудеть в любой момент, отчаянно и гнусаво:

— Наташенька, я люблю тебя!

Неужели ее слова: «Так и не живи» — возымели самое прямое действие? И что же ей теперь делать: радоваться, что освободила мир от одного из многочисленных пауков-убийц, или мучиться, обвиняя в убийстве себя саму?

Она проверила почту. Настоящий Тарас на ее вчерашнее послание не отозвался.

На другой день было свидание. По пути Наталья прихватила газету и прочитала новости более подробно.

Это уже было написано профессиональным, а не интернетским языком. Суть повторялась, но были добавлены новые детали. Сергей Орлов по прозвищу Серый ввел себе десять кубиков воздуха в вену на правой руке. Все правильно: он и был левшой.

В бандитские годы во всю полосу непременно бы растянули выразительную фотографию трупа: выпученные глаза, свисающий шприц… Но этика нынешних времен таких вещей не допускала. Зато в правом нижнем уголке, завершая композицию разворота, уютно покоилось средневековое кресло для пыток, позиционированное как коллекционный экспонат хозяина, но Наталья-то знала, как говорится, печенкой чувствовала, что Серый использовал этот инструмент по назначению, в своих мрачных играх гражданской войны девяностых.

«…Одной из возможных причин столь кратко, но весомо поставленной точки, мы считаем некую тайную, до сих пор никем не озвученную неизлечимую болезнь, которой страдал Орлов. Однако один из приближенных к покойному людей, доктор В. О. Бурышев, считающийся чем-то вроде домашнего врача, отказался обсуждать с нашим корреспондентом этот вопрос…»

Как раз на этих словах к столику подсел Тарас. Ложный Тарас, как теперь его мысленно называла Наталья. Едва поздоровавшись, он вперился глазами в газету. Вероятно, этот человек, как и многие люди его круга, был охоч до новостей, следил за жизнью звезд и с жадностью смотрел все эти фальшивые ток-шоу, где судятся, разводятся, ноют и заламывают руки. Наталью однажды пригласили на такое: за две тысячи рублей она должна была сыграть мать, которая, уйдя в длительное хиппачество, бросила своих детей. Ей даже показали этих выросших «детей» — облезлого молодого человека и девочку с красным лицом. Деньги ей были в те дни ой как нужны, но она вдруг зевнула посередине репетиции, встала и молча вышла из студии, и вообще перестала общаться с тем сокурсником, который, работая редактором на телевидении, чисто из милосердия предложил ей эту роль…

Тарас меж тем развернул к себе газету и внимательно читал статью о смерти «почти олигарха». Наталья полюбопытствовала: чего ж его так привлекло? Ответ поразил ее:

— Человек все-таки…

Человек, ну и что? Допустим. Но почему парню, который пришел на свидание с женщиной, должно быть какое-то дело до «человека» из газеты? Из этого параллельного мира, которого вообще не существует?

В данном случае этот параллельный мир пересекся с реальным, с ее миром… Но Тарас-то тут при чем? Ложный.

Тут она вспомнила о настоящем Тарасе, ей пришла в голову конкретная идея. Она спросила, сможет ли продвинутый автомеханик справиться с маленьким-маленьким мобильником?

— О, это проще простого! — воскликнул Тарас, заметно радуясь, что она его просит.

Каким жалким и ничтожным он показался ей в этот момент… Однако справился с задачей за несколько минут. Наталья, неуклюже манипулируя новым интерфейсом, вышла на свой ящик, и там висело письмо от Тараса Балашова. Настоящего.

Письмо было теплое, искреннее, обещало скорую встречу. Наталья ответила немедленно и весь вечер, не обращая внимания на своего спутника, переписывалась с ним.

В одном из писем Тарас послал ей свою фотографию. Увидеть через мобильный интернет она ее не могла, но ей очень не терпелось посмотреть. Она решительно прервала встречу с ложным, и тот отвез ее домой.

Сидела, нетерпеливо ерзала, пока грузился компьютер, открывалась почта. Вот он! Да, да! Безо всякого разочарования. Не кинематографический красавец, конечно, но умное, правильное, интеллигентное лицо. Она вдруг почувствовала, уже непонятно каким образом, прямую связь, точное слияние этого образа с рассказами, которые полюбила!. И как только она могла ошибиться? Как могла поверить, что эти рассказы написал смазливый парнишка с футбольным мячом?

Она тут же написала Тарасу, тот немедленно отозвался и дал свои телефоны — городской и мобильный. Наталья позвонила по городскому, полагая, что разговор будет долгим. Так и вышло. Они проговорили всю ночь, а встретиться решили завтра.