Серега, медитировавший в тенечке, увидел, что друг приближается к нему, изображая странный танец. Тараканов выписывал замысловатые петли, кружась при этом вокруг своей оси и притопывая босыми ногами по песку. Подойдя поближе к Сереге, он закружился вокруг него, прожигая приятеля безумным взором, и громко запел вслух, монотонным речитативом:

– Кто я, кто я, кто я, кто я? И как я это де-ла-ю?

Увидев, что друг находится в сильной «измененке»[51], Серега легко вскочил и двинулся на него, напевая ответный рэп:

– Кто ты, кто ты, кто ты, кто ты? И как ты это де-ла-ешь?

Они закружились в парном танце, двигаясь по траектории «восьмерки». Ускоряя движения, танцоры сходились вплотную, лицом к лицу, не сводя глаз с партнера. После этого они расходились в стороны и, сделав плавный разворот, вновь неслись навстречу друг другу. Темп движений то убыстрялся, то замедлялся, случайным образом.

«Скакуны» стали сбегаться-разбегаться по прямой линии, затем по непредсказуемой траектории. Они непрерывно импровизировали:

– Кто я, кто ты, кто ты, кто я?

И как я это де-ла-ю?

– Кто ты, кто ты, кто ты, кто я?

И как мы это де-ла-ем?

Слова рэпа и рисунок движений с каждым разом хаотически менялись. Друзья нарочно запутывали ум, не давая ему включиться, погружаясь во все более глубокий транс.

Вовка начал крутить руками над головой и похлопывать себя по центру груди, как Капитоныч[52]:

– Жарок пошел, жарок пошел!

Серега отозвался:

– И точка сборки съе-ха-ла!

– Алла, Алла, Алла, Алла!

– Ла Иллаха Ил Алла!

– А Капитонычу хвала!

– Безумье – вот его Лила[53]!

Вовка начал перемежать рэп пранаямой Капалабхати, Серега присоединился к нему. Пока один пел строчку рэпа, другой форсированно дышал через две ноздри. Если возникала пауза, она естественным образом заполнялась дыханием, пока не рождалась следующая строчка. Иногда, чтобы разогнать энергию еще сильней, рэперы специально делали несколько циклов пранаямы.

Тараканов продолжил тему:

– Весь мир – Капитоныч Любомир!

– Весь мир – Капитоныч Любомир! – вторил ему Серега.

– Капитоныч нам поможет!

– Сбросить лягушачью кожу!

– Скинуть человечью форму!

– Двойнику подкинуть корма!

– Громко Фишером гремя!

– Едет крыша у меня!

– Едет крыша – прочь мозги!

– Съехать крыше помоги!

– Весь мир – сошел, сошел с ума!

– Сошел с ума, сошел с ума!

– Сойди с ума! Сойди с ума!

– Схожу с ума, схожу с ума! – Серега прыгнул в сторону.

Девчонки-киргизочки, громко смеясь и глазея на двух чудиков, тоже принялись танцевать в стиле рэпа.

Тараканов мгновенно отреагировал и переключил тему рэпа:

– Весь мир – дискотека!

Серега уточнил:

– Дискотека в тюрьме!

– Дискотека в Кремле!

– На небе и на земле!

– Дискотека везде!

– Дискотека во сне!

– Дискотека в огне!

– Дискотека в психбольнице!

– В пустоте мелькают лица!

– А безбашенный диджей!

– Крутит диски все быстрей!

– Дискотека, дискотека!

– Танцы до скончанья века!

Рэперы все раскручивали и раскручивали бешеную энергию. Глаза у них горели, по лицам струился пот. Они не знали, что произнесут в следующий момент – фразы рождались из состояния «вне ума», как озарения, как коды к безумным переживаниям. А Вовка и Серега просто озвучивали их, все больше и больше нагнетая и без того запредельную энергетику, откровенно иронизируя над абсурдностью этого мира.

Представление явно удалось – зрелище снесло башню зрителям до самого основания. Девчонки так обезумели, что их смех буквально перешел в истерику: они не могли остановиться, заходясь от приступов хохота, плача, рыдая и визжа одновременно.

Вовка с Серегой по опыту знали, что смех в подобных случаях – способ заземлиться. Это экстренная защита ума от состояний, где для него нет места, где нет точек опоры, где существует лишь бушующий штормовой океан «термоядерных» энергий, неподвластных человеку. Было очевидно, что чувствительная психика неподготовленных девчонок может не выдержать такой сокрушительной атаки, поэтому Вовка остановил рэп. Киргизочки немного поутихли и наперегонки поскакали купаться.

