Рука болела, не слушалась, а из-под прогнувшегося в форме пасти наруча тонкой струйкой сочилась кровь — в нескольких местах металл не смог сдержать чудовищный натиск, и клыки твари все-таки распороли кожу. А то и до мышц добрались. Кроме того, своим падением куорт умудрился наградить девушку вывихом в локтевом суставе. По крайней мере, Вендела искренне надеялась, что это был именно вывих, а не перелом, поскольку, что делать в первом случае, она хотя бы знала. Видела неоднократно и даже, было дело, вправляла одному пареньку-подростку, когда того неудачно сдернули с ветки дерева, на которой он висел. Только, вот беда, для этого нужно две руки. А у нее работала только одна.
Можно, конечно, попробовать вправить за счет удара, но… В любом случае, сначала надо избавиться от наруча и осмотреть руку. Рассуждения — рассуждениями, а решимость девушки постепенно угасала. Чтобы немного подстегнуть собственную смелость да и, чего уж там, смазать болевые ощущения, Вендела залпом допила остатки вина из первой бутылки — а там было около четверти объема, и, стиснув зубы, принялась расстегивать ремешки, удерживающие металл на толстом кожаном основании костюма.
На рукаве обнаружились четыре аккуратные дырки размером меньше ногтя мизинца. Кровотечение стало сильнее. Не сдержавшись, искательница выругалась в голос. Правда, вышло только хриплое воронье карканье, прерванное приступом кашля, от которого, к тому же, еще сильнее разнылась рука. Захотелось заплакать, но девушка вовремя поборола этот недостойный истинной северянки порыв. Похоже, нужно идти к вещам, раскупоривать вторую бутылку, чтобы обработать место укуса горячим вином, да и сбор от отравлений не мешает заварить. Кто знает, что у этой твари во рту побывало. А еще лучше — зашить раны, чтобы не истечь кровью. Только вот для спуска по полуразвалившейся лестнице нужно две руки… Эх, была не была.
Зажав в зубах кожаный ремешок наруча, Вендела с силой ударилась об стену дома локтем, используя инерцию собственного тела. Раздался характерный щелчок, в глазах потемнело, но вскоре боль отпустила, оставив только ноющую пульсацию от сильного удара. С каким-то злорадным ощущением счастья девушка пошевелила вновь послушными пальцами и поспешила на первый этаж, не забыв прихватить свои вещи и, по сути, спасший ей жизнь кристалл. Будь у нее время, она бы и какой-нибудь кусок куора вырезала на память. Но, увы, сейчас было не до этого.
Дальнейшее лечение оказалось менее драматичным. Все-таки, что делать с обычными, не особо глубокими ранами девушка знала с детства. Жалко, конечно, было переводить волшебный напиток, чтобы просто промыть укусы, но куда деваться. Остатки некогда дорогой и добротной мебели послужили дровами для небольшого костерка, который искательница развела прямо на полу в доме. Оставшееся содержимое второй бутылки вина ушли на то, чтобы заварить травяной сбор. А, может, и не совсем травяной — кто знает, чего еще туда алхимики напихали.
Уже перевязывая поврежденную руку чистой тряпицей, Вендела уловила странный, слишком сильный для ее костерка, запах гари. Причем шел он как будто снаружи. Быстро закончив с делами, девушка схватила свои вещи, — зареклась ведь, что впредь будет перемещаться только с ними — выскочила на улицу и остолбенела.
Все небо с западной стороны было затянуто черным дымом. Казалось, горела сама земля — искательница была там несколько часов назад и отлично знала, что ничего горючего там не было и быть не должно. Языки пламени растянулись, поглотив обширный кусок Пустоши, а посреди этого буйства стихии возвышался устремившийся в небо огромный огненный столб, закручивающийся вокруг своей оси и медленно ползущий в ее сторону. Огненный смерч двигался хоть и неспешно, но необратимо. И Вендела поддалась одному из самых древних инстинктов, не раз спасавших ее предков — инстинкту самосохранения. Девушка побежала прочь от страшной пламенеющей аномалии, так быстро, как только могла себе позволить, чтобы не сильно сбивать дыхание. Заплечный мешок бил по спине, рука ныла, отдаваясь тупой болью при каждом шаге, но искательница бежала все дальше и дальше. Бежала прочь от верной гибели, даже не думая о том, что так она еще больше удаляется от обжитых земель вглубь пугающей Пустоши.
