— Давай назад, — опять скомандовал Славик Камнежабов.

— Нет, твоя очередь быть сзади!

— Ты думаешь спереди легко? — усмехнулся он своим большим жабьим ртом. — Да пожалуйста. Но не дай бог я ещё раз споткнусь по твоей вине… не дай бог.

Спереди тоже оказалось трудно, но по другому, были задействованы немного другие мышцы. Можно сказать я немного отдохнул. Но на третьем этаже чуть не случилось ЧП, когда мы тащили одиннадцатый станок, он чуть не улетел вниз. С трудом мы его удержали и минут пять спорили кто виноват.

— Ты виноват дебил, ты его дёрнул на себя…, — брызгал он слюной, разевая свою жабью пасть и тыкая в меня пальцем. — Нихера не можешь! За..ал меня уже немощный!

— Ты сам дебил! — кричал я в ответ. — Ты его не удержал! А на меня валишь… Оборзевший!

— Заткнись лучше криворукий!

— Я тебе сейчас в челюсть дам, язык свой поганый откусишь! — резко ответил я.

Последовало ответные угрозы переломать мне всё что можно, вплоть до убийства. На самом деле я не знал кто был виноват, но его напор, наглость и беспричинная агрессия не давали мне выбора. К тому моменту я стал выбиваться из сил и прилично вспотел. А он меня бесил всё больше и больше. Всё чаще меня посещали мысли о физическом насилии в отношении него. Мы продолжили ругаться переходя уже на откровенный мат и всё больше распалялись. И казалось драка была неизбежна.

Но…

Из кабинета выскочила преподаватель математики — женщина и немного нас остепенила:

— Хватит орать молодые люди, вы не в кабаке. Здесь культурное место! Так что не орите ,а тем более матом! Ваше счастье что я не Питонов. Разве вам мало того что вы сейчас и так отрабатываете за поведение!? Так что тихо!

Вняв предупреждению, мы молча донесли станок до верха и стали спускаться вниз. Ещё восемь станков мы сделали ругаясь и матерясь но уже тихо, вдли от кабинетов и аудиторий. И вот осталось два «босса»: станки весом под пол тонны.

Взявшись за холодный металл я понял, что теперь это будет пытка. Следовало принести их первыми. Я встал сзади и на меня легло триста килограмм. Раз пять останавливался отдохнуть, чем вызвал очередные насмешки Камнежабова и мою окончательную к нему ненависть за его злой язык, поганый характер и мерзкую рожу. Но я молчал. Я решил ни с кем в универе не воевать. Врагов хватало и так, что бы ещё и это место превращать в поле боя.

Наконец это случилось и мы подняли последний станок, на чердак. Спина к тому времени почти отвалилась, руки как боле слабые мышцы отвалились напрочь. Лишь только по этому у нас не вышло с ним драки. Но неприятие между нами возникло, притом обоюдное. Как только ножки станка коснулись дубового пола, я тут же молча пошёл по своим делам. В спину мне не был не сказано ни слова, чему только обрадовался. Но с удовольствием заметил что в конце мой напарник-оппонент тоже устал и вспотел.

Я вывел из под навеса мотоцикл и отправился домой. Быстро переоделся. Запихнул в себя краюху хлеба и ломоть сыра, запил кефиром и поехал на тренировку.

Тренировка не шла, я слишком устал таская эти станаки. А ещё я понял что нервотрёпка, то есть ругань с Камнежабовым здорово подточила мои силы.

— Чего с тобой сегодня пил что ли? — спросил подозрительно Демьян.

— Не пью я, — резко сказал я. — Станки таскали с одним идиотом с подвала на четвёртый этаж… ругались всю дорогу и тяжело было.

— Понятно. Ну тогда тебе сегодня технику отрабатывать нельзя, испортишь. Видишь, тебя руки не слушаются. И если сейчас начнёшь заучивать, тело запомнит неправильную координацию. Так что я даже не знаю… может поработай на силу сейчас. На выносливость…

— Мне ещё вещи стирать срочно, — сказал я. — Может не надо.

Демьян подумал.

— Значит спина забита, бицепсы забиты ,пальцы забиты, кисти забиты… ладно езжай домой. Я тоже сегодня подустал, на этих тренировках…

А потом я ещё стирал брюки. А затем вспомнил, что внизу висит ещё один костюм, на такие случаи. Ругнувшись про себя, я плюнул, достирал брюки и пошёл за вторым сменным костюмом.