Гульзара подошла к «Танцорам над Бездной» и призналась, что сходит с дистанции. После обжигающей йоги космонавтка долго отмокала в Иссык-Куле, чтобы затвердеть. А этот рэп ее добил, хоть она и наблюдала за ним с берега, стараясь держаться подальше от «поля битвы». Еле ворочая языком, Гульзара сказала:

– Ребят, не могу больше… Я стала слишком текучей. Весь мир вокруг расплывается, превращаясь в энергию. Собрать его хотя бы на несколько секунд стоит чрезвычайных усилий…

– Везет же людям! – воскликнул Тараканов. – Нам бы твою чувствительность.

– Полюбовалась бы я на вас, – ехидно парировала Гульзара. – Я теперь даже без всяких практик, с открытыми глазами, подолгу не могу вспомнить, кто я и где. А уж ходить или говорить – это верх эк-ви-ли-брис-ти-ки.

– Молодец, поздравляю! Эх, жаль, такие асы сматываются на запасной аэродром! Ничего, тебя и в юрте будет колбасить от нашей энергии, – «порадовал» ее Серега.

Попрощавшись, Гульзара медленно, нетвердыми шагами скрылась в проходе между зарослей облепихи, а на арене цирка появилось новое действующее лицо.

Это был пожилой киргиз худощавого телосложения. В черных волосах его виднелась обильная седина, а лицом он напоминал Луи де Фюнеса. Мужчина имел весьма странное одеяние: изрядно помятые черные брюки, белая рубашка и «пинжак с карманАми» черного цвета. Обут «Луи» был в короткие кирзовые сапоги, основательно заляпанные грязью. И это при тридцатиградусной жаре! В руках он держал резиновую маску и трубку для подводного плавания.

Серега с Таракановым аж рты разинули при виде столь колоритного субъекта. Вовка изрек:

– Конферансье, не иначе!

– Ага! – заржал Серега. – Бабочки только не хватает. Или клоун.

– Не, – мотнул головой Вовка. – Клоуны – это мы с тобой. Хотя возможно совмещение ролей: на полставки – конферансье, на полставки – клоун.

«Луи» остановился рядом с ребятами, наклонившись, чтобы заправить брюки в сапоги. В этот момент ему на плечо села бабочка светло-салатового цвета.

– А вот и бабочка… – шепнул Сергей Вовке. – Все как заказывали.

– Обалдеть! Точно конферансье. Ждем объявления следующего номера.

Киргиз выпрямился, бросив на ребят мимолетный взгляд, затем прошествовал на берег и степенно разоблачился, оставшись в полинявших семейных трусах умильной розовой расцветки. «Луи» подошел к воде, но купаться не стал. Он повесил одежду на предплечье, затем в левую руку взял трубку с маской, а правой аккуратно захватил сапожки за голенища. Важной походкой «актер» двинулся вдоль берега в сторону основного пляжа и через минуту скрылся за кустами.

– Представление окончено! – интерпретировал Вовка действия конферансье.

– Ну что ж, всем спасибо! – поблагодарил Серега участников «Шоу подглядывания» и в знак признательности сложил руки в намастэ, картинно склонив голову.

Тараканов повторил его жест, а потом задрал голову вверх:

– И Ему спасибо! Аллах ведь тоже подглядывает! За всеми сразу.

– И смешит, и ухахатывается круче всех, – добавил Серега.

– Точно. Бог – это Челентано, главный клоун Вселенной!

– Призраки были союзниками, дон Хенаро? – спросил я.

– Нет, они были людьми.

– Людьми? Но ты же сказал, что они были призраками…

– Я сказал, что они более не были настоящими. После встречи с союзником не осталось ничего настоящего…

– Все, кого встречает Хенаро по пути в Икстлан – лишь эфемерные существа, – объяснил дон Хуан. – Взять, например, тебя. Ты тоже – лишь призрак. Твои чувства и желания – это преходящие чувства и желания человека. Они эфемерны и, заставляя тебя суетиться и запутываться во все новых и новых проблемах, исчезают, рассеиваясь как дым. Вот он и говорит, что по пути в Икстлан встречает лишь призрачных путников.