- Тогда почему разделение вообще произошло?

- Это началось со смерти «дедушки», - покачала одноглазая девушка головой. – Ребенок многое может пережить, но даже он не всесилен и пределы есть у каждого. Горе от потери, а затем долгие месяцы одиночества все сильнее раскалывали две личности, убивали их. Если бы вы не пришли, она могла просто сойти с ума. Умерла бы или окончательно одичала как животное.

- И тогда же началось противостояние, - понял Макс.

- Угу, - кивнула Крес. – Я… не хотела снова становиться ей. Она злая, она бы предала вас, использовала и выбросила, когда польза от вас исчерпалась бы. Она говорила мне всегда «они предадут, они бросят и сделают больно, а потому…», но я не слушала… А вы не давали повода усомниться.

Крес старалась сопротивляться ей.

Та пыталась убедить её, что все вокруг враги и нужно быть готовой бить в спину, но Макс и Барти не такие, они хорошие, заботливые и добрые. Они рушили логику Зенти, и потому Крес могла подавлять своего врага…

- Но теперь уже поздно, - всхлипнула девушка. – Зенти теперь вцепилась мертвой хваткой и рано или поздно займет свое место… Вам лучше держаться от меня подальше, ведь скоро… кхы-ы-ы-ы… она ведь настоящая, а я…

- Нет, - спокойно произнесла Бри. – Она не настоящая.

- Что?! – подняла голову Крес. – Как это? Она же всегда была… и…

- Люди не рождаются злыми или добрыми, - пожала плечами беловолосая. – Дети – чистый лист, что как губка впитывают окружение. Я ведь видела твой разум и прошлое. Скажи, - желтый глаз посмотрел на нее. – Когда твои родители ссорились, там плакала Крес или Зенти?

Девушка не могла ответить.

Мама и папа часто ругались. Они терпеть друг друга не могли и всегда находили повод поругаться, а маленькая Кресзентия слышала все это, и ей было больно. Очень больно. Где-то внутри, где-то в душе.

- И потому ребенок старался быть «хорошей девочкой», чтобы у мамы и папы было меньше поводов для ссор, - продолжила за нее мысль Бернштейн. – И так появилась Зенти, но тогда еще просто маска «идеального ребенка», который учился быть еще более идеальным и соответствующим родителям. А потому «слабость» подавлялась и убиралась в подсознание. Это не значит, что ты не была способна на сострадание или доброту, просто это было не нужно.

Крес втянула голову и задумалась.

Вокруг нее всегда были… такие же, как она. Лучшие подруги на деле могли предать также легко, как и помочь, парни хотели переспать и затем шантажировать этим, а окружающие желали примазаться к деньгам и влиянию родителей. Потому нет никакого смысла даже пытаться сопереживать. Нет. Надо бить на упреждение и давить окружающих, пока они не задавили тебя.

Такова логика… таковы правила.

Выживает не сильнейший, а самый хитрый и подлый…

- Значит, это я…

- Нет, ты тоже не настоящая, - с таким же скучающим видом ответила та. – Вы обе ненастоящие.

- Погоди! – нахмурилась она. – Я запуталась. Кто тогда я такая?

- Все просто, - Бриэль свела руки вместе. – Жила-была Кресзентия, и жила она в обществе, где нужно было быть взрослой и опасной, а потому эта часть личности доминировала, а все остальное подавлялось. Но затем она попала в другой мир, где взрослая выжить не могла. И они поменялись местами. Так доминирующей личностью стал ребенок. Но затем боль, отчаяние, страх и одиночества раскололи разум на два кусочка, - она развела руки. – Так и появились наивная и добродушная Крес и хитрая и коварная Зенти. Вы обе часть одного целого, а потому вам не бороться нужно, а соединиться обратно.

- Но я не хочу быть злой как она и…

- Ты не сможешь вечно бежать от себя. Ты не сможешь постоянно подавлять её, как и она не сможет вечно подавлять тебя. И от вашего разделения вы обе страдаете и обе неполноценны. Ваш единственный выход – это слиться воедино.

- Ты можешь помочь с этим? – спросил Макс.

- Разве что как психолог, - покачала та головой. – А тут нужен полноценный психиатр, собаку съевший на разных отклонениях.