В кабинете Кадетского сидел Можарович. И Кадетский был ему не рад. Вот кто проторил к императору дорожку, вот кто исполняет все его прихоти по первому зову. Вот кто имеет блат в империи, и все блага от этого. Можарович вальяжно сидел на стуле, так словно это Кадетский пришёл к нему, а не наоборот. Из под синего кафтана торчало пузо. Ну что ты будешь делать! Бездарь, враль и хвастун. Всё на связях, на лизоблюдстве. Одевался Можарович словно он был купцом из пятнадцатого века, имел длинную рыжую бороду и посох с огромным магическим кристаллом на конце. Хотел наверно подчеркнуть свою приверженность к русской культуре и традициям…

Кадетский с трудом сдержался, что бы не засмеяться.

— С чем пожаловали Константин Гаврилович? — спросил Виктор Кадетский.

— Да всё с тем же Виктор Наумович. Как вы знаете, мы с вами занимаемся похожими делами…

О да, Кадетский знал, что Шестой Механический Трест пытается наступать ему на пятки, выбрав те отросли что и детище Кадетского.

— Допустим, — Кадетский посмотрел на своего оппонента исподлобья. Неужели опять пришёл, что бы купить его предприятие, его империю.

— Я как и прежде хочу предложить вам хорошую сумму что бы выкупить ваши активы по производству, и ваши шахты по добычам…— сказал Можарович, стараясь быть доброжелательным лицом. — Я больше не претендую на торговые площади заметьте!

«Ещё бы! Ты ж тупой», — думал зло Кадетский. «Не можешь наладить производство. Не можешь организовать… С трудом, со скрипом это у тебя выходит. Не способен к честной конкуренции и потому не можешь выйти на международный рынок. Здесь твой товар взяли потому что денег сунул, там тебе землю подогнали потому что у тебя кто-то в долгу, тут прокурор надавил по просьбе власть имущих… А рабочие бегут. Даже инженеры бегут от тебя. Куда? Да куда угодно, и ко мне тоже»

— Я же вам сказал что нет, — ответил немного раздражённо Кадетский.

— Вы же знаете что моё предприятие почти в два раза успешней вашего…

«Ха-ха», — подумал Кадетский. «Это на бумаге. А если по правде, Второй Оружейный Трест владеет активами на двадцать процентов большими чем Шестой Механический. Нелегально, но владел! Но кто об этом знает? И никому не надо знать. Но этот надоел. Неужели если не начать проводить против него диверсии он ничерта не поймёт?»

— Допустим, — опять сказал в слух Кадетский. — Вы ходите ко мне уже третий раз и третий раз я вам сообщаю, что нет. Я не продаю. Вы же не думаете, что если ваши активы превышают мои на девяносто процентов, то это значит что я вам должен сразу продать их автоматически. Ведь такого закона нет?

— Нет конечно, — растерянно сказал Можарович. — Но ведь я даю вам очень приличные деньги. Очень приличные! Ваши активы столько не стоят. Здесь по меньшей мере двоекратное превышение!

«Ну да, в имперском банке возьмёшь свои миллионы и выкупишь. Очень умный, погляжу ты. А если бы мне их так легко одолжили, то я бы выкупил тебя»

— Нет, нет и нет, — сказал решительно Кадетский. — Мне нравится то чем я занимаюсь. Нравиться и всё тут! Так что извините Константин Гаврилович. Мне ваше предложение не интересно.

— По хорошему значит не хотите, — наконец выдавил из себя Можарович и встал собираясь уходить.

«Началось! Ну как ту не связаться с англосакской разведкой. Разве это справедливо?! Да нет в этой стране никакой справедливости. Но ты сучёнышь у меня получишь! Я тебя выучу! Будешь плакать потом»

Кадетский примирительно развёл руками, сделал виноватое лицо и сказал:

— Всего хорошего Константин Гаврилович.

— И вам всего хорошего, — сказал Можарович, не оборачиваясь и закрыл дверь.

«Так, так!» — засуетился Кадетский. «Новый вызов! Не дают покоя. А меж тем была такой «Третий Оружейный Трест» пару лет назад. И начал он делать гадости Кадетскому и его детищу. А Кадетский сперва не мог понять: откуда?! Но его друзья на западе подсказали кто это делает, прикрыли Кадетского… А вот нет теперь этого треста. И никто не знает, что Кадетский к этому причастен. Никто!»