Один за другим их вытаскивали из огня с помощью щипцов из свежих ивовых ветвей и бросали в котел с водой и мясом, после чего вскоре же закипела вода, и было готово для еды вареное мясо, издававшее очень сильный аромат; чтобы вдоволь насладиться аппетитным запахом, с этого момента было запрещено выходить из пещеры. Послышался звук раковин, служивших суповыми чашками, и руки всех присутствовавших потянулись к котлу, доставая из него куски вареного мяса при помощи острых палочек. Все были удовлетворены досыта; слышались только пронзительные жалобы Барка, опоздавшего к котлу, да Букового Листочка, о которой заботилась ее мать, потому что она была слишком мала и не могла сама забраться в котел. Быть может, современному человеку это мясо показалось бы недостаточно приправленным, но ведь взгляды на приправу во многом зависят от желудка и от эпохи, и, кроме того, весьма было возможно, что частицы угля и золы, приставшие к камням, брошенным в воду, придавали мясу такой же изысканный в своем роде вкус, как и получаемый посредством соли и перца.

Старый Мок, после молчаливого наблюдения, безусловно одобрил новый способ долбления камня, более успешный по сравнению со старым приемом при помощи простого долота, зажатого в кулаке. Он высказался также в пользу того, чтоб при совместных работах такого рода, как выравнивание плоскости на камне, употреблять надавливание с помощью большого груза. Его отношение к юноше делалось с каждым днем ласковее, что щекотало молодое самолюбие. Они попробовали применить к трудной работе отделения от круглых камней широких пластинок для обработки их в оружие — новый инструмент, а именно: ручку, нагрузку и долото, и нашли также, что сильным и ровным нажатием груди на значительную тяжесть они могли раскалывать кремни вернее и ровнее, чем посредством ударов каменным топором или молотом. Соединив свои силы при исполнении работы, они пришли к убеждению, что это ведет лишь к выгоде дела. Старый Мок держал в одной руке кусок камня, будущий наконечник оружия, в другой — долото, вделанное в рог, крепко прижимал долото к кремню, держа под таким углом, чтобы получить требуемую форму, а Аб, обдуманно рассчитывая силу каждого удара, ударял по головке долота. Каждый неловкий удар, попадавший по руке старика, искренне огорчал юношу, приносил ему неподдельное горе. Работа, исполнявшаяся этими артистами, сделалась очень деликатной, и произведения этого товарищества или, как бы теперь выразились, фирмы «Старый Мок и К°», были вне сравнения совершеннее работ их предшественников.

В то же время, Аб учился приготовлять различные предметы из рогов лося и северного оленя, а из рогов буйвола и зубра — чаши для питья во время пиров. Старый Мок так увлекся, что попробовал учить юношу резьбе фигур на клыках и лопаточных костях, но в этом искусстве Аб мало успевал: его натура была слишком деятельна и практична. Он еще довольно легко мог сделать костяную иглу своей матери для шитья одежды, свистульку Барку и Буковому Листочку, но вообще все наклонности влекли его к крупным вещам. Сделаться знаменитым воином и охотником оставалось главной мечтой его честолюбивой души.

Зимы этой местности в описываемую эпоху были довольно суровы и обильны снегом, и, чтобы иметь некоторое разнообразие в пище, приходилось делать запасы ее перед наступлением холодного времени. Эти запасы состояли из сушеных съедобных корней и орехов, которые собирались в изобилии, более чем достаточном для удовлетворения возможной нужды. Буковые и дубовые желуди собирались осенью, в пору зрелости, и в это время дети вполне зарабатывали право на жилище и пищу; запасы же складывались в кладовые, вырытые в боковых впадинах пещеры. В тех случаях, когда охоте мешал слишком обильный снег, что, впрочем, было редко, или появлялся в окрестностях пещерный тигр, что уменьшало количество дичи и саму охоту делало опасной, тогда прибегали к орехам и корням, избавляясь этим от возможной голодовки. Не чувствовалось также недостатка в воде: человек рано выучился хранить ее в сумках из шкур или в случайных впадинах в форме котла. Осажденная дикими зверями семья пещерного человека могла испытывать лишь замешательство, но не серьезное затруднение; имея большой запас дров, пищи и питья, осажденные могли спокойно ждать, а четвероногому хищнику было небезопасно приближаться к узкому входу пещеры на расстояние удара копьем.