Бешеная гонка на грани закончилась уже глубокой ночью. Девушка буквально валилась с ног от усталости, в правом боку кололо, сухой язык, казалось, распух и отказывался помещаться во рту, а сердце было готово вырваться из груди — так сильно оно стучало. Перед глазами плясали цветные мушки, а в голове постоянно слышался гул ревущего пламени. Но, вновь и вновь оглядываясь назад, Вендела видела лишь далекое зарево бушующего где-то на просторах Пустоши пожара. Убедившись, что опасность миновала, она без сил рухнула на землю, кое-как стащила заплечный мешок и, перевернувшись на спину, невидящим взором уставилась в небо.
Этот долгий день буквально перевернул с ног на голову все ее представления о Пустоши. Ей говорили, что все живое, обитающее в этих покинутых богами и людьми безжизненных землях, хочет лишь одного — смерти. Смерти всех тех, кто находится рядом — будь то люди или другие твари Разлома. Но сегодня она встретила целое стадо аттенуинов — огромных рыб-переростков, почему-то бегающих на двух ногах. Да и хвосты, если честно, у них были совсем не рыбные, а мощные, длинные, покрытые зазубренными пластинами, которые монстры использовали как оружие в дополнение к острым зубам, усеявшим большую, занимающую половину тупой морды, пасть. Естественно, что питаться они предпочитали отнюдь не травой. Схожесть же с представителями водного мира им придавали круглые навыкате глаза, расположенные с боков от морды, чешуя, покрывающая все тело, и ушные щели, расположенные по типу жабр. Не смотря на свою неповоротливость и мнимую медлительность, они считались очень опасными противниками, потому что, во-первых, всегда ходили стадами, а, во-вторых, если уж они разогнались, остановить их было просто невозможно — просто-напросто затопчут. В любой другой день, после встречи с этими тварями Разлома, Вендела была бы уже мертва. А сегодня аттенуины, также спасавшиеся от огненного смерча, просто мельком на нее посмотрели и побежали дальше. Может, не посчитали ее достойной причиной, чтобы задерживаться, а, может, в Пустоши тоже действовало что-то вроде «водного перемирия» — спасаясь от общей беды, твари не нападали друг на друга. Ведь, если подумать, аномалии Пустоши были им так же чужды, как и наш мир. Эти непонятные явления были ни чем иным, как остаточными отголосками страшной магической войны, разразившейся, когда маги той, еще старой эпохи, пытались защитить свои земли от порождений Разлома. Встречались они крайне редко и обычно были не столь масштабными — а уж об огненном смерче Вендела до сего дня вообще не слышала. А если б и услышала, то, пожалуй, не поверила бы своим ушам.
Везунчик Мортен называл аномалии Пустоши эхом войны. Он говорил, что это фантомные проявления — отражения тех сил и заклятий, что почти четыре сотни лет назад гуляли по окрестностям Разлома, когда люди впервые столкнулись с порожденными им монстрами. В те времена, пока маги не объединились и не запечатали Разлом, который, по сути, являлся слишком истончившейся границей между двух миров, эти твари перли толпами, и спасения от них не было. Сейчас же в Пустоши бродят только их жалкие крохи — нестабильная заплатка межмирового прохода иногда дает сбои, и случаются новые Прорывы, совершенно несравнимые по масштабности с теми, что были раньше. Но, с другой стороны, раньше в мире была магия, а сейчас остались только эти аномалии, которые, на секундочку, тоже должны были от чего-то подпитываться. И это значит, что магия не ушла полностью!
От посетившей ее голову мысли, такой простой и такой логичной, Вендела аж подскочила, совершенно забыв и о том, как она устала, и о том, что уж за четыре сотни лет кто-то должен был додуматься до этой гипотезы. Писал же ее неизвестный предок, что Источники могли просто уснуть после столь бесцеремонного с собой обращения, а спустя время — восстановиться. И, возможно, это время пришло! Воображение уже рисовало девушке, как она будет творить заклятия направо и налево, защищая свой город, а, чего уж мелочиться, свою страну от тварей Разлома. Рациональная же часть настойчиво твердила, что магов не осталось, и что проверить ее гипотезу некому. А тот самый дневник, что помог ей научиться смотреть магическим зрением, описывал только алгоритмы работы с потоками и энергиями, принцип построения заклинаний, но там не было ни одного действующего заклятия. Возможно, ее предок решил, что эта информация содержится и в других источниках, а ему нужно записать лишь то, что обычно наставники объясняли юным магам на словах, но факт остается фактом: проверить теорию искательница не могла. Если бы она только догадалась посмотреть на огненный смерч магическим зрением, может, заметила бы хоть какие-то нити заклинания, но теперь чего уж там. Не возвращаться же ради этого. Тем более, что она уже и так слишком далеко продвинулась на северо-восток. Может, имеет смысл пройти еще какое-то время по дороге? Она-то уж точно должна привести к чему-нибудь интересному.