- А эти ментальные штучки?

- Забудь! – вскинулась Бри. – Никто не может просто взять и отредактировать кусок чей-нибудь личности, а если бы и мог, его бы следовало прибить побыстрее! Да, можно неделями «нашептывать» обеим ее частям мысли о том, что она должна стать единой, и может быть что-то получится, но без последствий такой метод не пройдет! Такие действия, вообще-то, промывкой мозгов называются, и в норму после них люди уже не приходят!

- Извини, - сдал назад парень, не ожидавший такой реакции.

- Это ты извини, – доктор успокоилась и принялась массировать себе виски. – Ты же не виноват в том, что ничего толком про менталистику не знаешь… Просто это не вариант.

- И что же делать?

- Поехать туда, где такие специалисты имеются, - сказала Бри самое очевидное. – В Холлоунесте полно мастеров, что заточены под такое. Не воздействия напрямую, нет, просто наблюдение за состоянием пациента изнутри, чтобы наметить лучший курс лечения. Я могу написать рекомендательное письмо. Как все утрясется, поедешь туда, оплатишь лечение, и тебе помогут.

- Утрясется? Мы ещё во что-то влипли? – спросила Крес.

Парни вокруг как-то странно заволновались.

- Я что-то проспала?

- Ну-у-у, как тебе сказать, - вздохнул Барти. – У нас тут Тараска просыпается…

Резко прыгаю налево и отклоняю корпус назад, пропуская острие тренировочного копья мимо моего лица. Затем снова отскакиваю, но оружие противника, словно змея, преследует меня и не дает разорвать дистанцию.

Топор отводит острие в сторону, пытаюсь сократить дистанцию, и тут же прыгаю вверх.

Контроль веса! Минус!

Становлюсь легче и подлетаю в воздух. Меня едва не сбило волной кинетической энергии, что просто снесла бы с ног и отшвырнула в стену. В третий раз я на такое не попадусь и в этот раз увернуться получилось, однако в воздухе моя манёвренность резко ухудшается и, зная это, Кейджин тут же делает быстрый выпад.

Моментально реагирую и применяю свой новый прием.

Незримая опора!

Спустя долю секунды, под левой стопой образуется твердая поверхность из сжатого воздуха. Отталкиваюсь от нее и тут же отлетаю в сторону, а благодаря сниженному весу это удается сделать гораздо легче.

Прыжок!

Быстро формирую новую платформу и снова меняю траекторию движения и отступаю выше, уходя от удлиняющегося копья, что шквалом атакует чуть ли не со всех сторон.

Прыжок! Прыжок! Прыжок!

Силы быстро тратятся на формирование каждой опоры, а затянувшаяся тренировка отнимает немало энергии, но я продолжаю двигаться.

Таким вот образом добираюсь до потолка и прилипаю к стене.

Личная гравитация!

Однако задерживаться тут я не собираюсь, ведь чем дольше я тяну, тем быстрее выдохнусь. Пускай использовать Платформы и Гравитацию после двух дней практики стало не так затратно, но все еще не просто долго их использовать. Затяжные бои мне пока сложны, особенно, если они такие активные как сейчас.

Отключаю гравитацию и тут же отталкиваюсь от потолка, прыгая вперед.

Прыжок! Прыжок! Прыжок!

Перескакиваю с места на место, пытаясь обойти противника и подобраться к нему двигаясь хаотично и как можно быстрее.

Воздушный резак!

Кейджин принимает его на щит и на миг открывается, что и дает мне шанс сократить дистанцию.

Прыжок!

Приземляюсь на землю.

Тут же прыгаю направо уходя от волны, затем пропускаю удар копьем отводя его мечем и тут же сокращаю дистанцию.

- Кха! – застонал я, получив закругленным подтоком в живот. Там острия нет, но все равно чертовски больно.

Тут же хватаю противника, выронив оружие, и пытаюсь ударить лбом, но вовремя останавливаюсь, не давая себя разбить лоб об укрепившегося Джека.

- Ух… ладно, - сдался я.

- Уже лучше, Макс, - усмехается длинноволосый брюнет. – Сражаться с таким приемом, тебе еще нужно учиться, а вот двигаешься уже неплохо.