Зима, последовавшая за установлением товарищества между старым Моком и Абом, к счастью, была не суровой. Снега выпало достаточно для выслеживания, но не так много, чтобы мешать преследованию добычи. Осенью было необыкновенное обилие упавших орехов, и пещера имела такой запас их, что не могло быть и мысли о лишениях. На реке лед был совершенно чист и прозрачен; через сделанные каменными топорами проруби рыба в изобилии ловилась посредством грубо обделанных костей и каменных крючков; эти снаряды теперь служили гораздо лучше, чем в летнее время, когда удочки делались гораздо длиннее, и рыба чаще срывалась с крючка, лишенного зубцов. Это время было самым благоприятным для всего, что делало жизнь пещерной семьи удобнее, приветливее и для проявления наклонностей к общественной жизни, к искусству и к литературе: люди были свободны от ежедневной необходимости охотиться, чтобы обеспечить себе насущный хлеб, имели свободное время для таких развлечений, как резьба по кости, и вели рассказы о необыкновенных событиях прошлого. Старики говорили, что они не запомнят более удачной зимы.

А старый Мок и Аб в это время усердно работали; юноша умственно так развился, что его случайные замечания, высказываемые им Оку, всегда останавливали внимание последнего по смелости и практичности. Абу казалось, что он в совершенстве знал приготовление оружия: и скребков, и наконечников, и топоров, и рукояток к ним из кости и дерева, и что в этой области уже невозможны никакие усовершенствования, но со временем он сильно изменил это мнение. В компании со своим старым учителем он изготовлял хорошее оружие и даже нашел некоторые улучшения, но это было ничто в сравнении со случайным открытием, выпавшим на его долю, благодаря которому человек изменил свое место среди других живых существ. Но это великое открытие было им сделано гораздо позже, когда он стал и старше, и скромнее, теперь же он был совершенно доволен собой.

Когда зажигался ночной огонь, когда усталые люди ложились вокруг очага для отдыха, но не для сна, и поднимались рассказы о событиях истекшего дня, то изредка делался разговорчивым и старый, обыкновенно молчаливый Мок. Он пускался в рассказы о событиях своей молодости, о тех давно прошедших временах, когда пещерные жители и племя рыбаков составляли один народ, когда еще существовали огромные, чудовищные животные и человеку только с большим трудом удавалось защитить свою жизнь. Пещерные жители с почтением и удивлением внимали рассказам старика, и Аб и Ок после обдумывали их, доискиваясь скрытой в них правды.

Стоило послушать старого Мока, когда он, весь уходя в воспоминания, рассказывал о том, что видел или слышал в своей юности. Однажды в пещере поднялась тревога — погас огонь, следить за которым было поручено Барку; когда в пещеру вернулись старшие, то послышались побои, суровый выговор, и немедленно приступили к добыванию огня посредством верчения сухой палки; гнев отца утих лишь после того, как запах жареного наполнил всю пещеру, и все члены семьи почувствовали себя уютно, лишь когда пришли в движение их сильные челюсти. Аб вернулся домой голодным и, благодаря случившемуся, его уму с особенной силой представилось громадное значение огня. Он улегся около старого Мока, занятого работой какого-то древка, — и щекотал пальцами ноги Букового Листочка, которая прерывисто смеялась и чмокала губами, перекатываясь с боку на бок и не выпуская ни на минуту из рук кости оленя. Кость была невелика, но с мозгом, и дитя, лепеча, обсасывало ее в величайшем блаженстве. Аб задумался о том, как была бы невкусна неизжаренная пища и посмотрел на свои еще красные ладони, так как ему пришлось добывать огонь.